– Теперь быстрее, прежде чем они выскочат из тачки! Малышне оставаться в машине, на полу!
Миг, и полицейские окружили помятый «вольво»… Ничто на свете не могло бы заставить Калле лежать в машине. Ему нужно было встать. Чтобы все видеть!
– Дядя Бьёрк и этот полицейский криминальной службы, который ведет машину, держат револьверы наготове! – докладывал он Андерсу и Еве Лотте. – А толстый комиссар рывком открывает дверцу; ой, как они дерутся! А вот Редиг, и у него, похоже, револьвер! Бах! Дядя Бьёрк как дал ему, он даже револьвер уронил! Слышите, о, до чего же здорово! А вот и дядя Эйнар, но у него револьвера нет, он просто дерется. А теперь… вы даже не поверите… теперь они надевают наручники этому подлецу и Редигу тоже. А где же Горбоносый? Они вытаскивают его из машины. Он наверняка потерял сознание. Ой, ну до чего здорово! А теперь, вы не поверите…
– Прекрати! – оборвал его Андерс. – Мы тоже не слепые и сами можем кое-что увидеть!
Сражение кончилось. Перед комиссаром стояли дядя Эйнар и Бледнолицый. Горбоносый лежал рядом на земле.
– Кого я вижу! – развеселился комиссар. – Неужели это Артур Берг? Вот уж в самом деле приятный сюрприз! Какая радость!
– Радоваться надо вам, – сказал Бледнолицый.
Что-то мерзкое сверкнуло в его глазах.
– Признаюсь, это так! – подтвердил комиссар. – Что скажешь, Сантессон, мы схватили самого Артура Берга!
«Какая память, все имена помнит», – подумал Калле.
– Послушай, Калле! – закричал комиссар. – Подойди на секунду сюда! Тебе, может быть, приятно будет услышать, что благодаря тебе мы поймали одного из самых, самых опасных преступников в стране.
Даже Артур Берг слегка приподнял брови при виде Калле, Андерса и Евы Лотты.
– Мне нужно было последовать моему первому порыву и пристрелить этого пащенка, – спокойно сказал он. – Никогда не стоит проявлять человеколюбие, от этого одни беды!
Мордоворот открыл глаза.
– А вот еще один старый знакомый и постоянный клиент полиции! Как же так получилось, Крук? Разве вы не собирались завязать, став честным малым? Кажется, вы так говорили, когда мы встречались в последний раз!
– Да, – подтвердил Горбоносый. – Но я решил раздобыть небольшой капиталец для старта. Должен заметить, комиссар, чтобы стать порядочным, нужны деньги!
– А вы? – Комиссар обратился к дяде Эйнару. – Вы впервые встали на этот путь?
– Да! – ответил тот, злобно взглянув на Калле. – Во всяком случае, раньше я не попадался! Я и теперь вышел бы сухим из воды, если бы не этот суперсыщик! Суперсыщик Калле Блумквист!
Он выдавил на губах некое подобие улыбки.
– А теперь посмотрим, где похищенное. Сантессон, взгляни в машину! Надеюсь, оно там.
Да, «оно» лежало там, в жестяной коробке.
– У кого ключ? – спросил комиссар.
Дядя Эйнар неохотно протянул ему ключ. Все застыли в напряженном ожидании.
– Ну-с, посмотрим! – сказал комиссар и повернул ключ. Крышка коробки откинулась.
Сверху лежал листок бумаги, а на нем крупными буквами стояла надпись «Секретный архив Белой Розы». Комиссар разинул от удивления рот. С другими произошло то же самое, и в неменьшей степени – с дядей Эйнаром и его подельщиками. Ненавидящим взглядом окинул дядю Эйнара Артур Берг.
Комиссар порылся в коробке, но там ничего, кроме бумаг и камешков, а также разной другой чепуховины, не было.
Первой захихикала Ева Лотта. Ее громкое озорное хихиканье послужило сигналом для Андерса и Калле. Их буквально распирало от смеха. Они хохотали так, что согнулись почти вдвое. Они хохотали втроем до тех пор, пока, застонав, не схватились за животы.
– Ради всех святых, что это с ребятами? – смущенно спросил комиссар. Затем, повернувшись к Артуру Бергу, сказал: – Вот как, вы уже успели сплавить краденое? Но, полагаю, нам удастся вытрясти из вас все.
– Не надо… вовсе не надо все вытряхивать, – с трудом выдавил из себя Андерс, икая от хохота. – Я знаю, где оно. Оно в самом нижнем ящике комода на чердаке пекарни.
– Ну, а где ж они взяли это? – спросил комиссар, указав на жестяную коробку.
– В самом верхнем ящике комода!
Ева Лотта внезапно перестала смеяться и упала на край канавы.
– Мне кажется, девчушка потеряла сознание, – сказал полицейский Бьёрк, поднимая Еву Лотту. – Да и не удивительно!
Тут Ева Лотта с трудом открыла свои голубые глаза.
– Нет, это вовсе не удивительно, – прошептала она. – Ведь я сегодня ничего не ела, кроме одной-единственной булочки.
17
Суперсыщик Блумквист лежал на спине под грушевым деревом. Да, да, теперь он и вправду был суперсыщиком, а не только просто Калле! Это было написано даже в газете, и он держал ее в руках. «Суперсыщик Блумквист» – гласил заголовок, затем следовала фотография. На фотографии, разумеется, был изображен вовсе не тот зрелый человек с резко очерченными чертами лица и проницательным взглядом, как можно было ожидать, судя по заголовку. Однако лицо, выглядывавшее из газеты, было поразительно похоже на лицо Калле, но тут уж ничего не поделаешь! Фотографии Евы Лотты и Андерса также красовались в газете, хотя и немного ниже.
– Заметили ли вы, молодой человек, – спросил господин Блумквист своего воображаемого собеседника, – что вся первая страница посвящена лишь этому незначительному случаю с похищенными драгоценностями, делу, которое мне удалось недавно распутать, когда у меня нашелся часок свободного времени!
О да, его воображаемый собеседник, разумеется, это заметил и не находил слов, чтобы выразить свое восхищение.
– Верно, вы получили солидное вознаграждение, господин Блумквист? – предположил он.
– Да как сказать! – воскликнул господин Блумквист. – Разумеется, мне достался изрядный куш. Гм, я имею в виду, что я получил значительную сумму денег, но я тут же поделил их с фрекен Лисандер и господином Бенгтссоном, оказавшими мне немалую помощь в выслеживании преступников. Короче говоря, мы поделили десять тысяч крон, которые банкир Эстберг предоставил в наше распоряжение.
Его воображаемый собеседник всплеснул руками от удивления.
– Ну да, – сказал господин Блумквист и с видом небрежного превосходства выдернул травинку, – видите ли, десять тысяч крон – тоже деньги. Но должен сказать вам, молодой человек, я работаю не ради презренного металла. Единственная моя цель – искоренение преступности в нашем обществе. Эркюль Пуаро, лорд Питер Уимси и ваш покорный слуга… Да, нас все еще несколько человек на свете, не желающих допустить, чтобы уголовный мир одержал вверх!
Воображаемый собеседник чрезвычайно верно подметил, что общество в большом долгу перед господами Пуаро, Уимси и Блумквистом за их самоотверженный труд на службе Добра.
– Прежде чем расстаться, молодой человек, – сказал суперсыщик, вынув трубку изо рта, – я хочу сказать вам еще одну вещь! В преступлении нет смысла. «Честность – превыше всего» – это однажды сказал мне Артур Берг. И надеюсь, он осознает это, в какой бы тюрьме он сейчас ни сидел! Во всяком случае, у него много лет впереди, чтобы разобраться в этом вопросе. И подумать только, дядя Эйнар, гм… Эйнар Линдеберг, такой еще молодой человек – и уже вступил на преступное поприще! Да послужит эта кара к его же благу! Потому что, как я уже говорил: «В преступлении нет смысла».
– Калле!
Ева Лотта просунула голову через дыру в заборе.
– Калле, чего ты тут валяешься и пялишь глаза на небо? Перелезай к нам в сад, а? Мы с Андерсом собираемся в город!
– Прощайте, молодой человек! – произнес суперсыщик Блумквист. – Меня зовет фрекен Лисандер, и, кстати, она именно та молодая дама, с которой я намереваюсь вступить в брак.
Воображаемый собеседник поздравил фрекен Лисандер с таким выбором супруга.
– Да, но фрекен Лисандер, разумеется, об этом еще не знает, – признался суперсыщик и поскакал на одной ножке к забору, где его ждали вышеуказанная фрекен вместе с господином Бенгтссоном.
Был субботний вечер. Все дышало глубочайшим покоем, когда Калле, Андерс и Ева Лотта медленно брели по Стургатан. Каштаны уже давно отцвели, однако в маленьких садиках щеголяли своей красотой розы, и левкои, и львиный зев. Дети выбрали дорогу вниз, к кожевенному заводу.
Хромой Фредрик был уже пьян и стоял там в ожидании полицейского Бьёрка. Калле, Андерс и Ева Лотта немного задержались, чтобы послушать рассказы Фредрика о его жизни. Но потом они двинулись дальше, к Прерии.
– Смотрите-ка, вон Сикстен, и Бенка, и Юнте, – внезапно сказал Андерс, и глаза его заблестели. Калле и Ева Лотта придвинулись ближе к своему предводителю. И таким образом Белые Розы прошествовали прямо навстречу Алым.
И они встретились. Согласно мирному договору, предводитель Белой Розы должен был три раза поклониться Алым и произнести:
– Знаю, что нога моя недостойна ступать по той же самой земле, по которой ступаешь ты, о господин!
И предводитель Алых уже крайне требовательным взглядом взирал на предводителя Белой Розы.
Тогда Андерс, открыв рот, сказал:
– Сопливый мальчишка!
Предводитель Алых, похоже, остался доволен. Но, сделав шаг назад, сказал:
– Это означает войну!
– Да, – согласился предводитель Белой Розы и, драматическим жестом ударив себя в грудь, сказал: – Теперь снова начнется война Алой и Белой Розы, и тысячи тысяч душ пойдут на смерть во мраке ночи!…