– А какой мощности к тебе демон идет? – вдруг спросил Матвей. – Ты вопросу не удивляйся: все-таки дочь самого Темнича – такое событие мимо любых ушей в Братстве не прошло.
Тая показала растопыренную ладонь, выразительно улыбаясь.
– Ого, – присвистнул Матвей, снова окинув ее странным взглядом и покачав головой. – Да-а, пятый легион… Нас тренируют с того момента, как мы вообще говорить и ходить начинаем, а на кафедру демонофизики я только забегал расчеты уточнить. Третий легион мне еще по плечу, хотя сложновато.
– Матвей, а расскажи о битвах, как это вообще происходит, – попросила Тая, покосившись на Машу, и добавила с наигранно-веселой улыбкой: – Все-таки мне это тоже предстоит.
– Ну, спасибо профессору, – Матвей по-лисьи прищурился. – Это проходят на практике годами, а студентка Темнич хочет узнать в двух словах. Но раз уж я веду сегодня практику… – молодой демоноборец развел руками. – Смотри. Демон же сначала физически не убивает. Это запредельный страх, когда к тебе подходит существо из другого измерения. Подходит и рвет твою событийку так, что тебя выворачивает наизнанку, всю душу твою на куски от ужаса, – теряешь себя. Начинается фактор «зеро», то есть отключение тебя от всего мира. Трудно объяснить – надо испытать на своей шкуре. В этот момент надо собраться и произнести все как положено. Я, Матвей Горюнов, принимаю бой с демоном и вызываю своих защитников. Имена их перечислить, иногда под сотню-две… потом сакрал сказать: «Демон мой, пойдем со мной, ты вперед, я – за тобой». Вот как-то так, Таисия…
– Да, мне-то перечислять имена защитников будет проще, – усмехнулась Тая, вспомнив про своего единственного демона Османтуса. – Это разве так трудно – просто вспомнить вовремя, что нужно сказать?
– Когда приходит низший демон, то нетрудно, – Матвей рассказывал с явной охотой. – Низших мы все в детстве навидались. А вот когда приходят демоны из легионов – первый, второй… то все серьезно уже. Такой демон-убийца страхом так долбанет – можно забыть не только свое имя, а вообще сам факт того, что ты существуешь и умеешь говорить в принципе. – Матвей осклабился в хитрой улыбке: – В таком случае некроманту конец: душа в тело уже не вернется. Но мы плохие варианты сейчас не рассматриваем, поэтому – произносишь свое имя, потом имена защитников и сакрал их вызова. Сколько защитников надо позвать, это все предварительно расчетами по мощности демонов надо вычислять. Лишних защитников вызовешь – они тебе не простят, что без боя остались, и обратно во Мрак уйдут. Любые демоны обожают бои и движуху – это их еда и стихия. Так вот, защитники приходят, и начинается бойня. Когда демон повержен, сам наносишь последний удар и приказываешь этой твари развоплощаться и поступать к тебе на службу. Если забудешь о такой формальности – остатки демона ускользают в явь, терзают полтергейстом кого-нибудь из твоих тезок, такие дела…
– А как же бессмертие? – напомнила Тая. – Разве неявь не может оживить некроманта?
– Если дрогнул перед демоном, забыл свое имя и защитников не вызвал, то душу из тебя демон выбьет. Тут уже неявь не поможет ничем. А если во время битвы просто рикошетом зацепило или защитник удар пропустил, то раны зализывать или жизнь восстанавливать – добро пожаловать в неявь, набирайся сил. Я понимаю твой вопрос, все-таки пятый легион… – Матвей покачал головой и ткнул пальцем в знак, нарисованный на своей футболке. – Видишь? Этот означает – Суперлуние. В память о «третьелегионнике», который меня чуть не убил однажды. Когда мощный демон приходит в явь, луна кажется больше, чем обычно. Люди говорят – иллюзия, но мы-то лучше знаем…
– Хватит пугать девушку ужасами, – сказал Макс. – Лучше бы посоветовал что полезное.
– Дочери Темнича? Вот уж не рискуй, она же нас всех за пояс заткнет, – заявила вдруг Маша, молчавшая все это время.
Практиканты и демоноборец рассмеялись, подходя к невысокому строению странной архитектуры, с круглым двором посредине.
Отель «Хилтон» в Хельсинки располагался на живописном берегу то ли залива, то ли озера: сквозь сосновый перелесок с пригорка поблескивала вода. Ко входу вела каменистая дорожка.
Стеклянные двери отеля распахнулись, пропуская их в просторный пустой холл, заставленный кожаными диванами. В полумраке потрескивал огонь в стекле экзотического камина, на стенах отсверкивали стеклянные панно.
– Terve! – с ресепшена им мило улыбнулись две светловолосых девушки-финки, и одна из них, впав на пару секунд в оцепенение, вдруг кивнула и поспешно повела по коридорам.
«Не спросили, кто мы и откуда заявились. Значит, в ее сознание сейчас внедрился служебник некроманта, указывает, куда идти», – отмечала про себя Тая, ступая по мягким ковровым дорожкам, которые делали шаги неслышными. Мимо тянулись двери номеров, пахло мокрыми коврами и дорогим мылом, негромко урчал стоящий на повороте коридора автомат со льдом.
– Täällä, – произнесла девушка, указав на беспорядок около одной из дверей номера, открытой нараспашку. – Poltergeist…
– Вижу, можешь идти, – отозвался Матвей, разглядывая опрокинутую возле дверей тележку. На ковре валялись тарелки, разбитый бокал с темнеющей лужей пролитого вина, в углу скорчилась смятая скатерть.
В номере царил разгром: Тая, зайдя туда вслед за остальными, поначалу решила, что здесь буянила компания, которая к утру разошлась, оставив одного гуляку валяться в смятой постели. Пока не увидела, как одна из тарелок наполовину торчит из стены над кроватью, будто она влетела в эту стену, как в кусок масла, да и застряла. На полированном столике была разложена мятая газета, пестреющая заголовками по-фински, на которой авторучкой была начиркана пентаграмма с какими-то странными знаками по бокам.
– Па-а-адъем! – зычным голосом пропел Матвей, рывком отодвинув занавески и впуская в полумрак яркое солнце. – Вставай-вставай! Э-эй…
Подойдя к спящему на кровати парню, он потряс того за плечо.
– Слышь, чувырла. Ночью демона вызывал?
– А?..
Парень резко дернулся в кровати и сел, тараща сонные глаза. Выглядел он помято: волосы взъерошены, щека у уха расцарапана, под глазом красовался фингал.
– Вы кто?!
Он оторопело разглядывал всю вошедшую компанию: Таю, Матвея с Костей, Макса с Машей.
– Демона ночью вызывал? – громче повторил Матвей. – Чувырла, у тебя на газетке перед кроватью пентаграмма начерчена. Не отнекивайся, вызывал?
– Ну… да, кажется… было дело, – просипел парень, хмуря лоб и потирая виски пальцами. – А что, запрещено в Евросоюзе, штраф платить надо?
– Надо. Вставай, чувырла.
– Что, я еще что-то натворил ночью? – голос «чувырлы» стал жалобным. – Свои, что ли, из посольства?
– Свои-свои, – по-лисьи осклабился Матвей. – Я злой дядька, который приходит к чувырлам вроде тебя накануне подхода демона. И задает интересный проникновенный вопрос – жить хочешь?
– А?
Парень вздрогнул, когда вдруг из ванной раздался странный звук. То ли звон, то ли всхлип или даже хихиканье. От этого звука у Таи почему-то похолодела спина и противно заныло в сердце – первый раз в жизни.
– Экстерном приходится такие вещи объяснять, – демоноборец вздохнул. – Смотри – ты на спор вызвал демона, вроде как с друзьями пошутил. Но у тебя, чувырлы, получилось, и демон откликнулся, увидел тебя. Для нас он не очень страшный – всего лишь нулевой легион, то есть низший демон. А для тебя это будет погружение в ужас и смерть от инфаркта секунд за тридцать. Может, даже двадцать. И до прихода этого демона осталось полчаса-час. Теперь слушай внимательно. Если хочешь жить – отдаешь свою беду мне. Согласен?
– Отдаю, отдаю… – забормотал парень, часто моргая глазами. – Всё забирайте, всё. Да, заберите скорее. Я домой хочу.
– В магии вообще ноль без палочки, – поморщился Матвей. – Как ты, чувырла, можешь мне отдать беду свою просто так? Пентаграмму рисовать умеем, а элементарщины не знаем. Черная магия вбивается в мозги только собственной кровью, как говорит наш профессор по демонофизике. Переклад, знаешь, что такое?
– Н-нет.
– Какая вещь у тебя здесь личная и только твоя? Быстро соображай.
– Д-деньги есть – сто евро одной бумажкой, – залепетал парень. – Забирайте, если надо.
– Деньги нам не надо, их много народу в руках держало. Вещь! Личная вещь, твоя. Это? – Матвей, увидав что-то блестящее, что валялось на полу, поднял айфон. – Разбит уже, не пойдет. Дальше думай.
– Да на пальце у него, похоже, колечко с печаткой… – Маша указала на перстень, поблескивающий на руке у перепуганного парня.
– Серебряный, на заказ делал, – пробормотал тот. – С пентаграммой и моими инициалами.
– Вот и пригодился он тебе, маг ты липовый, – снова ухмыльнулся Матвей. – Снимаешь его и говоришь: «Дарю тебе эту вещь, а с ней и беду мою забирай». И в руки этой милой девушке даешь, – он кивнул на Машу. – Не роняешь, не кладешь на стол, а прямо в руки. Ну, чего тормозим?
В этот момент боковым зрением Тая увидела, как в нее что-то летит. Кусочек мыла – совсем маленький, гостиничный, с эмблемой отеля. Он ткнулся ей в колено и, чиркнув по джинсам, с неожиданно громким железным стуком упал на мягкий ковер.
Кто-то ведь бросил в нее это мыло, хотя все стояли сейчас к ней спиной.
Тая, потянувшись к выключателю, зажгла свет в ванной, просто так, чтобы убедиться, что там никого нет, – уж очень неприятно сейчас было ощущение чужого тяжелого взгляда.
В ванной никого не было, а вот с отражением в огромном зеркале над умывальником было что-то не так. Там должна была отражаться она, Тая, с ореолом белоснежных волос. А ее отражения не было, будто зеркало смотрело в пустой коридор, где только уныло висела на вешалке мужская куртка.
Зачем-то Тая подняла руку и помахала, будто хотела проверить, отразится ли она в зеркале где-нибудь сбоку, и в этот момент рукав куртки, отраженной в зеркале, как-то неестественно качнулся, будто собрался махнуть ей в ответ. С грохотом Тая захлопнула дверь ванной, пытаясь справиться с внезапно подступившим страхом. Страх этот был странным, каким-то внутренним и дремучим, из глубин подсознания, которое требовало немедленно бежать, уйти как можно дальше…