[457]; в нем участвовали 447 африканских детей в возрасте от 5 до 17 месяцев, но результаты оказались неутешительными. Общая эффективность за семь лет наблюдения составила 4,4 %[458], снизившись ближе к нулю на четвертый год, с возможными последующими конечными негативными последствиями. Однако в более крупном исследовании, опубликованном в 2015 году[459], в котором приняли участие 15 459 младенцев и детей раннего возраста в семи африканских странах, Mosquirix сократил число случаев клинической малярии на 39 %. На основе имеющихся на сегодняшний день фактических данных ВОЗ и других медицинских учреждений считается, что преимущества Mosquirix перевешивают риски побочных реакций, таких как менингит и судорожные припадки.
В течение этого периода один класс инсектицидов, пиретроидов – группа искусственных пестицидов, подобных природному пестициду пиретруму, вырабатываемому цветками хризантемы, – доминировала в усилиях по борьбе с переносчиками болезней. Отсюда могут возникнуть проблемы, поскольку история борьбы с комарами-переносчиками болезней показывает, как опасно использовать один класс инсектицидов. Если продолжать атаковать организм – особенно многочисленное, быстро размножающееся насекомое – одним и тем же оружием, почти неизбежно появится резистентность к нему. И действительно, в последние годы наблюдается тревожный рост популяции комаров, устойчивых к пиретрину[460].
Иногда самые надежные методы – самые простые[461]. Обработанные инсектицидом противомоскитные сетки ограничивают воздействие и тяжесть заболевания за счет меньшего количества укусов. В период с 2000 по 2016 год число случаев заболевания малярией во всем мире сократилось на 40 %, это примерно на 663 млн случаев меньше. Более двух третей данного снижения заболеваемости[462] объясняется использованием противомоскитных сеток, обработанных инсектицидом длительного действия, а еще 19 % приходится на опрыскивание стен внутри помещений.
Я беседовал с биологом Присциллой Тамиозо, работающей в Программе борьбы с лихорадкой денге в южном бразильском городе Флорианополис. Она подчеркнула важность простых практических мер. В удаленных южных регионах угроза малярии уступает место лихорадке денге и вирусам Зика и чикунгунье.
«Мы сосредоточены на просвещении и образовании, – сказала Тамиозо. – Мы посещаем разные районы в поисках резервуаров размножения комаров. Кроме того, встречаемся с жителями, чтобы объяснить им важность сокращения подобных водохранилищ. На юге Бразилии выпадает много осадков, поэтому, например, важно просверлить отверстия в брошенных автомобильных шинах или заполнить их чем-то».
Как и в случае с развитой резистентностью к инсектицидам, чем эффективнее защита, тем более последовательной будет контратака. Некоторые виды комаров приспосабливаются к противомоскитным сеткам[463], становясь устойчивыми к пиретроидным пестицидам, которыми их пропитывают, и меняя свой режим питания с ночного на дневной.
Лихорадка денге – опасное вирусное заболевание[464], переносимое насекомыми, в тропиках и субтропиках, снова начинает активно распространяться. До 1970 года тяжелые вспышки лихорадки имели место только в девяти странах[465]; сегодня, по данным ВОЗ, это заболевание распространено уже в сотне стран. В октябре 2019 года данная, обычно легкая, но иногда смертельная, лихорадка поразила Непал, страну, ранее считавшуюся слишком холодной, чтобы были причины беспокоиться об этой болезни. В течение двух месяцев по меньшей мере 9000 человек заболели, а шестеро из них умерли. Глобальное потепление в высокогорной стране, где в 2006 году зафиксировали первые случаи заболевания денге, приводит к более длительным периодам приемлемых температур для комаров Aedes, которые служат ее переносчиками, а также к более частым проявлениям муссонов, благодаря которым появляются новые водоемы, способствующие размножению комаров. В 2019 году в Северной и Южной Америке зарегистрировали рекордное число случаев заболевания лихорадкой денге: 2,7 млн[466].
Независимо от того, сможем ли мы когда-нибудь избавиться от этих болезней или нет, можно, по крайней мере, научиться эффективнее их обнаруживать. Австралийская исследовательская группа под руководством Дагмар Мейер из Университета Джеймса Кука в городе Кэрнс[467] разработала ловушку для комаров с возможностью обнаружения наличия болезнетворных вирусов, циркулирующих в дикой природе. Ученые реконструировали инновационное устройство, запущенное в 2010 году, которое заманивает комаров на покрытые медом карточки, затем отслеживает слюну, оставшуюся на месте происшествия. Как вы можете себе представить, это ничтожный объем слюны насекомого: около пяти миллиардных долей литра. Объемы, подобные этому, проверяют пределы возможностей современных систем обнаружения.
Но комары оставляют после себя примерно в 3000 раз больше «мочи»[468], чем слюны. Не забывайте, что эти кусачие насекомых выводят из организма воду, чтобы увеличить концентрацию выпитой крови. В переделанных ловушках с помощью карточек стали собирать мочу. Это стандартные ночные световые ловушки, а также ловушки более длительного действия, которые выделяют пары вкусного для насекомых углекислого газа, чтобы заманить комара внутрь. Когда насекомое попадает в ловушку для мочи, его выделения капают через сетчатое дно на карточку. Исследователи использовали 29 ловушек для мочи наряду с ловушками для слюны, размещенными в двух местах в Квинсленде, богатых насекомыми.
Ловушки для мочи обнаружили генетические следы трех патогенов – вирусов, вызывающих энцефалит Западного Нила, реки Росс и долины Мюррей, в то время как ловушки для слюны обнаружили два. Среди преимуществ такого метода – отсутствие необходимости постоянного охлаждения[469], которое требуется для проверки живых комаров, и это не так трудоемко или жестоко, как старый метод заражения индикаторных цыплят или свиней и наблюдения за ними на предмет признаков инфекции. Данный тест рекламируется как раннее предупреждение о риске заболевания от местных комаров.
Такие карточки – не единственный метод мониторинга опасных вирусов и бактерий по выделениям комаров. Исследователи из Великобритании и США в 2017 году представили водостойкий конус, в который можно было собирать мочу и фекалии комаров. Они обнаружили присутствие ДНК филярийных червей, малярийных плазмодий и плоских червей у искусственно зараженных комаров[470].
В результате предпринятых ранее усилий, холодных зим и коротких теплых сезонов, малярия и другие болезни, переносимые двукрылыми, не смогли проникнуть в более северные регионы мира, такие как северная часть США, Канады и Европы, но эта ситуация может измениться по мере повышения температуры под влиянием деятельности человека и по мере возобновления международных поездок и торговли после пандемии коронавируса. Европейские клиники и больницы в настоящее время[471] лечат в восемь раз больше больных малярией, чем в 1970-е годы, а показатели заболеваемости малярией в Центральной Азии и на Ближнем Востоке выросли в десять раз. В дополнение к лихорадке денге, на подъем пошли лейшманиоз и энцефалит, угрожая многим регионам Европы[472].
Больше всего двукрылые беспокоят, когда речь заходит о способности насекомых убивать переносимыми ими болезнями, однако они отличились и в роли вредителей продовольственных запасов. Мухи не упустили возможности извлечь выгоду из урожая, особенно фруктов, а также из нашей страсти к разведению скота и потреблению продуктов животного происхождения.
Прежде всего следует признать, что слово «вредитель» в данном контексте – термин антропоцентрический и зависит от контекста и ценностей. Мы используем слово «вредитель» так же, как и «сорняк», чтобы обозначить что-то строго человеческими понятиями, не принимая во внимание его экологическую ценность. Пчелы, опыляющие цветы в ландшафтном саду, не считаются вредителями до тех пор, пока не строят свое гнездо под навесом крыльца[473], и мухи, разлагающие мертвых грызунов, не будут вредителями, но те, кто откладывает яйца в плодовых культурах, станут ими. Для нас это совершенно разные ситуации. Вне контекста интересов человека они – примеры важнейшей роли, которую насекомые играют в круговороте питательных веществ в экосистемах.
Считается, что только около 1 % видов насекомых[474] имеет негативное экономическое значение, но и этого небольшого количества достаточно. В зависимости от того, к какому источнику вы обращаетесь[475], от 15 % и 50 % всех продуктов питания, выращиваемых для человека, теряется из-за ущерба, нанесенного насекомыми. Мухи вносят значительный вклад[476], но не входят в топ-10 списка всемирно известных лондонских Садов Кью, где первые строчки отведены гусеницам, белокрылкам (не настоящие мухи), паутинным клещам, жукам-бронзовкам и тле.
Существенных вредителей великое множество; один из путей к переизбытку популяции насекомых – дать им большой участок земли, предназначенный для выращивания их любимой пищи, в отсутствие естественных хищников или паразитов. Здесь лежит центральная дилемма монокультурного земледелия. Обширное поле кукурузы или разросшийся я