Дарраф попросил Падильо произнести имя и фамилию по буквам и записал их на листке.
– Мы дадим телеграмму нашему представителю. С просьбой ответить незамедлительно. Если ответ нас устроит, мы захотим встретиться с этим человеком.
– Он будет наготове.
– Как нам с вами связаться?
– Позвоните Маккорклу или мне. Встретимся на Седьмой улице, – Падильо продиктовал адрес, и Дарраф записал его рядом с другой фамилией Димека.
– Полагаю, вам пора собирать деньги, – добавил Падильо.
– Нам бы не хотелось платить все сразу, – заупрямился Боггз.
– Только половину. И заплатите их мне, а не человеку, с которым встретитесь.
Ван Зандт хохотнул.
– Вы собираетесь нажиться на моей смерти, мистер Падильо.
– Лишь покрыть текущие расходы. Возможно, после покушения мне придется отправиться в длительное путешествие.
– Вы считаете, что все пройдет нормально? – деловито спросил Ван Зандт.
– А что может помешать? Охранять вас не собираются. Правительство Соединенных Штатов не считает вас важной персоной.
– Мир содрогнется от моей смерти, – при этих словах Дарраф и Боггз вновь заерзали на стульях. Похоже, их раздражала патетика Ван Зандта.
– Вечером мы уточним наши планы, – вставил Боггз.
– Место, время и все остальное, – кивнул Падильо. – И еще.
– Что еще? – вскинулся Дарраф.
– Миссис Маккоркл. Вы должны позаботиться о том, чтобы после покушения она вернулась к мужу целой и невредимой.
– Мы сдержим слово, – заверил нас Боггз.
Падильо поднялся.
– И правильно. Потому что в противном случае вы не успеете пожалеть о том, что не сдержали его.
Глава 14
Боггз и Дарраф проводили нас в холл. Ван Зандт так и остался сидеть за большим, черного дерева, письменным столом. И его светло-зеленые глаза под кустистыми седыми бровями видели не нас, но свою страну, какой она была шестьдесят лет тому назад, до появления автомобилей, самолетов и кока-колы. А может, раздумывал, принимать ему обезболивающую таблетку или нет.
– Не угрожайте нам, Падильо, – прошипел Боггз, когда за нами сошлись сдвижные двери.
– Я не угрожаю. Лишь описываю, что произойдет, если Фредль Маккоркл после покушения не вернется домой. Вы пытались подкупить меня, потом запугать, но ничего не сработало. Поэтому вы решили прижать меня, применив силу к другому человеку. Тут вы допустили ошибку.
– И теперь вам придется брать в расчет разъяренного мужа, – добавил я. – Вы убедили меня, что можете ее убить, если я обращусь в полицию или вам не удастся организовать покушение на Ван Зандта. Я согласен терпеть вас еще какое-то время, ради ее благополучия. Но недолго. Особенно если вы будете заставлять меня слушать по телефону ее крики. Это ваша вторая ошибка.
Боггз оглядел холл. И заговорил, удостоверившись, что посторонних нет.
– Кого вы вздумали учить? – голос звучал хрипло, лицо налилось кровью. – Речь идет о будущем нашей страны, и смерть старика в Штатах – козырной туз. Если его не убьют во вторник, ни мне, ни Даррафу, ни еще пяти-шести парням нет нужды возвращаться домой, – он говорил так быстро, что в уголках рта запузырилась слюна. Дарраф согласно кивал. – И нам плевать на ваши чувства, мысли или угрозы. Вы для нас – ничто, как и ваша женщина. Вы – лишь палец, который нажмет на спусковой крючок, и всем будет лучше, если произойдет это в нужный момент.
Мы стояли в холле, друг против друга. Дарраф набычился, подался вперед.
– Вы для нас – что пара ниггеров, а с ними у нас разговор короткий.
Падильо глянул сначала на Боггза, потом на Даррафа.
– Это все?
Боггз достал из кармана носовой платок, вытер уголки рта. Его щеки все еще пламенели. Он кивнул.
– По-моему, я выразился достаточно ясно.
– Несомненно, – согласился Падильо и повернулся ко мне. – Ты понял, что имели в виду эти господа?
– С такими, как мы, разговор у них короткий.
– Вот-вот, – и Падильо широко улыбнулся африканцам. – Приятно было с вами познакомиться.
Боггз вновь начал свирепеть.
– Держите этого человека наготове, Падильо.
– Будьте уверены, – Падильо вновь улыбнулся. – Пошли.
Мы покинули четырехэтажный дом и зашагали к нашему автомобилю.
– Нам не слишком удалась роль крутых парней.
– Мы держались на равных, – возразил Падильо. – Но текст у них был получше.
Я развернулся на Массачусетс-авеню, и мы поехали к центру. Машину я гнал быстро, переходя с одной полосы на другую, пару раз обругал женщин-водителей, полагавших, что скорость двадцать миль в час – признак хорошего тона. Падильо оглянулся, посмотрел в заднее стекло.
– Зеленый «шевроле»?
– Ага.
– За рулем девушка.
– Она отъехала вслед за нами от торговой миссии.
– Не отрывайся от нее.
– Я лишь хотел убедиться, что ее интересуем именно мы.
– Давай поговорим с ней.
– Где?
– Твои предложения?
Я задумался.
– Парк Рок-Грик. Деревья как раз сбрасывают листву.
– Самый сезон для прогулок.
Я повернул направо на Уотерсайд Драйв. Зеленый «шевроле» повторил мой маневр. Въехав в парк Рок-Грик, я затормозил у первой же площадки со столиками для пикника, свернул на нее и выключил мотор. «Шевроле» проскочил мимо, затормозил, дал задний ход. Мы с Падильо вышли из машины. «Шевроле» тем временем подъехал к нам, скрипнули тормоза, затих двигатель. Девушка смотрела на нас, оставаясь за рулем. Наконец открыла дверцу и ступила на землю.
Блондинка. Карие глаза. Волосы, подстриженные так коротко, что казались шлемом, надетым на голову. Медленным шагом она направилась к нам, не вынимая руки из кожаной сумки, что висела у нее на правом плече. В коричневом твидовом пальто и бежевой юбке. Высокие сапоги подчеркивали стройность ее длинных ног. Карие глаза задержались на моем лице, потом на лице Падильо, вновь вернулись ко мне. Широко раскрытые и немного испуганные. Я бы не дал ей больше двадцати двух лет.
– Кто из вас Майкл Падильо? – спросила она.
Нижняя губа ее заметно дрожала. Нежный мелодичный голос напоминал другой, который мне уже доводилось слышать.
– Если вы собираетесь застрелить этого типа из пистолета, что лежит в вашей сумочке, – ответил Падильо, – то его здесь нет, – с этими словами он шагнул вправо, а я – влево. Девушка попыталась удержать нас обоих в поле зрения, но мы разошлись слишком широко.
– Черт, черт, черт! – она топнула ножкой, достала руку из сумки. – Хорошо. Стрельба отменяется.
– На самом деле вы и не собирались стрелять в меня, не так ли? Я – Майкл Падильо.
– Что случилось с моим отцом?
– А я имел честь знать вашего отца?
– Он приезжал сюда, чтобы свидеться с вами, и теперь он мертв.
– Так ваша фамилия Андерхилл?
– Сильвия Андерхилл.
– Ваш отец попал под машину.
– Мне это сказали. И, сбив его, машина не остановилась.
– Совершенно верно. Не остановилась.
– Почему?
– Это мистер Маккоркл. Мисс Андерхилл.
Она посмотрела на меня.
– Он упоминал и вашу фамилию.
– Мы с ним встречались.
– Я летела день и ночь. Можно я сяду?
Мы присели на деревянные скамьи у столика для пикника, и девушка огляделась с таким видом, будто пыталась оценить, видит ли она именно то, что и обещали ей в туристическом бюро, отправляя на экскурсию за двенадцать тысяч миль от дома.
– Тут очень мило. Прекрасный парк.
– Не хотите ли выпить? – поинтересовался Падильо.
– Выпить?
– Что у нас есть? – он повернулся ко мне.
– Неприкосновенный запас на случай чрезвычайных обстоятельств. Бутылка бренди в багажнике.
– Бренди? – спросил он девушку.
– С удовольствием.
Я достал из багажника бутылку и три пластмассовых стаканчика. В тени деревьев пробирало от холода, октябрь все-таки, и бренди пришлось весьма кстати. Оно согревало и вселяло уверенность.
– Как вы узнали, что это мы? – спросил Падильо.
– Догадалась. Я прилетела утром, пошла в полицию, а потом в ваш ресторан. Они сказали, что вы уехали, и я спросила, на какой машине. Не зная, что делать дальше, я поехала к торговой миссии. И увидела «корветт», который, судя по описанию, мог быть вашим. Я подождала. Когда вы вышли из миссии и сели в машину, поехала следом.
– Вам известно, по какому поводу ваш отец хотел встретиться со мной? – спросил Падильо.
Сильвия кивнула.
– Да. Он успел переговорить с вами?
– Успел.
Она помолчала, вновь огляделась, потом уставилась в пластмассовый стаканчик.
– Вы согласились?
Падильо посмотрел на меня. Я чуть кивнул.
– Да. Мы согласились.
Сильвия облегченно вздохнула.
– Дело в том, что у меня нет денег. В полиции мне сказали, что их не было в его вещах.
– Деньги у нас.
Она допила бренди.
– Честно говоря, я и не знала, что же мне делать. Я была в отчаянии, когда нам сообщили о смерти папы, но они собрали совещание и решили, что я должна лететь в Вашингтон.
– Кто собрал совещание?
– Единомышленники папы. Несколько фермеров, два-три профессора, адвокаты, врачи... обычные люди. Некоторые заседали с отцом в парламенте, пока их не разогнали. Организации у них нет. Все они не согласны с задуманным Ван Зандтом и не могут смириться с тем, что он реализует свой замысел.
– Почему они решили, что именно вы должны заменить отца? – спросил Падильо.
– Не было выбора. Никто из них не мог быстро получить визу. Кроме меня и мамы. Папа погиб. Кто-то из нас имел право приехать.
– Сколько вам лет?
Она посмотрела на Падильо.
– Двадцать один.
– И что бы вы сделали, узнав, что я не отклонил предложение вашего отца?
– Все, что угодно, лишь бы заставить вас передумать, мистер Падильо. Все, что угодно.
– Вы слишком молоды для всего, что угодно.
– Может, в этом мое преимущество.
Он кивнул.
– Похоже, вы не так молоды, как мне показалось.
Она достала из сумки сигарету, и я щелкнул зажигалкой. С сигаретой она не стала старше.