Скоро, скоро они придут за нами.
Опустившись на колени, я молилась Матери Метели и Отцу Холоду – покровителям Севера и нашего рода. Не оставьте меня в трудный момент, дайте сил, помогите. Не оставьте и предки, славные Ангабельды.
– Фарди…
Я вздрогнула и поймала его взгляд.
– Вместе, пока смерть не разлучит нас?
– Ты ведь не собирался умирать.
Фрид глядел жадно, словно пытался запечатлеть в памяти каждую черточку, прочесть все тайные мысли. Потом усмехнулся и, тряхнув спутанными волосами, опустил голову. Руки в оковах напряглись так, что проступил рельеф вен и сухожилий. Я не к месту вспомнила, как этими самыми руками он меня обнимал. То были сладостные мгновения покоя.
– Ты должна довериться мне, иначе отправимся на дно вместе.
Было в этом голосе то, что зацепило спрятанное глубоко в душе, царапнуло, заставило сжаться. Есть ли у меня выбор сейчас, когда над головой повисла нешуточная угроза?
– Хорошо. Я тебе верю.
– Вот и славно. Теперь почеши мне спину, я сам не дотянусь.
Наконец, явились юрды. Нам даже вернули часть одежды – надо же, какая невиданная щедрость! Зато оружие, мой рестр и его нагрудник прибрали себе, я видела меч Фрида и кинжал на поясе Легера. Заметив мой взгляд, тот довольно усмехнулся, как бы говоря – попалась, никуда теперь не денешься.
Фрида вывели в цепях. Меня заковывать не стали, не боялись. Пусть, им же хуже. Врага недооценивать нельзя, даже если он – молодая женщина.
Впереди замаячил свет – нас вытолкали из узкого хода. Вокруг толпились юрды – мужчины, женщины и даже дети. Стояли столбы с изображениями Эльдруны, к ним крепились факела.
Народ радостно загалдел, предвкушая забаву. Они верили, что жертва способна усмирить гнев богини и дать спокойно пережить Темную ночь, когда солнце сомкнет глаза на целый месяц. Тогда на волю вырвутся дети Эльдруны, будут искать живых людей, чтобы превратить их в своих слуг.
Мы обменялись взглядами. Фрид был напряжен и сосредоточен, а небо…
Ни проблеска.
Я стиснула кулаки. Если не поможет магия, мы голыми руками не справимся с толпой. Скольких сможем одолеть? Их все равно больше – стервятников, жаждущих крови.
А юрды веселились и гикали.
– Ничего, скоро они все умрут, – пообещал мой южанин, невесело улыбнувшись.
– Главное, чтобы не позже нас.
Я сказала, что верю ему. Надо держать слово, даже если страх, который я старательно давила в себе, начал возрождаться.
– Никто не разрешал вам открывать рты! – меня грубо толкнули в спину, а Фрида дернули за цепь. В ответ тот, развернувшись, ударил юрда кулаком в лицо, но на него навалились еще трое и полностью обездвижили.
Нас вели к берегу реки – морозы сковали ее крепким льдом, а вырубленная полынья чернела раззявленной пастью. Каждый из пяти краев венчал столб с факелом, рядом стояли жрецы в шапках с волчьими черепами. В измалеванных рунами лицах – ничего человеческого.
– Иноверцы! – закричали в толпе. – Предатели! Смерть им!
Остальные зашумели, заволновались. Кому может доставлять удовольствие подобное зрелище? Только безумным животным.
– Осталось еще немного, милая. Потерпи, – ободряюще произнес Фрид.
Надо же, само спокойствие! Стиснув зубы, я снова подняла взгляд к небесам.
Ну же, где ты?! Если бы я владела льдом… А северный огонь – не только сила, но и слабость.
– Братья и сестры! Сегодня мы собрались здесь, чтобы принести славную жертву великой Эльдруне…
Началось.
Один из жрецов затянул длинную речь. Хотелось схватить его за горло, а потом швырнуть в прорубь, чтобы бестолково махал руками, а подводное течение тянуло его на дно. Чтобы видеть ужас в глазах одержимого. Утопить его, а потом и всех остальных.
Мне хотелось крикнуть Фриду: «Ну что же ты? Чего ждешь? Давай! Где твой огонь? Обещал ведь, что мы еще поживем».
Его взгляд был отсутствующим, будто южанин находился не здесь. На миг закралась мысль – а что, если не получится? Если не выйдет разрушить ошейник?
Мороз пробрался под одежду и лизнул кожу. Свернулся в груди ледяной змеей. Нет, я не буду стоять покорно, как овца, и ждать смерти. Я жить хочу!
Тем временем несколько женщин подтащили к проруби корзины, набитые звериными тушами. Под песнь жрецов первое подношение отправилось в реку, и юрды разразились радостными воплями. Точно так же они будут орать, если туда кинут нас.
Я закусила щеку, чувствуя, как рот наполняет металлический привкус. Сердце билось, как ошалелое.
Главный жрец взмахнул рукой, и Фрида толкнули вперед. Мыски сапог коснулись самого края, за которым – смерть.
Я перестала дышать. Онемела. Взор на миг заволокло чернотой, а потом… Увидела свет. По небу пробежала зеленая волна, а за ней – еще одна, расцвечивая темное покрывало яркими красками.
– Давайте! Совершите жертво…
Жрец не договорил. Магия вернулась в доли мгновения, разливаясь по жилам раскаленной лавой. Обмен силами помог не только Фриду.
Горло юрда обвила сияющая петля, конец которой был у меня в руке. Не раздумывая, я дернула его на себя, вложив в этот жест всю ярость, которая успела накопиться. Отомстила за плен и унижение.
Под испуганные вопли толпы жрец упал на живот и заскользил прямо к краю полыньи – в объятья обожаемой Эльдруны.
Плюх! Тело скрылось в темных водах.
– Вот вам первая жертва! – закричала я. – Богиня возрадуется! Кто следующий?!
Люди отхлынули от нас волной. Раздался крик:
– Выродок Ангабельдов!!
А мне был приятен их страх. Он злил меня, как злит и раззадоривает хищника убегающая жертва. Я схлопнула ладони, встряхнула, выпуская на волю мерцающую сеть – крепкую, широкую. Она обернулась вокруг троих неосторожных юрдов коконом, обездвиживая и убивая холодом.
Взмах рукой – и тела с бульканьем упали в прорубь.
– Этого достаточно? Или нужно еще?!
Это было безумием. Я будто сошла с ума – внутри клокотала дикая жажда убить и причинить боль. Уничтожить их всех.
Жрецы кричали, чтобы меня застрелили, бросили копье, остановили. Дети юрдов с визгами бросились прочь, и тогда у меня над головой просвистела первая стрела.
Я бросилась к Фриду и схватила его за руку. Он поднял взгляд – на дне зрачков бесновалось пламя. Ошейник и металл цепей сделался ярко-алым, стал истончаться и капать вниз. Расплавленный металл не причинял ему вреда, не трогал даже одежду.
Капли с шипением падали на лед.
Факелы на столбах вспыхнули так, будто на них плеснули масла. Огонь взметнулся, казалось, в самые небеса, а потом с ревом начал пожирать дерево с ликами Эльдруны. Потек ниже, окутывая столбы, перекидываясь на снег. К обычному пламени добавилось магическое – беспощадное, быстрое. Прочертило дорожки на белом снегу.
– Ты нас утопишь! – я отшатнулась, едва не поскользнувшись на гладком, как зеркало, льду. Да он сейчас его расплавит!
– Не бойся. Я велел ему жечь только людей, – ответил южанин с такой кровожадностью, на которую, казалось, не был способен.
Ох, как же я ошибалась…
Трусливые жрецы, подхватив тяжелые одежды, стаей мчали прочь. На нас обрушился целый град стрел, но древки осыпались пеплом еще на подлете. Оранжевые ручьи, как взбешенные змеи, заскользили по берегу, ловя стрелков в огненные ловушки. В ушах звенело от криков – объятые пламенем, они бились в агонии и пытались потушить его снегом, но магия Фрида была сильней.
Они вспыхивали, как свечи. Один за другим. Один за другим! Это было так жутко, но я не могла оторвать взгляда от страшной картины.
Вокруг нас не осталось никого, и тогда Фрид быстрым шагом направился к берегу, велев пламени идти дальше и преследовать врагов. От него исходила совершенно незнакомая темная аура и железная непоколебимость, словно он утратил все человеческое.
Ночь осветилась багряным заревом.
– Стой! – крикнула, догнав его.
Предчувствие непоправимой беды стиснуло горло спазмом, свернулось в груди ледяным клубком.
А Фрид будто рассудка лишился. Шипя от боли, я хватала его за руки, но он был словно из железа отлит – тяжелый, сосредоточенный лишь на деле, продолжал свое смертоносное шествие.
– Хватит! Довольно!
Его состояние начало меня пугать. Я насытила свою жажду мести, самые сильные воины и жрецы уже полегли, пора остановиться. Иначе это может плохо кончиться и для меня, и для него.
Южанин был слеп и глух. Огонь, как и гнев, затуманил ему рассудок, он потерял контроль над стихией. В очередной раз пытаясь достучаться, я почти повисла на нем:
– Уже достаточно, не трогай их! Там же дети!
Показалось, что южанин запнулся и прозрел. Но нет – к лицу приросла маска ненависти и ничем не сдерживаемого гнева. Фрид толкнул меня в грудь с такой силой, что я не удержалась и упала.
– Не мешай! Все они выродки. Я их сожгу, – даже голос звучал по-чужому.
И зашагал дальше.
Я глядела на него и не узнавала. Потрясение было столь сильным, что даже не сразу смогла встать. Вот она – настоящая сила, теперь я ее увидела. В голову хлынули его слова о том, что его братья и сестры теряли контроль над огнем, он убивал и калечил их.
Неужели сегодня проклятье заберет и его?
– Фрид!
Я помчалась следом, едва не падая. Если до этого огонь не трогал меня, но теперь жар и дым душили, резали глаза, забивали легкие. Потные волосы прилипли ко лбу.
Южанин повернулся резко, пришпилив меня к месту взглядом.
– Тебе лучше уйти, – произнес угрожающе. – Если не хочешь разделить их участь.
– Прекрати! Ты слишком зол, огонь порабощает тебя!
Я пыталась докричаться, но это было бесполезно. Бежала за ним, хватая за руки, но южанин стряхивал меня, как надоедливую мошку. Вокруг корчились и горели юрды, ревело пламя, перед нами в круге огня метался Легер. Здоровяк скулил от страха и боли, волосы его сгорели, одежда повисла черными клочьями, а лицо покрылось волдырями.
Тошнота подкатила к горлу.
– Пощади! – завопил он, падая на колени и простирая руки. – Пощади!