– Я уж наверняка знаю, кто я такой, – подтвердил я.
– Есть и другой вариант. Я сейчас вернусь, – Падильо встал, скрылся в ванной и вышел из нее с пустым стаканом из-под воды. – Держите, – и бросил стакан Айкеру.
Тот поймал стакан, проявив завидную реакцию.
– Не смажьте отпечатки пальцев, – предостерег его Падильо. – Если вы прогоните их через ваш центральный компьютер, то найдете мое досье. Кстати, отпечаток большого пальца я совершенно случайно оставил на донышке. Компьютерная проверка не займет много времени, а уж в досье вы найдете исчерпывающую информацию.
Айкер поставил стакан на кофейный столик.
– Вы, похоже, не слишком высокого мнения о ФБР, мистер Падильо.
– Это один из вопросов, которые вы намеревались задать мне?
– Нет. Просто комментарий.
– Вы покинули страну довольно давно, – Уинрайтер взял инициативу на себя.
– Более десяти лет тому назад.
– А вернулись только вчера?
– Да.
– Где вы ступили на территорию Соединенных Штатов?
– В Балтиморе.
– Вы прибыли на корабле или самолете?
– На корабле.
– Каком именно?
В дверь вновь постучали. На этот раз открыл ее я, чтобы впустить в номер официанта. Тот споро вкатил столик и весело поздоровался со всей честной компанией.
– Мне сказали, завтрак на двоих. Только на двоих. Но я захватил четыре чашки. Я всегда так делаю. Одну минуту.
Он тут же разложил столик, расставил чашки, взялся за кофейник.
– Как я понимаю, все хотят кофе. Если хочешь, чтобы день выдался удачным, именно с этого надо начинать. Это вам, сэр, – первая чашечка досталась Айкеру. Тот взял ее с таким видом, словно его поступок оставлял несмываемое пятно на безупречной репутации Бюро. Вторым получил кофе Уинрайтер, а последними – мы с Падильо. Официант предложил сливки и сахар. Падильо согласился на первое, я – на второе. Айкер и Уинрайтер предпочли кофе без разбавителей.
Непрерывно тараторя, официант разложил по тарелкам яйца и ветчину, убедился, что масло, обложенное льдом, не растаяло, а гренок достаточно охладился и не обжигает рот. После чего протянул чек Уинрайтеру, который отпрянул от него, как от змеи. Мне пришлось прийти к нему на помощь.
– Чек подпишет этот господин, – я указал на Падильо, и официант весело затрусил к нему.
Падильо подписал чек и протянул его официанту.
– Если вам что-нибудь понадобится, позвоните мне. Номер сорок два.
– А имя у вас есть? – полюбопытствовал Падильо.
– Эл, сэр.
– Если нам что-нибудь понадобится, мы вам позвоним, Эл.
– Благодарю вас, сэр.
После его ухода я направился к столику на колесах.
– Вы не возражаете, если мы перекусим? – спросил я Айкера и Уинрайтера.
Те покачали головами, показывая, что возражений у них нет. Падильо присоединился ко мне. Намазал масло на гренок. Я принялся за яйца. Они мне понравились.
– На каком корабле, мистер Падильо?
– "Френсис Джейн".
– Вы плыли пассажиром?
– Да.
– В списке пассажиров вас нет.
– Я путешествовал инкогнито. Как Билли Джо Томпсон.
– Могу я взглянуть на ваш паспорт?
Падильо взял с тарелки кусок ветчины, откусил, пожевал. Запил ветчину глотком кофе.
– Паспорта у меня нет.
– Как вы попали на борт корабля без паспорта?
– Паспорта у меня не спрашивали. «Френсис Джейн» – не пассажирский лайнер, приятель. Это сухогруз.
– А что случилось с вашим паспортом, мистер Падильо?
– Я его потерял.
– Вы заявили о потере в государственный департамент?
– Нет. Подумал, что их это не заинтересует.
– А мне кажется, что государственный департамент заинтересовала бы потеря вашего паспорта, мистер Падильо, – голос Уинрайтера сочился сарказмом. Я заранее пожалел его.
Падильо же взял у меня сигарету, закурил, откинулся на спинку стула и посмотрел на Айкера и Уинрайтера. Как должно хорошему актеру, выдержал паузу.
– Если вы хотите известить государственный департамент об утере паспорта, выданного Майклу Падильо, попутного вам ветра. Только такой паспорт никогда не выдавался. А если б мне требовался паспорт, я бы обратился в некое заведение в Детройте и в двадцать четыре часа получил бы его вкупе с новеньким водительским удостоверением, регистрационной карточкой и номером службы социального обеспечения, который совпадет с тем, что заложен в большой компьютер в Балтиморе. Но вы скорее всего знаете все это и без моей маленькой лекции, а если это так, то вам известно, что мои адвокаты в Бонне ежегодно заполняли за меня налоговую декларацию. По этим вопросам вам лучше обратиться к ним. Или вас интересует что-то еще?
– На кого вы работаете, мистер Падильо? – спросил Уинрайтер.
– На себя. Помогаю управлять баром и рестораном.
– Я имел в виду другое.
– Что именно?
– Кто посылал вас в Африку?
– Ездил туда в отпуск. Потратил чуть ли не все свои сбережения, но поездка того стоила.
– У нас имеется иная информация.
– Любопытно.
– В Африке вы торговали оружием.
– Тут какая-то ошибка.
– Это серьезное обвинение, мистер Падильо. А вы, похоже, воспринимаете его как шутку.
– Едва ли оно серьезное, или вы не сидели бы здесь и не мямлили, как школьник, плохо выучивший урок. Вы бы принесли с собой ордер на мой арест, и в это время мы уже ехали бы в тюрьму. Ордера у вас нет, и я подозреваю, что вы браконьерствуете на чужой территории, а если хозяева узнают об этом, может разразиться крупный скандал.
– Ты имеешь в виду... – начал я, но Падильо не дал мне договорить.
– Именно, инспектор. Знаменитое ЦРУ[4].
– Так это в корне меняет дело, – ухмыльнулся я.
– Вы, я вижу, большие шутники, – пробурчал Айкер. – И нам нет нужды более терять на вас время. Мы все знаем и о вас, Падильо, и о вашем деловом партнере. Вы правы. У нас есть досье на вас обоих. И довольно обширное, – он встал. Уинрайтер последовал его примеру. – И у меня такое ощущение, что вскоре оно станет еще толще.
Они двинулись к двери. Открыли ее, но тут их остановил голос Падильо.
– Вы забыли вещественное доказательство, – и он бросил стакан с отпечатками пальцев. Реакция вновь не подвела Айкера. Стакан он поймал. Посмотрел на него, на Падильо, покачал головой. Поставил стакан на стол.
– Большие шутники, – повторил Айкер.
После чего они вышли в коридор, бесшумно притворив за собой дверь.
Глава 5
– Что это все значит? – спросил я.
– Вероятно, администрация отеля получила указание незамедлительно сообщить о моем прибытии. Они заглянули сюда, чтобы убедиться, что это действительно я. И время от времени будут возвращаться.
– Такой вот визит может убить Фредль.
– Я в этом сомневаюсь. Их учат не привлекать внимания, но в дальнейшем мы постараемся обойтись без нежелательных встреч. А потому не будем терять времени.
Он подошел к телефону, набрал номер. Когда ему ответили, быстро заговорил по-испански. Разобрать слова я не успевал, но определил, что говорит он на чистейшем кастильском. Разговор длился ровно три минуты. Падильо положил трубку и повернулся ко мне.
– Нас ждут через полчаса.
– Та самая женщина, которая любит хорошо одетых гостей?
Он кивнул.
– Она стареет, но по-прежнему отдает предпочтение красивым вещам. А краше денег для нее ничего нет.
– То есть она обойдется нам в энную сумму?
Падильо покачал головой.
– Едва ли. Думаю, она поможет нам из сентиментальности. Давным-давно она любила моего старика.
– В Испании?
Вновь он кивнул.
– Когда его убили в Мадриде, она переправила мою мать и меня сначала в Португалию, а потом в Мексику.
Мать Падильо, эстонская красавица, вышла замуж за испанского адвоката, которого победители расстреляли в 1937-м. Мать и сын эмигрировали в Мексику. Мать давала уроки музыки и иностранных языков. Знала она их шесть или семь и всем научила Падильо. Умерла она в начале сороковых от туберкулеза. А вот на пианино он играть так и не научился. Рассказал он мне все это еще в Бонне, при нашей первой встрече. Именно уникальное владение иностранными языками и привлекло к нему внимание разведывательных ведомств.
– И что сейчас поделывает бывшая пассия твоего отца?
– Приглядывает за моими коллегами, которые все еще при деле.
– Ты хорошо ее знаешь?
– Отлично. За эти годы мы виделись несколько раз.
– Она не делилась с другими тем, что узнала от тебя?
– А мы не будем рассказывать ей то, что знаем.
Такси доставило нас в Чеви Чейз, тихий, спокойный район, где и проживала сеньора Маделена де Романонес. В двухэтажном кирпичном особняке, выкрашенном белой краской. Построили его в тридцатых годах, так что краска немного облупилась. Терраса находилась слева, в тени высоких елей, и в жаркий день на ней, несомненно, царила прохлада. Я заплатил водителю, и мы подошли к парадной двери. Падильо нажал кнопку звонка. Изнутри донеслась переливчатая трель, залаяла собака. Как мне подумалось, маленькая. Дверь приоткрыла чернокожая служанка.
– Мы хотели бы увидеться с сеньорой де Романонес. Я мистер Падильо. А это – мистер Маккоркл.
– Миз Романонес ждет вас, – она сняла цепочку и распахнула дверь.
Вслед за ней мы пересекли холл и остановились перед сдвижными дверьми. Служанка раздвинула их и отошла в сторону. Падильо вошел первым.
К моему удивлению, нас встретила далеко не старуха. Должно быть, ей едва перевалило за двадцать, когда она полюбила отца Падильо, а теперь не исполнилось и шестидесяти, причем в полумраке гостиной она легко сходила за пятидесятилетнюю. Выпрямившись, она сидела в кресле и улыбалась, пока Падильо шел через комнату, чтобы поцеловать ей руку.
– Позвольте представить вам моего коллегу, мистера Маккоркла.
Я поклонился, также поцеловал ей руку, выслушал вежливые слова о том, что она рада нашей встрече. По руке бежали голубые вены. Кольца стоили никак не меньше десяти тысяч долларов.