– Не выйдет. Анги чувствуют злые намерения, – она набрала в грудь побольше воздуха, как будто на что-то решаясь. – Я хотела сказать, что сегодня мне было не страшно биться с тобой рядом. Цени мое признание, оно далось мне нелегко!
От этих слов, сказанных смущенным голосом, по телу прокатилась необъяснимая волна нежности. Но Фарди поспешила все разрушить.
– Возможно, придется двигаться дальше на север, чтобы отыскать того, кто сможет разорвать брак. Трари сказала…
– Я в курсе, что сказала Трари.
В этот момент к нам приблизилась веселая юная анга. Посмеиваясь, сунула мне рог с горячим ароматным напитком.
– Далеко же вы забрались! Вот вам один на двоих. Пейте за здоровье маленькой Рори!
Поблагодарив ее кивком, я пригубил питье. Сначала оно показалось мне премерзким, но уже в следующий миг вкус раскрылся, и я ощутил одновременно и ягодную сладость, и горечь поздних осенних трав.
Сладость и горечь в одном кубке. Разве такое бывает?
По словам Трари выходило, что мы оба друг другу не доверяем. Что же, она права. Очень тяжело открыться до конца, вложить в чужую руку нож и отвернуться, надеясь, что не ударят в спину. Тяжело построить мост, завязанный не только на влечении, но и на чем-то большем. Гораздо большем. Если я решу это сделать, придется отбросить всю свою прежнюю жизнь.
Фардана внимательно наблюдала – казалось, она читает мои мысли. Близость красивой женщины в эту колдовскую ночь, несмотря ни на что, была волнительной. Я отсалютовал северянке рогом:
– За здоровье малышки Рори!
Она усмехнулась и покачала головой, а потом выхватила у меня из рук напиток.
– Так ты мне ничего не оставишь! – и поднесла рог ко рту.
Завороженно я смотрел, как губы касаются гладкого ободка. Картинка была такой яркой, что клеймом запечатлелась под веками. Слегка порозовевшие щеки, тень от ресниц на нежных щеках, и губы – наверняка сладкие после праздничного напитка.
Эта ночь просто создана для любви. Ночь соблазнов, колдовской свет, снег и серебро в ее глазах. Руки зачесались – так захотелось стиснуть ее в объятиях, прижать к этому дереву и поцеловать снова. А после увести в свой шатер – до самого рассвета.
Если это просто влияние брачной татуировки или обычной страсти, то все пройдет. Меня отпустит, а сомнений не останется. Если же нет, то мне стоит признать окончательное поражение. Моя армия разбита, стяги порваны, враг протоптался по сердцу железными сапогами.
– Тебе плохо? – спросила Фардана, насмешливо изогнув бровь. – Ты, случайно, не отравился? Может, чем-то помочь?
Сейчас, находясь под защитой анг, она была такой дерзкой. Едва сдерживаясь, я наклонился к ней, почти касаясь своим лбом ее, и оплел пальцами рог поверх теплых и мягких рук. Даже пожалел, что мы оба без перчаток. Я чувствовал ее слишком остро. И забыл, что хотел поговорить откровенно. Рассказать обо всем, хоть и поклялся молчать. Нарушение клятвы будет мне дорого стоить, но… это все не сегодня. Не хочется портить чудесный вечер.
– Мне нравится, даже когда ты дразнишься.
Взгляд из дерзкого стал напряженным, но разрывать контакт северянка не стала. Словно тоже хотела посмотреть, чем закончится наше противостояние.
С каждым мигом я пьянел все больше – и от близости, и от запаха, и от тепла ее тела. Ничего не стоило повторить тот треклятый поцелуй силой, только что-то подсказывало – на этот раз она будет биться, как птица в силках, и искусает до крови. Несмотря на это, видение, возникшее в распаленном мозгу, было слишком искушающим.
– А мне не нравится… вот это вот все.
– Врешь.
– Даже если вру, что ты мне сделаешь, южанин? – Губы, покрасневшие после горячего питья, изогнулись в полуулыбке. Приподняв рукав, она указала на магическую вязь брачной татуировки. – Я пока еще твоя жена. Тебе меня не убить и не покалечить.
– Жена? – я наклонился ниже, с удовольствием вдыхая аромат первоцветов и девичьей кожи. – О, нет. Ты мне не жена. Как ты любишь повторять, это всего лишь досадное недоразумение, но, если мы проведем эту ночь вместе… – я шептал ей в ухо, касаясь его дыханием.
– И что же мы будем делать? Играть в кости?
Она так очаровательно притворялась. А я не верил, что к своим годам она все еще хранила верность дураку-жениху. Женщина, в которой столько огня, не может долго быть одна. Хотя… всякое бывает. Ее слова и о мужчинах, и о том, что ей всего мало, могут оказаться враньем.
– Да, можем и сыграть…
– Ты наверняка не умеешь.
– У меня не было шанса доказать. Поверь, ты забудешь о обо всем. И обо всех.
Фарди шумно выдохнула. Показалось, сейчас напиток анг выплеснется мне в лицо.
– Мне надоели твои намеки! Все больше убеждаюсь, что у южан действительно нет стыда. За такие слова, обращенные в адрес княжны, в Рооне тебя бы высекли, облили водой и оставили на морозе.
– Сдается мне, ты нарочно меня дразнила, чтобы их услышать.
Наблюдать, как краснеет и скрипит зубами эта гордячка, было настоящим удовольствием, но только не в этот раз. Я действительно перегнул палку. Вскинув подбородок, она сверкнула глазами и сунула мне рог – мол, на, подавись. Развернулась, тряхнув волосами, и быстро зашагала прочь.
Я смотрел ей вслед, пока гибкая фигура не скрылась за деревьями. Пытаться понять, что я сейчас чувствую, слишком тяжело. Я никогда не анализировал свои чувства к женщинам, все было просто, как топор. А сейчас…
Я устало потер лоб, а потом одним махом влил в себя напиток.
Пропади оно все! И кто только за язык дергал? Взревновал так, что в голове помутилось. Дурак.
Может, и не было их, этих мужчин? Не стоит верить словам Хальфа и ее насмешливым фразочкам. И все же… Ну и что, что в Хеде ее ждет этот недомерок Улвис? Женщины хитры и знают, как заставить мужчину поверить, что он у них первый и единственный.
Фардана
У анг были свои, лисьи развлечения, и обо мне быстро все забыли. Ну и хорошо, сейчас хотелось только одиночества. Надо было держаться от него подальше, а я сама полезла. И с какой радости захотела его подразнить?
Это решение пришло ко мне после того, как я увидела, с каким интересом он рассматривал лесной фонарь. Вспомнилось его лицо в тот миг, когда он впервые в жизни увидел северное сияние – губы сами сложились в улыбку. Это был огонь в чистом виде – любопытный, бесстрашный, а еще очень жестокий.
Очистив покатый камень от налипшего снега, я села и обхватила себя за плечи. И этот человек пытался меня убить! Обидно. Разве я заслужила?
Трари безошибочно определила, что меня к нему влечет. Лисы чувствуют такие вещи. О том, что влечение взаимно, я уже догадалась. Это стало очевидно еще до того, как он меня поцеловал. Так могло случиться. В конце концов, мы путешествуем вместе, вокруг ни души, а мы оба молоды и горячи. Я женщина, а он – сильный и красивый мужчина, даже несмотря на то, что враг.
– Обижаешься?
Я испустила выдох, больше напоминающий протяжный стон.
– Я-то? Вот еще! Толку на дурака обижаться?
Послышался негромкий смешок, и Фрид уселся на мой камень позади, оказавшись со мной спина к спине. Я даже не заметила, как он подошел, растеряла всю сноровку. Не удивительно, что Хальфу удалось провести такую разиню.
– Клянусь, больше так не буду, – произнес южанин серьезно и, подумав, добавил: – Если сама не попросишь.
– Просить я буду не тебя, – отрезала так, чтобы у наглеца не осталось даже никаких сомнений. – Тебе вообще не на что рассчитывать.
Вот именно! И что, что у нас одинаковые брачные метки, а Трари явно издевалась? Постельные забавы, на которые он так красочно намекнул, я буду делить не с ним. В конце концов, если бы люди всегда следовали только своим низменным желаниям, в мире воцарился бы полный хаос. Отец всегда твердил, что надо сохранять голову холодной и помнить о долге, только во мне было мало от айсбергоподобного князя. Зато мама носила в себе скрытый вулкан, наверное, за это он ее и полюбил.
– Ты сама не замечаешь, сколько в тебе огня.
Я еле сдержалась, чтобы не повернуться и не дать ему оплеуху. А заодно и себе. Мы сидели, соприкасаясь спинами, и я вспомнила сегодняшнее утро. Мы действовали слаженно, как если бы были друзьями и союзниками.
Я вздохнула и опустила веки. Чуть подалась назад, понимая, что почти распласталась по его спине, но отодвинуться сейчас было выше моих сил.
К огню тянет всегда. Огонь – основа жизни.
А мне просто хотелось согреться и взять хоть немного чужого света.
– С каждым днем я все больше понимаю, насколько слухи про тебя были преувеличением, – произнес он. – Говорили, будто ты чудовище, бездушная властолюбивая стерва и братоубийца…
– Не смей, – угрожающе процедила я и сжала кулаки. – Никогда не смей так говорить!
Фрид отодвинулся и сел полубоком. Взгляд огненным языком мазнул по моему лицу.
– Кажется, настало время поделиться, что же все-таки произошло.
Я повернулась к нему всем телом, невольно коснувшись грудью плеча. Света было мало, но я увидела, что он смотрит на меня – в глаза… и на губы.
– Это тебя не касается, южанин. Не лезь в душу своими грязными руками.
И на мгновение опешила от этих грубых слов. Будто их произнес кто-то другой. Фрид продолжал смотреть на меня, и взгляд – глубокий и тяжелый, пробирал до самого позвоночника. На мгновение стало больно от того, что он думал так же, как глупые сплетники и враги нашей семьи.
Так, срочно остановиться! Он и есть враг, об этом нельзя забывать. Но ночь в долине Анг была так тиха и волшебна, что позволила обмануться. Пусть и на краткий миг.
– Ты – закрытая книга, Фардана Ангабельд. Но тем больше хочется тебя прочесть.
Да что он делает, этот гад южный! Да он пьян, не иначе! Но хмелем от него не пахло, напротив, запах был приятным, и я, не удержавшись, глубоко вдохнула.
– Ты не должен так говорить. И смотреть так на меня не надо.
Я встала с камня, физически ощущая, как рвутся незримые нити, протянувшиеся между нами.