На мгновение стало больно до темноты в глазах, а потом на ладонях вспыхнули острые грани. Кристаллы льда были неровными и короткими, совсем не такими, какие мог создавать Гилбар, но даже это было для меня достижением.
Я обернулась, встречаясь взглядом с Фридом. Он улыбался.
– Видел бы это отец. Он бы обрадовался.
Вспомнилось строгое костистое лицо с обветренной кожей, льняные, очень светлые волосы с нитями седины, сурово поджатые губы и горящий взгляд. Князь Тэасс Ангабельд всю жизнь провел в гонке, пытаясь достичь недостижимого, и был поразительно упрям.
– Думаю, этот желчный старик нашел бы, к чему прицепиться.
– Он по-своему обо мне заботился. Знал, что слабость не прощают.
– А мне нравится видеть тебя слабой, – признался Фрид. Он все еще не выпустил моих рук, его подбородок лежал у меня на плече. – И женственной. А еще я бы поглядел на тебя в традиционном этьюрданском костюме. Или в полупрозрачном платье… серебряного цвета… с глубоким вырезом на груди, обнаженной спиной и разрезами на бедрах… – произнес вкрадчиво, согревая шею дыханием. – Ты наденешь его для меня?
– Только в том случае, если ты тоже наденешь для меня нечто подобное, – я повернулась, оказавшись с ним лицом к лицу.
Несколько мгновений он смотрел на меня широко открытыми глазами, а потом рассмеялся от души.
– А я ошибался, когда думал, что у тебя напрочь отсутствует чувство юмора!
Я несмело улыбнулась, не прекращая пристально разглядывать его лицо. Я была рада, что он оттаял. Меня захлестнула волна необъяснимого тепла, а воздуха стало мало.
– Фарди, – начал негромко, спускаясь взглядом к губам. – Я не могу ждать конца Темной ночи.
Он привык идти до конца, а я не заметила, как приняла его игру. Это, конечно, волновало, но игра слишком затянулась.
Фрид перехватил мое запястье и поцеловал то место, где бился пульс. Задел губами брачную татуировку – та ожила, засеребрилась в лунном свете.
– Ты… – во рту стало сухо, и я с трудом проглотила вставший в горле ком. – Ты сейчас уходишь?
– Да, сейчас мне надо идти, я обещал парням погонять их, – а потом: – Дождешься меня?
Я кивнула, и почему-то захотелось спрятать взгляд. Протянув руку, коснулась меха на его воротнике.
– Я тебя дождусь. Возвращайся скорее.
После экспериментов с противоположными стихиями ныло все тело, а жилы были готовы лопнуть. Я и представить не могла, что они способны вместить в себя столько. Фрид подпитывал меня, давая возможность либо усиливать мою родную стихию, либо понемногу использовать огонь. Правда, единственное, что я пока могла сделать – это зажечь лучину. Я ощущала себя сосудом, который должно во что бы то ни стало заполнить, все мое естество стремилось к этому. Невольно вспоминались слова Трари о том, что давным-давно дуалов использовали в самых разрушительных войнах.
В источнике я намыливала кожу до скрипа, раз за разом ныряя в горячую воду, и все равно дрожь не утихала. Как будто меня била жестокая лихорадка. Мышцы ныли, кожа горела, кровь текла по венам жидким огнем, и этот огонь стекался в одно место внизу живота, оседая там тяжестью.
Внутри метался шальной огонек, и я не знала, что с ним делать.
Сейчас я стояла перед очагом, суша волосы, и мысленно ругала южанина. И где теперь его носит? Почему так долго?
Было жарко, даже душно, и я не стала одеваться. Осталась в одной рубашке для сна и шерстяных чулках. Я тоже устала. Когда остатки терпения сгорели, и я уже собралась нырнуть под одеяло, плюнув на все, заскрипела дверь.
Фрид
Это случилось на днях. Я был в доме воинов один, приводил в порядок клинки, как вдруг дверь тихо скрипнула, и внутрь скользнула женская фигурка.
Айли. Я ее запомнил. Да и трудно не заметить ту, кто нарочно пытается попасться на глаза. Эта бесстыжая девица пыталась меня соблазнить, даже начала раздеваться, но я оборвал все ее попытки.
«– Разве ты меня не хочешь? Разве я не хороша?» – голос зазвенел от обиды.
«– Хороша, но не для меня. У меня есть жена. А теперь оденься, иначе побежишь голая по деревне».
Я не шутил. Я не хотел, чтобы меня с ней застукали и пустили слух, который обязательно дойдет до Фарданы. Ничто не должно мешать нашему хрупкому миру. Нужно выкинуть всех, норовящих влезть между нами, послать их к Арху в пасть, чтобы никто не мешал и не топтался грязными ногами. Я уже понял, что у меня не будет других женщин. И традиции моей семьи, и учение Ордена не одобряет измен. Вот и осталась только одна, поработившая сердце и душу.
Но Фарди никак не желала принять истину!
Я хотел, чтобы для меня раздевалась именно она. Хотел видеть ее смущение, жажду и блеск штормовых глаз. Как она кусает губы и откидывает копну белокурых волос. Перед глазами пронесся абсолютно бесстыдный сон, в котором Фардана, обнаженная, выгибалась и шептала мое имя. А я ласкал ее руками, губами, языком собирал с разгоряченной кожи капли пота.
Закрывал глаза и видел картину – она лежит подо мной, волосы разметались, губы пунцовые, дыхание сбитое. А в глазах вся моя жизнь. Или смерть.
Хотелось оказаться с ней в своем поместье на берегу южного моря, в своей спальне. Как наяву я видел арку окна, колыхание легких штор и узкий серп месяца. Фарди в платье цвета серебра – скрепленное на плечах лентами, прозрачное. Тонкую ткань натягивают острые соски, шею украшает массивное ожерелье, в разрезах виднеются длинные ноги.
Она подходит и, приподнимая подол, садится мне на колени лицом к лицу, в глазах дерзость и вызов. Я сжимаю ее гибкий стан и притягиваю к себе, покрываю грудь и шею поцелуями…
Пощади, Солнцеликий! Эти мысли сожгут меня заживо!
Я еле пережил ту ночь, а потом и вовсе прочь убрался, пока Фарди не проснулась. Гонял по телу магию, а потом тренировался, пока мышцы не свело от боли, а голову не окутал блаженный дурман.
Все. Решено. Пора менять тактику и приступать к взятию крепости по имени Фардана Ангабельд. Сама она будет метаться годами, нужно всего лишь немного подтолкнуть.
И теперь я замер у закрытой двери, как юнец, впервые пришедший на свидание. Ночь была мягкой и бархатной, небо – простегано бирюзовыми нитями, расшито звездами. Вдохнув поглубже, я толкнул дверь.
Фарди стояла у очага в одних чулках и рубахе до середины бедер, как будто совсем не ждала моего появления. Она промокала волосы тканью, перекинув их на грудь, а я застыл на пороге, не в силах оторвать взгляд от волнующего зрелища. По телу прокатилась огненная волна, кровь запульсировала в висках.
– Ты долго, – сообщила, опуская руки и глядя на меня слишком серьезно. Глаза ее напомнили два темных колодца с рассыпанными звездами.
Вдруг Фардана шагнула вперед и стянула с меня сначала одну перчатку, затем вторую. Помогла снять куртку и повесила одежду на крюк. Я стоял, как дурак, ничего не понимая.
– Что ты делаешь?
Голос сел и охрип. Она вздрогнула и застыла вполоборота. А я снова ощутил аромат первоцветов, яблок и почему-то весны. Мы смотрели друг на друга и, кажется, оба совсем растерялись.
– Забочусь о тебе, – пожала она плечами, как будто ничего необычного не происходило. – Жена ведь должна заботиться о своем муже.
Пока она шла к столу, я скользил взглядом по ногам, затянутым в шерстяные чулки. Они начинались как раз там, где заканчивалась рубашка, и при каждом шаге мелькала полоска светлой кожи. Кожи, которую хотелось потрогать, а потом и попробовать на вкус.
Именно сейчас я понял, что значит проглотить язык или лишиться дара речи. Фарди просто мастерица удивлять!
– Ты будешь есть?
Я покачал головой, продолжая стоять на месте, как истукан.
– А пить? – она взяла со стола кувшин и, плеснув в глиняный кубок темной жидкости, пригубила. – Вино из ягод…
Сбросив оцепенение, я шагнул к жене и перехватил руку с кубком. Только сейчас заметил, как она взволнована. Щеки порозовели, как и губы.
– Ты чего трясешься? – усмехнулся, глядя в широко распахнутые глаза. – Я тебя не съем. Если хочешь… можешь размять мне шею.
А что? Надо пользоваться моментом.
Только уселся на табурет, как ловкие пальцы скользнули под волосами и следом на шею, разминая затекшие мышцы. Я закрыл глаза, перед взором замелькали алые пятна. Фардана прижималась ко мне животом, и даже через слой одежды я ощущал тепло ее кожи.
Руки были нежными, и вскоре боль начала ускользать.
– Фарди, скажи честно. Что с тобой случилось?
Кажется, мою вредину подменили. Еще ни разу не видел ее такой милой и покладистой.
– Просто я решила тебе поверить. Кто угодно мог подвести меня, но только не ты.
Эти слова, сказанные бархатным шепотом, пустили по телу сотни мелких разрядов. В ней не было притворства, я чувствовал лишь обезоруживающую искренность. Она действительно решила принять меня как часть своей судьбы.
– Хватит, – поднявшись, я взял ее ладони в свои. – Сейчас кое-что тебе покажу.
Увлек Фардану к огню и заставил сесть на покрывало.
– Что ты задумал? – спросила, бросив косой взгляд и подтянув под себя ноги.
– В Ордене нас учили особому массажу – расслаблять жилы, воздействуя на узлы в них.
Я действительно умел это делать. Только научили меня ему не братья, а один маг-пустынник. Он был слишком стар, и племя изгнало его умирать – в песках лишние рты никому не нужны. Я выходил его, и в благодарность он показал особый магический массаж. Что ж, настало время применить знания!
– Ты слишком изматываешь себя, так ты только отдаляешь свое овладение льдом. Восстанавливаться просто необходимо. Запоминай, Фарди. Будем делать его друг другу, – на последней фразе я не сдержался, и улыбка растянула губы.
Она колебалась. Щеки покрылись милым румянцем, крылья изящного носа затрепетали, прикушенная губа налилась алым, как вишня.
– Повернись спиной, – скомандовал я, поворачивая женушку за плечи.
Фардана что-то привычно ворчала, но я не обращал внимания. Она сегодня так мягка, а скоро и вовсе станет податливой, как воск, и тогда… Клянусь Солнцеликим, она не пожалеет.