Психологи признаю́т большую разницу между внутренними целями людей и внешними целями, которых они добиваются под нажимом властных родителей, учебной программы или начальника. Последний фактор, формирующий мотивацию, — внешнее социальное давление — является причиной многих страданий. Рассказы о депрессии, тревоге и даже самоубийствах удручающе часты в среде, где стандартизированные тесты приобретают необоснованную значимость. Суперобучение, являясь самостоятельным поиском, а не навязанным извне обязательством, не должно быть таким. Но из-за самой его природы мне было не ясно, реально ли ему научить.
Сестры Полгар — необычный случай. Их прицельно обучали с раннего возраста, они невероятно много трудились, но, кажется, от оказанного давления психологически не пострадали. Родители поощряли необычную специализацию не через авторитет и наказание, а через игру и положительную обратную связь. Сестры Полгар продолжали играть в шахматы на серьезном уровне и во взрослом возрасте, то есть их одержимость этим видом спорта не была навязанной.
В то же время участие девочек в эксперименте не было совсем добровольным. Ласло мечтал вырастить гениев еще до того, как его дети могли согласиться на эту программу. Он не спрашивал дочерей, хочет ли каждая из них посвятить себя интенсивному режиму шахматных тренировок.
И эта особенность эксперимента Полгара заинтересовала меня больше всего: мне показалось, что Ласло и Клара нашли лазейку в стандартной убежденности, будто подталкивание к интенсивному обучению обязательно приведет к несчастью.
Как вырастить суперученика
В книге «Воспитайте гения!» Ласло Полгар задокументировал свой нетрадиционный подход к образованию. Он изложил свою стратегию превращения любого нормального ребенка в гения при условии, что родители готовы пойти на крайние меры, — как он и его жена, посвятившие этому жизнь.
Первый шаг — начать пораньше. Обучение ребенка должно начинаться не позднее трех лет, а специализация — не позднее шести. Возраст, в котором обучение тормозится, неизвестен, но есть свидетельства из музыкальной и лингвистической областей: у младших детей сознание более пластично и гибко. Ласло довел эту идею до крайности, начав обучение гораздо раньше, чем в обычном дошкольном образовании.
Второй шаг — специализация. Сестры Полгар изучали языки, математику и другие предметы, занимались спортом, но их внимание всегда было сосредоточено на шахматах. Ласло отметил: «Начиная с 4–5 лет они играли в шахматы по пять или шесть часов в день»[110]. Такая специализация, похоже, сыграла две роли в его стратегии воспитания гениев. Во-первых, он воспользовался гипотетической гибкостью сознания детей младшего дошкольного возраста. Во-вторых, специализируясь на одном предмете, дети смогли в раннем возрасте достичь мастерства. Победа над старшими и более опытными противниками в шахматах укрепила их уверенность в себе и поддержала дух соперничества, так что они захотели практиковаться больше, чтобы совершенствоваться. Если бы девочки интеллектуально разбрасывались, они, возможно, не развили бы в себе уверенности, которая привела к интенсивной практике.
Третьим шагом было превращение тренировок в игру. Шахматы — по определению игра, поэтому детям в них можно было играть. Но Ласло был настойчив в представлении всех учебных предметов в игровой форме. Если девочки отвлекались или вставали и бродили туда-сюда во время партии, их не наказывали, а поощряли позволить мыслям, как и телам, блуждать в поисках решения. Поддержание веселой и легкой обстановки, особенно пока дети были маленькими, послужило ключевым шагом к развитию драйва и уверенности в себе. Впоследствии они перенесли их на более серьезные усилия.
Однако важно иметь в виду: Ласло настаивал на том, что «игра не является противоположностью работы» и «ребенок нуждается не в игре отдельно от работы, а в значимом действии»[111], и добавлял: «Обучение дает им больше удовольствия, чем игра в чистом виде». Игра и работа сочетаются в подходе Полгара к обучению — без жесткой границы между ними.
В-четвертых, Ласло стремился создать положительное подкрепление: шахматы должны быть приятным, а не разочаровывающим опытом. «Неудачи, страдания и страх уменьшают достижения. После ряда последовательных сбоев может сформироваться повреждающий тормозящий комплекс»[112], — пояснял он. Начиная с бихевиористов{61} психологи в деталях знали, что наличие положительного опыта типа победы в игре создает желание повторить действия, которые привели к этому результату. Напротив, негативные переживания (проигрыш, растерянность, разочарование) снижают энтузиазм.
Ласло тщательно следил за циклами положительной обратной связи на раннем этапе. Вначале, когда он еще играл в шахматы сильнее дочерей, он выстраивал партию так, чтобы бросить им вызов, но при этом дать возможность выиграть достаточное количество раз, оставляя игру приятной для них. «Мы должны сделать так, чтобы не всегда обыгрывать ребенка; нужно позволить им иногда побеждать, чтобы они чувствовали, что тоже способны думать», — написал он. И добавил: «Вначале очень важно пробудить интерес. Надо заставить ребенка полюбить то, чем он занимается — до такой степени, чтобы он стал почти одержим этим»[113].
Наконец, Ласло был категорически против принуждения к обучению. Он считал, что самодисциплина, мотивация и целеустремленность должны исходить от самих детей. Он пояснил: «Одно можно сказать наверняка: никогда нельзя добиться серьезных педагогических результатов, особенно на высоком уровне, путем принуждения»[114]. Он также считал, что «одна из важнейших воспитательных задач — обучение самообразованию»[115]. Этот заключительный этап процесса оказался особо важен для его дочерей, поскольку они быстро превзошли своего отца как шахматиста. Если бы их не поощряли развивать таланты к самообразованию и самосовершенствованию, они могли бы стать достойными шахматистками, но вряд ли достигли бы уровня гроссмейстера.
Ласло и Клара посвятили себя также интенсивному обеспечению всех возможностей для развития дочерей, собрав базу данных о более чем 200 тысячах матчей, покупая каждый учебник по шахматам, который только удавалось найти, и нанимая учителей шахмат. Девочки и сами не упускали ни малейшего случая учиться и совершенствоваться. В доме Полгаров висели схемы шахматных позиций, жилище фанатиков стало храмом, посвященным практике древней игры. Для Ласло и Клары воспитание детей было бо́льшим, чем работа с полной занятостью, поскольку они поощряли таланты своих детей, мобилизуя для этого все ресурсы.
Принципы суперобучения в действии
Изучив принципы Полгара по воспитанию гениальных детей, я обнаружил в его подходе все принципы суперобучения, о которых говорилось до сих пор.
Полгар изучал, как люди учатся играть в шахматы, выяснял, при каких условиях его дочери могут преуспеть в этом занятии. Он собрал огромную базу шахматных позиций, стратегий и списков игр; в годы, предшествовавшие широкому распространению интернета, это было немалым подвигом. Он составил план тренировок еще совсем маленьких дочек: начал с правильного наименования клеток доски, разучил правила движения фигур. Обучение не было форсированным, и девочки освоили игру еще до того, как у них развились другие когнитивные способности.
Ласло считал «способность преодолевать монотонность, поддерживать интерес и постоянное внимание» ключевыми чертами и стремился воспитать их в дочерях. Девочки дважды принимали участие в двадцатичетырехчасовых шахматных марафонах — им было по пятнадцать, девять и восемь лет. За это время требовалось завершить сотню матчей. Шахматы — это игра не только на блестящий результат, но и на терпение и выносливость. Обучение дочерей сосредоточению было важной частью системы Ласло, поскольку он поощрял их фокусироваться на проблеме и не отвлекаться.
Ласло брал дочерей на игры с взрослыми мужчинами, когда им было всего по четыре года: показывал, как играть против соперников, которые действительно бросали им вызов. Девочки провели множество партий в шахматы, это составило костяк их умений и позволило научиться не только хорошо играть, но и справляться с трудностями: давлением цейтнота и психологической неуверенностью в игре против старших, против пугающих противников. Используя шахматные таймеры даже для обычных игр, девочки практиковались в обстановке, которая точнее соответствовала той, что складывается на турнирах.
Ласло варьировал подходы к изучению игры, начинал с наименования клеток, затем переходил к траекториям ключевых фигур. Шахматные головоломки на стенах были для его дочек домашним заданием: девочкам приходилось анализировать различные тактические позиции и придумывать креативные решения. Блиц и игры с завязанными глазами позволили сестрам научиться быстрее думать и мысленно представлять игру.
Чтобы стимулировать умение припоминать, Ласло пытался развязать детям язык: «Мы не должны говорить им всё; мы должны попытаться заставить ребенка самого что-то сказать!» Он использовал метод Сократа для шахмат: ставил вопросы, на которые дочкам приходилось отвечать. Они не просто вспоминали предыдущее решение — отец использовал верный способ для стимулирования их памяти и понимания. Игры с завязанными глазами сформировали еще один мощный компонент стратегии. Игра за невидимой доской развивала способность мысленно следовать позициям, а это было полезно не только для сохранения ключевых шахматных комбинаций в долгосрочной перспективе, но и для оттачивания способности имитировать ходы на доске, которые мог бы сделать противник.