– Это откуда?! – ткнула она в карты пальцем, при этом стараясь их даже не касаться. – Откуда взяла, признавайся!
– Мне это подарили. Да, я знаю про Тайномирье, представьте себе такой ужас, – Тая пожала плечами, не ожидая увидеть такую бурную реакцию Елесиной. – А если оттуда помощи попросить?
– Забудь! – вдруг рявкнула Вера Елесина так, что Ирка ойкнула. Потом повторила тише: – Забудь про Тайномирье и даже не думай у них что-то просить.
– А вдруг…
– Поверь когда-то второй по силе черной ведьме во всем Братстве, – тетя Вера торжественно подняла глаза к желтому и закопченному потолку кухни, на котором красовались полоски от прибитых комаров. – Некромантию и Тайномирье разделяет завеса реальности. Поставлена не нами, не ими, но мы с Тайномирьем в яви не пересекаемся, только колдуны туда-сюда с помощью этих карт переходят, с билетом в один конец. У этого мира свои к нам счеты. А карты лучше пойди да в Неву выброси – это портал, не надо его открывать. Прийти на помощь кому-то из некромантов они не придут, но потревожат.
– Но…
– Тая, не дури! – прикрикнула на нее тетя Вера. – У Тайномирья свои интересы, а те, что изображены на картах, – коварны. Сейчас все плохо, а может быть еще хуже.
– Хуже-то уже некуда, – буркнула Тая. – Вот уж спасибо, теть Вер.
Полдень следующего дня выдался ясным и солнечным, как и положено для теплого мая. Солнце золотило шпили Адмиралтейства и Петропавловки, играло в величественных куполах Исаакия, прыгало по ветреной глади Невы.
Людские реки текли по городу: пестрая толпа двигалась по Невскому проспекту, по Садовой улице, по Лиговскому и далее, далее… Люди шли разные: молодые и старые, красивые и не очень, быстрые или неторопливые, в темных очках и без них. Все они думали, мечтали, смотрели в мобильные телефоны или же громко говорили по гарнитуре, будто сами с собой.
Люди шли по дорогам, и невидимо по людям шли демоны, служебные демоны великих черных магов. Двигались по телам, по листве деревьев, перетекая иногда в порывы ветра и снова прыгая в тела, сверкали отблесками на волнах Мойки и Фонтанки, становясь на какой-то миг водой.
Около Гостиного Двора демонов было особенно много: транспортный узел и станция метро влекли служебников энергией движения и кипения жизни. Кто-то из них нес важную информацию демоноборцам о предстоящих вторжениях из Мрака, кто-то спешил на помощь некроманту, который в данный момент перемещался по неяви в далекую страну. Служебные демоны некромантов, которые скользили по телам и воздуху, избегали и обходили стороной ослепительно-белую девушку, которая стояла в этой людской суете, потерянно озираясь по сторонам.
– Эй, а вот и наша прогульщица Темнич, – сказала Вероника Кошненкова, неторопливо прохаживаясь мимо Перинных рядов под руку с мальчишкой из параллельного класса. – Чего-то она не в себе. Темнич! – окликнула Вероника, и Тая обернулась, разочарованно поджав губы.
– А в школе на собрании мать Елесиной врала, что у тебя гайморит и лечишься дома, – начала разоблачать Вероника, отмечая с удовольствием про себя и то, что Тая не красится последнее время, и что выглядит отстраненной, иногда не слыша, что ей говорят. В мыслях Кошненкова уже представила, как она расскажет правду классной Светлане Юрьевне и какие неприятности последуют за этим для обманщицы и прогульщицы Темнич.
– А у тебя, значит, воспаление хитрости, Темнич. Вообще-то тебя собираются не допустить до ЕГЭ, я слышала от нашей Светланы. Ты в кино, что ли, намылилась с Громовым, романчик крутишь?
– Уйди! – неожиданно резко оборвала ее Тая, отвернулась и сама быстрыми шагами отошла. – Ося-я-я!!! – донесся ее резкий крик. – Османтус! Где ты?..
– Совсем психованная стала, – Веронику слегка задело и смутило, что выглядела ее неприятельница слишком отстраненно, будто уже и не жила школьной жизнью. – Наверное, собаку потеряла, – пояснила она спутнику, который заинтересованно проводил взглядом стройную фигурку и белоснежный водопад волос. – Она вообще чокнутая, ты же знаешь. Да пусть побегает за своей псиной, дура…
Тая же действительно искала и звала, громко окликая и выискивая в толпе Османтуса.
Ее защитный демон ушел и больше не возвращался с того самого утра, и теперь все лица в толпе казались ей пустыми и чужими, потому что в них не было Оськи.
С Петькиными картами так ничего и не вышло: и, положив их вечером под подушку, она не увидела вещих снов или подсказок, на которые втайне рассчитывала, не послушав тетю Веру.
Теперь же оставалось последнее – найти Османтуса, выкликать его в толпе, ведь наверняка разгневанный демон никуда не делся, а бродит где-то рядом.
– Ося, вернись! – сложив ладони рупором, громко говорила Тая. – Вернись, слышишь?!
Люди, проходя мимо, недоуменно смотрели, как беловолосая девушка кричит в толпу отчаянно и настойчиво.
– О-о-о-ся-я-я!
Все-таки как же дико это выглядит со стороны – звать неизвестно кого посреди Невского проспекта, привлекая к себе внимание прохожих. Дико купить четыре стаканчика мороженого и теперь держать их по два в каждой руке, с каждой минутой чувствуя, как мороженое тает под пальцами.
– Ося-я-я-я! Османтус! – Тая вдруг вспомнила про сакрал, которым призывают защитных демонов во время битвы. – Демон мой, пойдем со мной! Ты вперед, я за тобой!
Слова эти сработали, стоило повторить их три раза. И вот наконец из толпы выделились четверо: юнцы лет шестнадцати, в ярких татуировках, с дикими прическами на головах.
Медленно, не спуская хмурого взгляда с той, которая их позвала, они начали приближаться. Демон подходил нехотя, осторожно и напряженно.
– Ося, привет. Обиделся на что-то? Ну, прости… вот тебе.
Впрочем, это были слишком человеческие слова и эмоции, непонятные и чуждые для бестелесной сущности сантименты. «Прости» Османтус не понял, на вопрос не ответил, но мороженое взял. Правда, при этом презрительно хмыкнул и сплюнул жвачку Тае прямо под ноги.
– Демон мой, пойдем со мной. Ты вперед, я – за тобой! – четко произнесла она снова сакрал вызова, перебегая глазами все четыре лица. – Отец, мой отец, ты помнишь его? Вальтер Темнич, которому ты служил?
Османтус помнил, хотя на вопрос снова не ответил. Просто молчал и смотрел четырьмя парами глаз, не забывая при этом жрать мороженое огромными кусками.
– Так вот. Где бы он ни был сейчас, веди меня к нему. Ты понял, Ося? Вальтер Темнич. Мой отец. Веди.
Так говорят и приказывают овчарке, чтобы она повела по следу, но ничего лучше все равно было не придумать. И демон повел: четверка развернулась и пошла вперед, чуть пошатываясь неровной походкой: людские тела не сразу привыкали к внезапному вселению чуждой сущности.
Вел он ко входу на станцию «Гостиный Двор», и без приключений не обошлось. Понятие «покупка жетонов на метро» в познания Османтуса не входило, и через турникеты четырех обормотов не впустили, выгнав взашей с помощью визгливой дежурной.
Однако беспокоиться было не о чем: Тая пропустила в ожидании пару поездов метро, заметила, что уже новые четверо неприятного вида парней вышли из подъехавшего вагона и буравят ее знакомыми Оськиными взглядами, глупо ухмыляясь.
Путь к отцу начался – они дружно сели в поезд, и все четверо гопников вывалились из вагона на станции «Финляндский вокзал».
Глава 18Отец
Какой логикой руководствуется демон при выборе кратчайшего пути до пункта назначения, сказать было трудно. Тая прекрасно понимала – если бы Османтус был чуть тупее, то переместился бы сам по подходящим ему телам и сознаниям людей, забыв про нее. Но, к счастью, демон кое-что помнил и чуточку соображал, поэтому привел в электричку, а сам развалился на сиденьях в конце вагона, привлекая к себе неодобрительное внимание остальных пассажиров.
Разумеется, что покупать себе билеты, как и жетоны на метро, Османтус не удосужился. Поэтому уже на следующей станции Ланская он имел скандал с контролером и был с позором выставлен из вагона. Демона это ничуть не смутило: явился он уже на следующей станции Старая Деревня в облике четырех обормотов лет шестнадцати, которые принялись цепляться к Тае, просить дать пожрать и звали за собой.
«Едем куда-то в северном направлении, но далеко ли? Османтуса не спросишь, он на вопросы никогда не отвечает – только хамит», – Тая напряженно смотрела, как за окном бегут окраины Питера: то деревенские домики с теплицами и огородами, то огромные супермаркеты в окружении уютных летних кафе. Мимо летели деревья в нежно-зеленой дымке молодой листвы, мелькали торговцы саженцами по обочинам дорог – все суетились и готовились к лету.
Тая смотрела в окно электрички, а в мыслях проносились картины: старинный заброшенный дом или башня, где в кресле замерла одинокая сгорбленная фигура. Стоит только звонко крикнуть «папа!», и ее встретит измученный взгляд. Она поможет ему встать, подняться, вернет домой и все-все расскажет, что он пропустил за долгие годы…
Электричка стучала по рельсам, плавно покачиваясь, по громкой связи объявляли названия станций, пассажиры входили и выходили. Станция Лахта, Лисий нос, затем Александровская, Тарховка… Тая, прислонившись виском к стеклу, пыталась не дремать, поглядывая на Османтуса, но тот что-то бубнил, плевался и пока никуда выходить не собирался.
На станции Тарховка в вагон ввалилась шумная семейка с горшками рассады в необъятных сумках. Тая поморщилась, представив, что остаток пути придется слушать гвалт этих визгливых голосов, которые яростно спорили друг с другом, кто из них потерял в трамвае сумку с удобрениями для огурцов.
В этой семейке было сколько-то кошмарных детей, необъятных размеров мамаша и гнусаво выступающий отец семейства, к тому же в переноске у всей этой оравы истерически мяукал кот. Рассада в горшках, которую они тащили на себе, колыхалась из стороны в сторону, как лес во время землетрясения.
Как же все это было знакомо! Крепенькие ростки помидоров, перцев, огурцов: обычно каждую весну у тетки начинался «дачный рецидив» и на подоконниках появлялись баночки из-под йогурта, заполненные землей. Каждую весну тетя Рита мечтала об урожае, итальянских салатах и тихих вечерах на дачной веранде, когда стол ломится от мясистых помидоров, ярко-розовой редиски и хрустящих листьев салата. В реальности же все было иначе: пара сморщенных редисьих хвостиков в пересохшей земле, сожранные тлей грядки – и сплошное теткино разочарование.