Что-то знакомое промелькнуло в интонации. Янис еще раз взглянул на девушку, и их глаза на секунду встретились. Она не торопясь прикрыла веки. Но грека озадачила неуловимая схожесть с какой-то хорошо ему знакомой женщиной. Он не мог сразу вспомнить, с кем. Но сомнения закрались в его голову.
— Выпьем за наше будущее счастье? — слишком рьяно предложил граф.
— Рано еще, — отказался Янис и поспешил выйти.
— Ну, что? — схватила его за руку Татьяна.
Янис задумался. Покачал головой и неопределенно ответил:
— Пока не понял. Но кого-то она мне напоминает. Во всяком случае, ты привела меня сюда не напрасно. В другой раз мы уже более внимательно займемся этой девчонкой, — и он в задумчивости поспешил в кают-компанию.
После ухода грека Павел подсел к Антигони и приободрил ее:
— Ты потрясающая актриса! Никому и в голову не пришло сомневаться!
— Ошибаешься. Янис меня узнал.
— Не может быть! Я наблюдал за его реакцией.
Антигони тяжело вздохнула, сбросила со лба влажное полотенце.
— Поверь мне. Он будет мучительно вспоминать и под любым предлогом постарается увидеть меня еще раз.
Павел уже привык относиться к Антигони серьезно. Он верил ее интуиции и не собирался спорить с ней. Теперь необходимо помешать Янису понять до конца, кто же был перед ним. Но как это сделать? Граф тяжело опустился в кресло и закурил.
Антигони, казалось, и впрямь заболела. Лежала и смотрела в потолок. Ни один из них не мог придумать выхода из создавшейся ситуации, а уговаривать себя, что все обойдется, было бы верхом легкомыслия.
— Ты должен помириться с этой женщиной. Она обязана стать нашим другом. Только она может убедить Яниса в том, что я — Люба.
Павел не стал обсуждать предложение Антигони. Он встал, потушил сигарету и вышел из каюты, закрыв за собой дверь на ключ.
Татьяну он нашел в баре «Сафо». Она пила виски со льдом. Рядом с ней никого не было. Павел сел напротив и заказал себе двойной коньяк. Татьяна никак не отреагировала на его появление.
— К чему было устраивать эти смотрины? — спросил граф.
— Чтобы доказать, что никакой Любы не существует.
— Доказала?
— Не твое дело.
Бармен принес графу коньяк. Павел сделал несколько маленьких глотков.
— У меня к тебе очень серьезный разговор.
— Собираешься каяться? — спросила она с горькой усмешкой обманутой женщины.
— Не в чем. Надеюсь на твою порядочность. Я спас тебя, значит, за тобой кое-какой должок.
— Хочешь, чтобы я прикрывала твоих проституток! — взвилась Татьяна.
Павел подождал, пока она успокоится, и продолжил:
— Ты права. В моей каюте действительно не Люба. Но я здесь ни при чем. Мы все находимся в ловушке. Твой друг Маркелов и Апостолос, прикрываясь этим круизом, совершают немыслимое преступление. Они контрабандой везут в трюм их радиоактивные отходы. Мы все получаем огромные дозы облучения…
Татьяна, будучи по натуре очень эмоциональной, подняла на него глаза, полные ужаса.
— Так вот. Интерпол знает об этом. Женщина, половшая ко мне в каюту, должна предотвратить заход судна и наши воды. Иначе эти отходы попадут в Россию.
— Кто она? — все еще не веря услышанному, спросила Татьяна.
— Антигони, бывшая любовница Апостолоса.
— А теперь твоя?
— Нет. Я тебе не вру. Сейчас не до романов. Под нами в трюмах тонны радиоактивных отходов.
— Закажи мне двойной виски, — попросила Татьяна, находясь в шоке от услышанного.
Павел сам отправился к стойке, решив дать Татьяне время переварить информацию и ужаснуться. Вернулся он с виски и кофе и увидел в ее глазах мстительную решимость.
— Так вот почему этот подонок сделал меня президентом круиза! Прикрылся именем. Я не понимала тогда. Чувствовала, что использует меня, но не могла понять, в каком качестве. Даже поверила в его искреннюю любовь. Дура!
Павел не сыпал ей соль на рану, а ждал, когда Татьяна окончательно созреет. При ее импульсивном характере много времени не потребовалось.
— Ты и впрямь не спишь с этой Антигони?
— Не до того, — признался граф.
Татьяна придвинулась вплотную к нему и прошептала:
— А Лавра?
— Да, — одними губами изобразил он.
Она спрятала лицо в свои подставленные ладони и затрясла головой, словно отдалась безмолвным рыданиям. Затем сделала руками жест, словно смахнула невидимые слезы, и снова принялась шептать:
— Янис что-то заподозрил. Он может сообщить Апостолосу. Тогда вам несдобровать…
— Мы знаем, — без всякой рисовки согласился Павел.
— Его надо… надо убрать, — произнесла, запинаясь, артистка и сама испугалась своих слов. Но немного помолчав, повторила уже более твердо: — Убрать гадину. Всех убить!..
— Тише… — забеспокоился граф. Он знал взрывную эмоциональность Татьяны. При высокой степени возбуждения она становилась совершенно: непредсказуемой и неуправляемой. Способна была сорваться с места и броситься «выводить всех на чистую воду». Однако ему не пришлось одерживать Татьяну.
Она загадочно улыбнулась и по-театральному обратилась к предполагаемым зрителям.
— Произошло неслыханное. Мною и всеми остальными пассажирами корабля прикрывают провоз самого страшного для здоровья груза. Мы оказались заложниками чудовищных преступников. Мы все умрем в муках от полученных доз радиации…
— Она не настолько высока… — попытался объяснить Павел. Но Татьяна не реагировала. Она уже влезла в новую роль и чувствовала себя чуть ли не чернобыльской мадонной.
— Я не допущу этого! — закончила она с пафосом, без кокетства и фальши.
Встала из-за стола, взглянула на графа, словно только что заметила его присутствие, и повторила:
— Янис? Это мерзкое создание угрожает моей жизни? Пойди-ка, помозоль глаза Апостолосу. А я кое-кому кое с кем назначу свидание.
— Татьяна, положение слишком серьёзно. Не вздумай предпринимать какие-либо действия, не посоветовавшись со мной и Антигони, — предупредил граф.
Артистка почти любовно провела рукой по его голове и оттолкнула от себя.
— Котик, эти гады — прежде всего мужчины, и не тебе, учить меня, как следует поступать с ценнейшими представителями вашего сильного пола. Предоставь мне самой закрутить одну маленькую невинную интригу.
Татьяна загадочно улыбнулась и вышла из бара. Павел смотрел ей вслед и никак не мог определить, правильно он сделал, что открылся ей, или промахнулся. Но при любом раскладе — это была практически единственная возможность сохранить инкогнито Антигони. Павел знал, что его бывшая любовница, хоть и редкая стерва, но, как кошка, ценит доброе отношение к себе.
Татьяна тем временем зашла в каюту Маркелова. Тот все еще пребывал в мрачном настроении и, несмотря на жару, до сих пор не снял с себя официального костюма.
Я собираюсь встретиться с убийцей Лавра. Хочешь его увидеть?
— Тебе не надоело веем морочить голову? — устало спросил Илья Сергеевич.
Татьяна подошла к нему, опустилась на корточки, обхватила руками его голову и прижала к своей груди.
— Бедный мой бизнесмен. Круг сужается. Еще немного — и он окажется не больше, чем в оптическом прицеле. Помнишь, мы с тобой стреляли по мишеням? Я не хочу, чтобы попали в тебя. Сиди и жди моего звонка.
Илья Сергеевич крепко схватил ее за руки и зло посмотрел прямо в глаза.
— Оставь меня в покое! Мне некого бояться!
— Ошибаешься. Вокруг нас люди, потерявшие стыд и совесть, желающие меня сделать послушным орудием в своих руках и в конце концов разделаться с тобой. Жди звонка.
Она решительно вышла, не удостоив его взглядом.
Через несколько минут Татьяна уже звонила из своей каюты Янису.
— Ах, мой самый большой грек! Как я устала! Какие-то галлюцинации, навязчивые идеи. Только ты способен поселить в моей душе покой. Я жду тебя, котик. Поторопись, пока желание само раздвигает мне ноги.
В ответ она услышала громкое сопение помощника Апостолоса, не решающегося по телефону вести подобные разговоры. После некоторых раздумий, он строго сказал:
— Приду ровно через полчаса, и положил трубку.
Татьяна тут же перезвонила Маркелову.
— Слушай внимательно. Ты зайдешь ко мне ровно через час. Дверь я оставлю открытой. Сам поймешь, кто наш общий враг.
Маркелов ничего не ответил. Но Татьяна и не собиралась упрашивать его или ждать согласия. Она знала, что он придет.
…Янис положил трубку и взглянул на часы. Прежде чем отправиться к артистке, он должен был зайти в кают-компанию и сообщить Апостолосу о своих подозрениях. Неожиданное приглашение Татьяны внесло сумятицу в его планы. Стоило ему представить, что совсем скоро он снова дорвется до ее тела, и желание заниматься неотложными делами отпало само собой. С трудом Янис заставил себя отправиться на встречу с Апостолосом.
Но сгорая от желания побыстрее оказаться в каюте артистки, он решил лишь намекнуть о своих подозрениях. Иначе Апостолос будет топтаться на месте, кусать нижнюю губу и морочить ему голову не менее двух, а то и трех часов.
Адмирал готовился к винту с графом Нессельроде. Павел сам разыскал его и предложил сыграть по-маленькой. Рядом, улыбаясь в пустоту, сидел в своем кресле-каталке Лефтерис.
Янис, экономя каждую ми нугу, с порога обратился к Апостолосу.
— Адмирал, как давно вы видели Антигони?
Апостолос всем своим грузным телом развернулся навстречу ему и удивленно откинул голову. При этом начал покусывать нижнюю губу.
— Вам не кажется, что она способна следить за вами? — закинул Янис пробный шар.
— Чушь… — проронил Апостолос. По его растерянному лицу было видно, что образ Антигони не потускнел в его памяти. И этот вопрос он воспринял как бесцеремонное прикосновение к самому сокровенному. — Мы расстались в Москве. Зимой. Больше сведений о ней не имею… А ты?
Он подозрительно взглянул на Яниса, и в его глазах, кроме удивления, пульсировала угроза. Апостолос терпеть не мог, когда с ним разговаривали загадками или намеками. Каждое слово должно было нести точную информацию.