— Все у него будет в порядке, — сказал Кларк Кент. — Я знаю, Лина, я сам был последним лопухом.
В баре кегельбана несколько таких же специалистов помаленьку выпивали.
— Я забивал шары до самого конца, — сказал один из них, помахивая палкой.
— Нет, ты послушай… — его товарищ поднял палец. — Я тебе покажу, как надо делать…
Никто из них со дня рождения не катал ничего, кроме бутылок с пивом. Рядом с этими выдающимися спортсменами сидел Брэд Уилсон, тоже наслаждавшийся выпивкой, но при виде Лины Ланг его страсть медленно разгоралась и наконец он вышел из бара и направился к ней, на звук падающих шаров.
— Привет, душечка.
Он указал на ее сына Рики.
— Малыш подрастает, верно?
Уилсон взглянул на Кларка Кента:
— Ты все еще здесь?
— Вроде бы, — сказал мягко Кент.
Уилсон оглянулся на группу ребят, насмехавшихся над Рики Лангом, когда он пытался толкнуть шар. Уилсон придвинулся к Лине.
— Мальчику нужна только пара указаний опытного игрока, — он перевел взгляд на Кента:
— Спорю, тебе неизвестно, что я выигрывал приз всего округа по кеглям два года подряд?
— Нет, я не знал этого, Брэд.
— Настоящий атлет должен играть во все спортивные игры.
С этими словами он повернулся и пошел к Рики Лангу.
— О, нет, — сказала Лина Кларку Кенту, — ему будет еще хуже.
Хрупкий мальчик сражался с шаром. Руки его дрожали, колени подгибались, низ живота напрягался, предвещая грыжу. Он мужественно занял свою позицию и бросил шар. Тот подскочил и вяло вкатился в желоб.
— Это результат, — сказал один из членов команды Рики, подбадривая его.
Глаза Рики вспыхнули, в его душе была проложена еще одна тропинка к неврастении, а Брэд Уилсон поспешил вперед, чтобы сделать ее железобетонной.
В своем инструктивном стиле, столь любимом обществом, он сказал:
— Эй, друг, ты не так держишь. Давай, я покажу тебе…
Рики воевал с другим шаром, а его товарищи по команде продолжали хихикать. Брэд попытался вырвать шар из рук Рики, задев и сильно поцарапав его палец.
— Позволь старому дяде Брэду показать тебе, как это делается…
— Вот что, Брэд, — раздался за ним спокойный голос, — я думаю, что ему лучше делать это самому.
Брэд обернулся с изумлением на лице:
— Парню, который всегда был в хвосте команды, лучше бы заткнуться, Кент!
В баре кегельбана двое пьяных обменивались репликами на своих высоких стульях:
— Глянь, похоже, эти двое сейчас начнут боксировать.
— Я участвовал в матчах по боксу по всему этому округу, — сказал другой, которого каждый, на кого он повышал голос — на ринге или вне его — бил до потери сознания.
На кегельбане Кларк Кент заговорил потише, стараясь избавить Рики от новых неприятностей.
— Я думаю, что не следует давать Рики уроки игры в кегли при других ребятах.
— Нужен мужчина, чтобы научить его, — спорил Уилсон, намекая, что Кларк Кент не мужчина, а что-то вроде увядшего цветка.
Кент не обращал внимания на его слова.
— Рики сам прекрасно справится.
Он повернулся к мальчику:
— Покажи свой лучший удар, Рики.
Рики отбежал от мужчин и снова направился к линии. Кларк Кент повернулся обратно к Лине, успокаивающе ей улыбнулся и нагнулся над сосудом со смазкой. Когда Рики бросил свой второй шар, мел поднялся в воздух. Шар слабо катился к кеглям. Кларк Кент, с носом в мелу, чихнул. Это был необыкновенный чих. Мощный порыв ветра вылетел из его божественных ноздрей, домчался до шара и с невиданной силой вкатил его прямо на линию кегель. Сверхскоростной шар сбил все кегли и расшвырял их, как китайские чашки. Они упали, и когда шар врезался в желоб, приставленный к шарам малый вынужден был отскочить, спасая свою жизнь.
— Вот это да! — в один голос вскричала команда Рики, отступив назад из страха перед хрупким товарищем, которого они так терзали.
— Будь здоров! — сказала Лина.
— Спасибо, — сказал Кларк Кент, вынимая свой носовой платок.
Гас Горман работал за компьютером, когда по голубому полю дисплея побежали белые точки и тире.
— Что-то касса сегодня опаздывает, — сказал себе Гас, прислушиваясь, нет ли отдаленного звука колес.
Его товарищ, программист с рыжими зрачками, посмотрел на Гаса.
— Ты мне что-то сказал? — спросил он дружески.
— Слушал, не едет ли касса, — сказал Гас, приложив руку к уху. — Не слышно, чтоб ехали.
— Конечно, не едет, — сказал коллега, — сегодня ведь не день выплаты.
— Не день выплаты? — Гас быстро включил компьютер, чтобы проверить день, и выяснил, что какая-то часть его программы не работает.
Прекрасное чувство свободного полета, которому он так радовался, вдруг исчезло. Он попался. Через секунду дверь «садка» отворилась и в нее заглянул начальник отдела.
— Гас, босс хочет вас видеть.
— Какой босс?
— БОСС!
Гас с трудом сглотнул. В его голове всплыли глубоко запрятанные, но слишком знакомые мрачные предчувствия: его снова выгонят.
— Бо… бо… босс? — нервно повторял он, откатываясь назад на своем стуле. Ему показалось, что в здании полно полицейских, расследующих обман и грабеж.
— Бо… бо… босс?
Он плохо обращался со своей йо-йо, щелкал ею по-дурацки, сделал тысячу неосторожных поступков, а главное, он хорошо помнил о своем пребывании в тюрьме, куда не хотел бы еще раз вернуться. Он мгновенно почувствовал себя глупее, чем шимпанзе, его йо-йо прыгала в разные стороны, как и его мысли.
— Обожемойбожемой тольконетюрьмаопять…обожемой…
Он перевернулся на своем стуле и откатился от рядов машин, чьи красные и черные квадраты показались ему вдруг гигантской шахматной доской.
— Обожемойбожемой…
Он покатился дальше, не понимая, чему удивляются его коллеги-программисты — ведь никто никогда не катился так далеко на своем стуле на подшипниках. Гас хотел проехать за дверь, через холл, в лифт и к своему автомобилю.
— На стуле я выиграл бы немного времени, а они не на колесах.
Поэтому Гас направил свой путь к массивной шахматной доске компьютеров. Он кружил возле нее, пока до него наконец не дошло, что он действует немного странно.
У двери, где, нахмурясь, стоял начальник отдела, Гас встал со своего стула и пошел дальше без него, расправив складку на своих брюках из крокодиловой кожи.
— Босс хочет видеть меня? Сам мистер Росс Уэбстер?
— Вы бы лучше шли, — сказал начальник отдела.
За дверью ждали два охранника компании с ухмылками на бульдожьих рожах.
— Сюда, Гас.
— Уводят меня… Я мог бы рвануть, но если я это сделаю, эти грубияны выстрелят мне в спину.
— Ладно, ребята, пошли, — сказал Гас развязно, но его выдала йо-йо, струна которой натянулась, и она потеряла скорость.
— Может, вы подождете секунду, ребята, пока я заскочу в туалет?
— Мистер Уэбстер не любит, чтобы его заставляли ждать.
Гас взглянул на своих стражей, лица которых были как два ломтя розовой ветчины. Кобуры револьверов щелкнули, и Гас обнаружил, что считает маленькие серебряные дырочки на их ремнях. Что у него было против них? Только его большая скорость. Но позволит ли она ему достичь двери лифта и выхода внизу? Сомнительно.
Когда дверь лифта открылась, стражи взяли его за плечи.
— Иди, Гас, — сказали они, помогая ему войти.
— Иди в тюрьму…
Дверь лифта закрылась. Другие служащие, спускавшиеся на этом лифте, увидели человека, на пальце которого неподвижно висела струна йо-йо, а палец был поднят вверх.
— Босс Росс? — Гас посмотрел на охранников. Те, улыбаясь, кивнули.
Гас выдавил из себя болезненную улыбку. Лифт продолжал идти вниз, оттуда доносилось слабое жужжание, и Гас понял, что это.
— Я иду работать на тюремном компьютере. Значит, теперь для меня самое время рвануть, как только двери откроются. Я выскочу, как обезумевший кролик, и пусть они стреляют в обе половины моего зада…
Гас спокойно вышел из лифта на тот этаж компании «Уэбко», который занимал ее владелец и президент. К кабинету его он сейчас и направлялся с полицейскими дубинками за спиной.
— Мистер Горман? — любезно спросила секретарша. — Мистер Уэбстер ждет вас.
— Послушайте, где у вас ванная? Я хотел бы немного освежить лицо…
Выскочить из окна, скользнуть в сторону от здания, заползти в кусты, спрятаться там, пока не стемнеет, потом сбежать…
— Он уже здесь, мисс Коллинз? — рявкнул селектор.
— Да, сэр, — сказала мисс Коллинз, нажав кнопку селектора. — Я направляю его к вам.
Охранники подтолкнули Гаса вперед, открыли дверь в кабинет Уэбстера и дали ему войти. Гас вошел. Его неподвижная игрушка свисала на ковер с его потной, дрожащей руки.
Перед ним был Росс Уэбстер, восседавший за своим массивным столом.
— Мистер Огаст Горман?
Гас посмотрел на сверкающие стальные стены и почувствовал, что они с лязгом смыкаются над ним.
— Прошу вас, мистер Уэбстер… Вы знаете, что такое тюрьма? — Гас размахивал в воздухе своей безжизненной йо-йо. — Вы сажаете туда невинного человека вместе с грабителями, насильниками и убийцами, а потом, однажды, он выходит и убивает вас.
Росс Уэбстер играл своей ручкой с золотым пером.
— Мистер Горман, вы вели себя дурно.
Уэбстер благодушно засмеялся. В его смехе проглядывали теплые чувства гуманности, и душа Гаса Гормана ушла в пятки от страха: он знавал тюремного надзирателя, который всегда так же дружески улыбался, когда сажал заключенного без штанов в карцер на бетонный пол.
— Мистер Уэбстер, пожалуйста, не делайте того, что вы задумали!
Гас двинулся вперед, таща йо-йо по ковру. Уэбстер продолжал дружески улыбаться, как будто Гас украл лишь несколько листков бумаги.
— Ну, признайтесь — ведь вы вели себя очень плохо?
Гас чувствовал, что его глаза наполняются влагой. Этот человек играл с ним точно так же, как тот тюремщик, прежде чем запереть его в бетонную клетку на шесть недель.