– Ваш приятель Огден.
– Мой приятель Огден, – мягко повторил Деметер. – Меня тоже интересует, что случилось с моим приятелем Огденом. Когда я впервые встретился с ним пятнадцать лет назад, на уме у него было только одно – показать всем фотографии дочери-малютки. А как серьезно относился он к обязанностям полицейского! Я часто ставил его себе в пример. Хотелось бы знать, что он почувствовал, впервые испытав вкус легких денег. Когда тебе вменено в обязанность следить за нравственностью, деньги эти лежат вокруг пачками. Только наклонись и возьми. Протяни руку, и к ней прилипнет сотня. А к Рождеству, я полагаю, пара лишних сотен ой как не помешает. Особенно если у тебя жена и маленькая дочь. Наверное, именно перед Рождеством старина Огден протянул руку. Как по-вашему, Сент-Ив?
– Он – преступник, – ответил я. – Преступник, готовый на убийство ради половины от двухсот пятидесяти тысяч долларов.
– Таков ваш приговор, Сент-Ив?
– Я лишь повторяю то, что слышал от него.
– Вас потрясли его слова, может, даже немного удивили?
– Нет, – я покачал головой. – Не сказал бы…
– Почему нет, Сент-Ив? Почему вы не вознегодовали? Почему не заложили его? Почему не пошли к его начальнику и не сказали: «Между прочим, у вас служит некий Огден. Боюсь, он ступил на ложный путь, который может привести его к беде»?
Я выудил из пачки сигарету, закурил.
– Сколько вы платите за ваши костюмы, лейтенант?
– Максимум семьдесят пять долларов – это за тот, в котором хожу к мессе.
– А вы, сержант Фастнот?
Сержант чуть улыбнулся.
– Однажды заплатил сто двадцать пять, но дело было до свадьбы.
– Огден платил за свои никак не меньше трехсот долларов. Ездил он на «линкольн-континентале». Играл в покер по-крупному и даже не кривился, спуская за вечер пятьсот долларов. Жил в квартире, обошедшейся ему по меньшей мере в восемьдесят тысяч. Я знал обо всем этом, хотя виделся с Огденом не более десяти раз в год и только за столиком для покера. Но если об этом знал я, почему оставались в неведении люди, под началом которых он служил, или те, что работали с ним плечом к плечу? А если так, почему я должен негодовать? И кому, по-вашему, я должен был высказать свои претензии? Его непосредственному начальнику? Насколько мне известно, он стриг двадцать пять центов с каждого доллара, полученного Огденом.
– Допустим, – Деметер разглядывал потолок, – допустим, мы с Фастнотом сделаем вам предложение, аналогичное тому, что, как вы говорите, сделал вам Огден?
– Он его сделал.
– А теперь мы пойдем по его стопам. Вас это удивит?
– Да.
– Почему? Только из-за того, что мы носим дешевые костюмы?
– Нет.
Деметер наклонился вперед и пристально посмотрел на меня.
– Наверное, у вас в голове какой-то прибор, Сент-Ив. Этакий внутренний радар, сразу определяющий, честен полицейский или нет. Есть он у вас?
– Нет.
– Тогда на основании чего вы судите обо мне и Фастноте? Почему вы решили, что мы – честные полицейские?
– Потому что вы не дали мне повода убедиться в обратном.
– Но вы удивитесь, если мы сделаем вам предложение?
– Я уже сказал, что удивлюсь.
Деметер допил виски и поставил пустой стакан на столик. Я не стал спрашивать, налить ли ему еще. Он стряхнул пепел с кончика сигары на поднос, посмотрел на Фастнота, а когда тот кивнул, вновь откинулся на спинку.
– Фастнот и я намерены сделать вам предложение. Мы обговаривали сложившуюся ситуацию до того, как узнали, что в этом деле замешан Огден. Теперь мы хотели бы услышать ваше компетентное мнение. Вы говорите, Огден знал, кто украл щит?
– Он сказал мне, что знал.
– И вы пришли к выводу, что именно потому они и убили его.
– Причина достаточно веская.
Деметер затянулся, выпустил струю дыма.
– А теперь, после его смерти, они все же попытаются обменять щит на двести пятьдесят тысяч?
– Откуда мне знать?
– Я думаю, попытаются, – сам себе ответил Деметер. – А как по-вашему, Фастнот?
– Еще один покойник их не остановит.
– Скорее всего, вы правы, – кивнул Деметер. – Сколько их у нас? – Он сунул сигару в рот и начал загибать пальцы. – Сэкетт, ниггер-охранник, это один. Огден – уже два. Да еще этот парень из Нью-Йорка, Фрэнк Спиллейси. Вы забыли назвать его детективам из отдела убийств, Сент-Ив.
– Вы тоже.
– Ну, тогда у нас не было полной уверенности.
– Кто вам сказал? Огден?
– Нет. Не Огден. Огден не единственный полицейский, которого я знаю в Нью-Йорке.
– Он даже знаком с одним-двумя честными копами, – вставил Фастнот.
– Нам стало известно, что вы собирались встретиться с Фрэнком Спиллейси в тот день, когда его убили, а Огден замолвил за вас словечко.
– Пусть так.
Деметер пересчитал загнутые пальцы левой руки.
– Так что у нас получается? Охранник, Огден и Спиллейси. Трое. Я никого не забыл, Фастнот?
– Забыли, – отозвался тот с подоконника, – Джордж Уинго. Но вы знали о нем, не так ли, Сент-Ив? Я хочу сказать, вы знали, что он был наркоманом.
– Знал. – Отпираться я не стал.
– В канцелярии коронера нам сообщили, что вы интересовались подробностями смерти Джорджа Уинго и даже упросили помощника генерального прокурора Соединенных Штатов выяснить их для вас.
– Вы, я вижу, не сидите сложа руки.
– Обычная полицейская текучка. Даже в канцелярии коронера смогли сложить два и два, когда Фастнот попросил прислать ему результаты посмертного вскрытия в один день, а помощник генерального прокурора – днем позже. Этот парень из канцелярии позвонил нам, мы – помощнику генерального прокурора, тот признал, что оказывал услугу вашему адвокату… как его?
– Майрон Грин, – подсказал Фастнот.
– Грину, – повторил Деметер. – Так о чем вы подумали, уяснив, что и Сэкетт, охранник, и мистер Уинго баловались героином?
– Ни о чем, – ответил я.
– Как бы не так, – пробурчал Фастнот.
– Подождите, Фастнот. Может, мистер Сент-Ив не так силен в дедукции, как вы. А вас интересует, о чем подумал Фастнот?
Я вздохнул.
– Этот Уинго посадил охранника на иглу и уговорил его украсть щит. Об этом догадался бы даже пятилетний ребенок. Мой, к примеру. У него высокий Ай-Кью.
– Наверное, хорошая голова досталась ему по наследству от папули, – продолжал Деметер. – Так вот, по мнению Фастнота, Уинго нуждался в деньгах, чтобы покупать наркотики. Будучи специалистом по искусству, он решил украсть щит, а потом продать его музею. Но ему требовалась помощь. Не только внутри музея, но и снаружи. И куда он пошел, чтобы найти помощников?
– К Спиллейси.
– Вам следовало бы поступить на службу в полицию, Сент-Ив. Как вы до этого додумались?
– Когда я заглянул в контору Спиллейси, я увидел, что он написал на блокноте фамилию Уинго. Последнее слово, написанное им при жизни.
– И вы никому об этом не сказали?
– Нет.
– Вы могли бы избавить нас от многих забот, – укорил меня Фастнот. – Очень многих.
– Мог, но не избавил, – подытожил Деметер. – И вчера вечером нам пришлось поехать к миссис Уинго и познакомить ее с нашими выводами. Ей это не понравилось. Ой как не понравилось. Но она позволила нам заглянуть в бумаги мужа, и в них мы обнаружили кое-что интересное.
– Что же?
– Переписку между Уинго и Спиллейси. Лет шесть или семь назад, живя в Нью-Йорке, Уинго через Спиллейси играл на бирже. И, похоже, Спиллейси задолжал Уинго крупную сумму. Мы позвонили в Нью-Йорк, чтобы справиться насчет Спиллейси, но нам сказали, что он уже на том свете. А также ввели в курс дел покойного, и мы поняли, что тот без труда мог найти для Уинго пару воров.
– И посредника, – вставил я. – Он нашел меня для Уинго.
– Вы запамятовали сообщить и об этом, – заметил Фастнот. – Не очень-то вы разговорчивы, мистер Сент-Ив.
– А что еще можно ожидать от высокооплачиваемого посредника, Фастнот? – посмотрел на него Деметер. – Или вы полагаете, что он будет выкладывать все, что ему известно, копам, которые, возможно, связаны с преступным миром, хотя и не носят трехсотдолларовые костюмы.
– Наверное, вы правы, – вздохнул он. – Нельзя требовать невозможного.
Я встал и налил себе виски, добавил воды. Не спрашивая дорогих гостей, хотят ли они выпить.
– Что теперь?
– Вы хотите выслушать нашу версию?
– Кажется, я только что выслушал ее. Уинго задумал украсть щит, чтобы на всю жизнь обеспечить себя героином. Для кражи ему требовался соучастник, работающий в музее, и он пристрастил к героину охранника. Затем связался со Спиллейси, и тот подобрал двух помощников, мужчину и женщину, которые звонили мне. После завершения всех приготовлений парочку обуяла жадность, они накачали Уинго героином и организовали автомобильную аварию. Взяли командование на себя и, когда охранник принес щит, снесли ему полголовы. Спиллейси догадался если не обо всем, то о многом, пригрозил, что заговорит, если не получит большую долю, поэтому ему в горло всадили нож. А час или чуть более того назад в вестибюле этого отеля свое получил и Огден. Я не знаю, каким образом Огден их вычислил, да, в общем, мне нет до этого никакого дела.
– Почему же это, Сент-Ив? – вкрадчиво спросил Деметер.
– Потому. Слишком много покойников. – Я встал, прошелся по комнате. – Я откланиваюсь. Выхожу из игры.
– Опять он проявляет осторожность, лейтенант, – прокомментировал Фастнот.
– Похоже на то, – согласился Деметер.
– Вы можете найти кого-нибудь еще, – посоветовал я. – Из тех, кто обожает риск.
– Сядьте, Сент-Ив, – в голосе Деметера зазвучали стальные нотки. – Сядьте, и я объясню, почему вам не удастся выйти из игры.
Глава 16
Сержант Фастнот оторвался от подоконника и перекочевал к двери. Наверное, у него зачесалась спина, потому что он потерся о косяк, не сводя с меня глаз. Деметер же наклонился вперед, в правой руке тлела забытая им сигара.
– Более всего вам хочется, чтобы я положил бутылку шотландского в сумку и попытался выйти из номера, – заявил я. – Вот его вам хочется.