– Если не знает, то я сломаю ему руку.
Маш покачал головой.
– Вы хотите, чтобы я бил по-настоящему?
– Именно так.
– Но, начав, я уже не смогу остановиться.
– Я знаю.
– Хорошо. Вы готовы?
– Готов.
Маш обошелся без прелюдии. Не начал кружить вокруг, отвлекая внимание Падильо ложными замахами. Нет, низко пригнулся и пошел вперед, с ножом, параллельно полу. Двигался он невероятно быстро. Но Падильо оказался проворнее. Повернулся к Машу левым боком, ухватил руку с ножом и заломил ее вверх и назад. Маш завопил и рухнул на белый ковер. Тут я заметил, что он забыл разуться.
Падильо наклонился, поднял нож левой рукой, а правую протянул Машу. Помог ему встать.
– Вы молодец.
– Что это за прием? Дзюдо?
– Дзюдо Хуареса, если существует такая разновидность.
– Вы могли бы вышибить из меня мозги.
– Не без этого.
– Как же тот хмырь в Балтиморе сумел вас пырнуть?
Падильо сложил нож и сунул его в карман брюк.
– Вам повезло, что пырнул. Ножом он владеет лучше.
Хардман пообещал выяснить, не узнал ли кто чего насчет Фредль. Впрочем, без особого энтузиазма, ибо ему сразу бы позвонили, если б что-то стало известно. По дороге в салун Маш не произнес ни слова. И лишь остановив машину, повернулся к Падильо.
– Вы меня этому научите?
– Чему?
– Этому боковому уходу.
– Разумеется, научу, – он добавил что-то по-арабски, и Маш просиял.
Мы вышли из машины, и Маш укатил.
– Что ты ему сказал? – полюбопытствовал я.
– Процитировал строку из четвертой суры Корана: «Борись за религию Бога».
– А к чему этот балет с ножами? Ты же и так знал, что справишься с ним.
– Я – да, а вот он – нет. Как, впрочем, и Хардман. А теперь им ясно, с кем они имеют дело. Кстати, о Хардмане. В разговоре с моими друзьями упоминались крупные суммы. Хардман пока не получил ничего. Я не знаю, сколь крепки узы вашей дружбы, но полагаю, что его стоит взять в долю.
– Мы тратим на это трио деньги Андерхилла?
– Мы дадим им по пять тысяч фунтов. Собственно говоря, они будут потрачены в соответствии с желанием Андерхилла, чтобы предотвратить убийство Ван Зандта. Остается еще две тысячи для Хардмана. Этого хватит?
– Можно бы и добавить.
– Хорошо. Я все равно собираюсь переводить деньги из Швейцарии.
Мы миновали тяжелую дубовую дверь и вошли в зал. Столики не пустовали, в баре просто не было свободных мест. Падильо поздоровался с Карлом, нашим старшим барменом.
– Вы хорошо выглядите, Майкл, – Карл улыбался во весь рот. – Хорст сказал мне, что вы вернулись.
– И с тобой, вижу, все в порядке. Какой у тебя сейчас автомобиль?
– "Линкольн-континенталь" довоенной модели. Его нашел мне Мак.
– Красивая машина. Я слышал, у тебя новое хобби. Конгресс.
– Да, захватывающее действо, знаете ли.
– Конгрессмен вчера добрался до дому? – спросил я.
Карл кивнул.
– Утром я отвез его на заседание комитета, а потом этот сукин сын подвел меня, проголосовав не так, как я предполагал.
– И что теперь ждет секвойи?
– Боюсь, перспективы не радужные.
Подошел герр Хорст.
– Вам звонили, герр Маккоркл. Не оставили ни номера, ни фамилии. Просили передать, что это африканский знакомый и он позвонит снова.
– Распорядитесь, чтобы нам с Падильо принесли поесть в кабинет, – попросил я.
– Что-нибудь особенное?
– Решите сами. И бутылку хорошего вина. Не возражаешь? – посмотрел я на Падильо.
– Отнюдь.
Герр Хорст пообещал лично проследить за нашим заказом, и мы с Падильо направились в кабинет, чтобы я смог поговорить по телефону с моим африканским знакомым и, возможно, вновь услышать крик моей жены.
Глава 11
Телефон зазвонил четверть часа спустя, и я взял трубку.
– Маккоркл слушает.
– Добрый день, мистер Маккоркл. Ваша жена прекрасно себя чувствует, и вы сможете поговорить с ней через несколько минут. Но сначала я должен сообщить вам об изменениях в наших планах. Проект, выполнение которого поручено мистеру Падильо, переносится на более ранний срок – с будущей пятницу на вторник.
– Хорошо.
– Далее, джентльмен, так же задействованный в этом проекте, выразил желание встретиться с мистером Падильо. А также и с вами.
– Он в Вашингтоне?
– Прилетел сегодня, раньше, чем ожидалось. Его выступление в Нью-Йорке также перенесено на четверг, потому и возникла необходимость сдвинуть сроки.
– Я бы хотел поговорить с моей женой.
– С временными изменениями вам все понятно?
– Да. Когда он хочет встретиться с нами?
– Завтра.
– Где?
– В нашей торговой миссии. На Массачусетс-авеню, – он назвал адрес.
– В какое время?
– В три пополудни. Пожалуйста, не опаздывайте.
– Дайте мне поговорить с женой.
– Да, разумеется.
– Фредль?
– Да, дорогой.
– Как ты?
– Все нормально. Только немного устала.
– Они тебя не мучают?
– Нет, дорогой. Только раз заломили руку. Она уже не болит.
– Так у тебя все в порядке?
– Да, я...
На том наш разговор и закончился. Я положил трубку на рычаг, посидел, потом вновь снял трубку, один раз повернул диск.
– Принесите «мартини» с двойной водкой, – я посмотрел на Падильо. Он кивнул. – Два «мартини».
– Как Фредль?
– Нормально. Сегодня она не кричала, но говорит, что устала. Немного устала.
– С тобой говорил тот же тип?
– Да.
– Чего он хотел?
– Они перенесли дату покушения. С пятницы на вторник. А завтра мы должны встретиться с Ван Зандтом.
– Когда?
– В три часа дня в их торговой миссии на Массачусетс.
– Ты знаешь, где это?
– Адрес у меня есть. Наверное, я проезжал мимо не один десяток раз, но не могу вспомнить, что это за дом.
– И что надобно Ван Зандту?
– Он хочет встретиться со своим убийцей.
Падильо поднялся с дивана, прошелся по маленькому кабинету. Пять шагов в одну сторону, пять – в другую. Более места не было.
– Тут не разбежишься, – посетовал я.
– Способствует мыслительному процессу.
– Я бы присоединился к тебе, но двоим здесь не разойтись.
В дверь постучали, я крикнул: «Войдите», – и официант внес два бокала «мартини». Поставил их на стол. Я поблагодарил его, и он отбыл.
– Может, водка поможет, – я поднес ко рту бокал.
– Самые светлые идеи приходят посте двух-трех «мартини».
– Меня осеняло и после четырех.
Падильо закурил, вдохнул дым, закашлялся.
– Как ты думаешь, есть от фильтра хоть какая-то польза?
– Понятия не имею.
– Я бросал курить в Африке.
– И надолго тебя хватило?
– На два дня. Даже чуть больше. На два дня плюс три с половиной часа, если быть точным.
– Что последовало за этим?
– Я признал, что у меня нет силы воли. Испытав при этом безмерную удовлетворенность.
Падильо вновь сел, рассеянно перекатывая пальцами сигарету. Я посмотрел на мой бокал, на полированную поверхность стола, на бюро. Более интересных объектов для созерцания в кабинете не нашлось.
– Как там Фредль?
– По голосу определить трудно. Звучал устало, как она и говорила.
– Ты, похоже, расстроен.
– Я нервничаю. Это новое ощущение. Раньше я никогда так не нервничал из-за другого человека. Может, причина в том, что я поздно женился. Может, такое чувство возникает, когда матери рожают детей, а мужчины становятся отцами. Кажется, что я втянут в гигантский заговор. Весь мир против Маккоркла.
– Если ты еще скажешь, что весь мир против Падильо, я, пожалуй, соглашусь с тобой. Не все так просто, знаешь ли.
– Что? Ты о мире? Естественно, не просто.
– Нет. Я о том, что нам предстоит завтра.
– Не понял.
– Я дам задний ход и предложу им Димека.
– Ты нашел вескую причину?
– Причина есть. А уж какой она им покажется, роли не играет.
– И что это за причина?
– ФБР.
Вновь в дверь постучали. На этот раз герр Хорст и официант принесли ужин. Герр Хорст уже собрался налить мне марочного вина, оно шло у нас по тридцать долларов за бутылку, но я остановил его.
– Пусть пробует герр Падильо. Я после «мартини» ничего не различаю.
Падильо пригубил вино, одобрительно кивнул, и герр Хорст наполнил наши бокалы. Официант положил еду на тарелки. Что мы ели, я не помню, за исключением того, что пища была горячей, а масло – твердым, как камень.
– При случае скажи герру Хорсту, что он перемораживает масло, – попросил я Падильо.
– Мы продаем много вина? – он указал на бокал.
– Не слишком. Бутылка обходится клиенту в тридцать долларов.
– А нам?
– Девятнадцать долларов и семьдесят пять центов, но мы покупаем ящиками.
– Хорошее вино.
– Так чем нам поможет ФБР?
– Мы прикроемся их вниманием к нам, чтобы подсунуть Ван Зандту Димека.
– Откуда ты черпаешь свои идеи?
– Адреса нет. Только абонентный ящик в почтовом отделении.
Я кивнул, допил вино, отодвинул тарелку и закурил. Пятьдесят седьмую сигарету за день. В рот мне словно сунули клок гнилой соломы.
– Мы говорили о ФБР... мистере Гувере и его молодых, обходительных сотрудниках. Теперь они на нашей стороне?
– Да. Во всяком случае, на несколько ближайших дней. Я намерен попросить у них защиты.
– Защиты от кого?
– Мне есть кого назвать.
– Мне тоже, но на ком ты остановишься?
– На торговцах оружием.
– Это ребята шустрые. Естественно, из Африки?
– Ты абсолютно прав.
– А из-за чего они окрысились на тебя? Карабины со спиленным бойком или песок в космолине?[7]
– Космолин уже не применяют. Его заменили какой-то графитовой пастой. Она легче сходит.
– Любопытно. Но ФБР надо бы предложить что-то более весомое.
– Я собираюсь рассказать им об Анголе.
– Ага.
Падильо откинулся на спинку дивана, уставился в потолок.