– Примерно в три... после того, как мы переговорим с Хардманом и его парнями, – он посмотрел на часы и повернулся ко мне. – Пожалуй, нам пора. Я оставил твою машину в подземном гараже. Поедем на ней?
– Почему бы и нет.
– Закройтесь и на цепочку, – потребовал Падильо от Сильвии.
Подхватил «дипломат», и мы вышли в коридор. Подождали, пока скрипнули все замки и Сильвия закрыла дверь на цепочку.
– Тех, кто захочет войти, мои замки не остановят, – заметил я.
– Не остановят, – согласился Падильо, – но задержат, и она успеет выхватить из сумочки тот маленький пистолетик.
Мы выехали из гаража и повернули налево. Путь наш лежал мимо церкви святого Матфея, в которой служили панихиду по Кеннеди. Затем последовали площадь Скотта, тоннель под площадью Томаса, Массачусетс-авеню и наконец Седьмая улица. Многие вашингтонцы в этот час ехали в церковь, а потому дорога заняла у нас довольно много времени. Машину мы смогли оставить лишь в паре кварталов от нужного нам дома и вернулись к нему пешком.
По лестнице мы поднялись к обшарпанной комнатенке, открыли дверь, вошли.
– Рекомендую стул, что за столом, – предложил я. – Тогда ты сможешь положить на него ноги.
Падильо положил «дипломат» на стол и последовал моему совету. Я тоже выбрал себе стул и сел лицом к двери. В нее постучали через три минуты.
– Войдите, – крикнул Падильо, и перед нами предстала Магда Шадид.
В легком шерстяном пальто, которое она тут же сняла, чтобы продемонстрировать нам вязаное платье цвета ржавчины.
– Ты очаровательна, – выразил наше общее впечатление Падильо.
Магда улыбнулась. Сначала ему, потом – мне.
– Вам нравится? Я надела его специально для вас.
– Оно подчеркивает достоинства твоей фигуры, – уточнил Падильо.
– Они открыты для более пристального осмотра.
– Буду иметь это в виду.
– А вы, мистер Грустнолицый, ну почему вы так печальны? Взбодритесь.
– Он не печальный, а грозный, – поправил Магду Падильо.
Она подошла, пробежалась рукой по моим волосам.
– Я бы могла поднять вам настроение.
– Осторожно. Я кусаюсь, когда грозен.
Глаза у нее были черные-пречерные, и подкрашивала она их так, чтобы они казались веселыми и порочными.
– Как интересно. С условием, что кусаться вы будете не слишком сильно.
– Мне представляется, намек ты поняла, – вмешался Падильо. – Почему бы тебе не сесть и не положить ногу на ногу, чтобы мы могли полюбоваться ими.
– Тут так грязно. Почему мы всегда должны встречаться на каких-то помойках?
– Получая такие деньги, тебе грех жаловаться.
– А за что я их получаю, Майкл?
– До этого мы еще доберемся. Лучше скажи, что ты делаешь со своими деньгами?
– Вкладываю их в государственные облигации Израиля.
Она раскрыла сумочку, достала сигарету. Мы не шевельнулись, а потому ей пришлось прикуривать от собственной зажигалки.
Затем прибыл Димек. Поздоровался и сел рядом с Магдой, положив большие, сильные руки на колени. Сидел он, выпрямив спину, уставившись в никуда. Похоже, ждать он привык и не стремился ускорить бег времени.
Прайс заявился последним, отстав от Димека на несколько минут. В строгом костюме в серо-черную полоску, с широким муаровым галстуком и в коричневых ботинках на толстой подошве. Шляпу он положил на один из пустых стульев.
– Для вас двоих, – Падильо коротко глянул на Магду и Прайса, – сообщаю, что наши африканцы согласились заменить меня Димеком. Они встречались с ним и готовы заплатить прежнюю цену – семьдесят пять тысяч долларов.
– Часть из которых мы должны получить сегодня, – уточнил Прайс.
– Совершенно верно.
Магда бросила окурок на пол и растоптала его каблуком. Я с интересом следил за движениями ее щиколотки.
– Я полагаю, что причитающаяся мне доля, составляющая восемнадцать тысяч семьсот пятьдесят долларов, куда как щедро оплачивает мои услуги, до сих пор состоящие лишь в том, что мне приходится болтаться в грязных комнатах да выслушивать твои угрозы, Майкл. Раньше ты не отличался подобной расточительностью. Похоже, мне еще предстоит отработать эти деньги. Так что я должна такого сделать, дабы заслужить столь крупное вознаграждение?
– Ты поможешь нам вызволить миссис Маккоркл из того места, где ее прячут.
– Понятно. И что от меня потребуется?
– Ты подойдешь к двери и постучишь. Когда же кто-то подойдет, а подойдут обязательно, потому что ты – женщина, достанешь пистолет и скажешь, что хочешь видеть миссис Маккоркл. Твоя задача – заставить их открыть дверь.
– А ты знаешь, где ее держат?
– Нет.
– Так я буду вашей ширмой?
– Что-то в этом роде, но, возможно, с более широким диапазоном действий.
– К примеру, не исключена стрельба.
– Убивать их не обязательно.
Магда покивала.
– Достаточно и ранить.
– Совершенно верно.
– За те же восемнадцать тысяч семьсот пятьдесят долларов.
– Нет. Ты забыла про уже полученные четырнадцать «кусков». А в этой стране многие согласятся выстрелить в человека за тридцать две тысячи семьсот пятьдесят долларов.
– Как вы узнаете, где они держат его жену? – спросил Димек.
– Мы этим занимаемся.
– Что-нибудь выяснили? – полюбопытствовал Прайс.
– Пока еще нет.
– Допустим, вы не найдете ее. Что тогда? – спросила Магда.
– Ты не получишь второй половины от восемнадцати тысяч семисот пятидесяти долларов. Первая останется у тебя, как задаток.
– Хорошо, – кивнула она. – Я согласна.
Падильо повернулся к ней.
– Что-то у тебя плохо с памятью, Магда. Твоего согласия и не требуется. Ты будешь исполнять мои указания только потому, что выбора у тебя нет. Я мог бы не платить тебе ни цента, но я согласен вознаградить тебя за труды, ожидая взамен должной отдачи. Забесплатно ты работаешь без энтузиазма.
Он окинул взглядом Прайса и Димека.
– Прежде чем вы начнете говорить о вашем согласии или несогласии, учтите, что все, сказанное Магде, в полной мере относится и к вам. Вы здесь, потому что я этого захотел. Деньги лишь повышают вашу заинтересованность в успехе и удерживают от перехода на сторону противника.
Прайс махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху.
– Пока все так неопределенно. Поневоле в голову лезут разные мысли.
– Хорошо, перейдем к деталям, чтобы вам понапрасну не ломать голову. Общая схема такова: Магда, Маккоркл и я поедем за женой Маккоркла, когда вы двое будете готовить покушение. Куда мы поедем, пока неясно, потому что мы не знаем, где ее держат. Это единственная неопределенность. К сожалению, пока мы ничего не можем изменить. А вот с вами все ясно, – Падильо не спеша достал сигарету, закурил. – Главная наша цель – спасти миссис Маккоркл. Побочная – выставить банду Ван Зандта на всеобщее посмешище, рассказать всем, что они заплатили семьдесят пять тысяч долларов за убийство своего премьер-министра, причем заплатили мошенникам.
– Это уж перебор, – пробурчал Прайс.
– Чего вы ждете от них в случае провала покушения? – спросил Димек. – Они побегут в Общество потребителей и напишут жалобу?
– Нет, все гораздо проще. Ты, Димек, задергаешься.
– В каком смысле?
– Представим себе, что Ван Зандт убит. Где гарантии того, что ты получишь оставшиеся деньги? Их нет. А почему африканцам просто не намекнуть властям, чтобы те поискали некоего Димека и задали ему пару-тройку вопросов? Если ты скажешь, что тебя наняли те самые африканцы, кто тебе поверит? Надеюсь, всем понятно, что за этим последует?
Падильо вновь помолчал.
– И вот что ты, Димек, сделаешь. Попросишь у них письмо, содержащее все подробности вашего соглашения. На их официальном бланке, с подписью Ван Зандта, засвидетельствованной Боггзом и Даррафом, с печатью.
– Мой Бог! – ахнул Прайс.
На лице Димека отразился скепсис. Те же сомнения посетили и меня.
– А зачем нужно такое письмо?
– Страховка, – пояснил Прайс. – Если они укажут в письме, что наняли тебя убить их премьер-министра, ему цены не будет. Разумеется, после покушения они выкупят письмо.
– Не так уж они глупы, – покачал головой Димек.
– Есть ли у них основания сомневаться в том, что ты убьешь Ван Зандта? – спросил Падильо.
Димек посмотрел на него. Лицо его, как у хорошего игрока в покер, не выражало никаких чувств.
– Нет.
– Вот и отлично. Пока весь риск ты берешь на себя. И хочешь разделить его с ними. Тебе нужно знать наверняка, что они заплатят. Письмо ты вернешь после того, как убьешь премьер-министра и получишь остаток причитающегося тебе вознаграждения.
– Я же могу скопировать его, благо ксероксов хватает, – упирался Димек.
– С официальной сургучной печатью – нет.
– У кого будет храниться письмо? – спросил Димек.
– У тебя, до той поры, пока мы не вызволим миссис Маккоркл.
– Ну и выдумщик вы, Падильо, – покачал головой Димек. – А что случится с письмом потом?
– Оно попадет в руки Прайса.
– Так вот для чего я понадобился, – протянул англичанин.
– Совершенно верно.
– Я отдам письмо моим работодателям, а уж те познакомят с его содержимым весь мир.
– Именно так. Англичане выигрывают на этом больше всех. Вы отдаете письмо им, а они поднимают скандал.
– Кто обращается с этим предложением к африканцам? – спросил Димек.
– Ты.
– Что я должен им сказать?
– Мы, мол, не верим, что они освободят Фредль Маккоркл после покушения, и нам нужны четкие гарантии, что будет так, а не иначе. Письмо служит такой гарантией. Они получат его назад, когда освободят миссис Маккоркл. И второе, ты скажешь, что нервничаешь и тоже нуждаешься в гарантиях оплаты. Письмо годится и для этого.
– Письмо они вручат мне? – уточнил Димек.
– Да.
– А потом я отдам его Прайсу, который использует его с наибольшей выгодой?
– Ты все понял правильно.
– Фантастика! – воскликнула Магда. – Настоящая фантастика. И ты еще будешь утверждать, что более не работаешь, Майкл?