Нет-нет, только не это. Я должна помочь, отдать остатки сил, все, что удалось накопить и сохранить. Не слушая никого, я побежала назад – прямо навстречу тварям. А он повернулся спиной, в руке вспыхнул окутанный пламенем меч.
– Осторожно! – крик вспорол горло осколком, взвился к темным небесам, когда я увидела, как целая стая кидается к нему.
Клинок оставил в воздухе огненную полосу, погас, вспыхнул гораздо слабее… Одно из отродий успело коснуться южанина, прежде чем он вновь поднял руку.
Ужас прокатился по телу волной, сковал по ногам и рукам. А внутри зародилось что-то новое, мощное, неконтролируемое. Основанное на злости и дикой жажде спасти того, кто нежданно-негаданно стал дорог.
Повинуясь внутреннему зову, я распахнула руки, изливая на тварей остатки сил – своих и тех, что успела взять у Фрида. Волна золотисто-голубого пламени прокатилась над снежной пустошью, накрывая детей Эльдруны. Сметая их, как мушек, плавя сокрушительной мощью. Окутанные огнем, они метались, воздух наполнил звон и треск, как будто бился хрусталь.
Что это было? Что проснулось во мне? Память сотен поколений дуалов или отголоски божественной воли?
Я ослепла. Рухнула на колени, закрыв глаза рукавом. От невыносимой боли в глазах, от отчаянья, страха и злости хотелось орать. Меня трясло и колотило, поэтому, едва поднявшись на ноги, я упала снова. Выругалась сквозь зубы и, пошатываясь, снова встала и побежала туда, где виднелся темный силуэт.
Мы с Фридом столкнулись, задыхаясь, дрожа и стискивая друг друга в объятиях. Боги… только бы все закончилось! Сердце билось часто-часто, подскакивало до самого горла, на глаза навернулись слезы.
– Фарди… – произнес он тихо и нежно. В глазах – восхищение и… сожаление?
Тело его начало тяжелеть, тянуть вниз камнем. На груди, там, где его коснулась рука отродья, серебрился морозный узор – метка богини смерти. Я пыталась удержать его, но, сама истощенная, только рухнула сверху.
– Фрид… Фрид, ты слышишь? Только держись…
Глаза его начали закатываться, а губы синеть.
– Арх… Как холодно…
С обеих сторон к нему подбежали мужчины – я не видела, кто это был. Страх ослепил, я видела лица, но ничего не сознавала. В центр переплетения жил будто кипятка плеснули, этот морозный жар расползался по телу, проникал в кости.
– Мы поможем, – голос Эйнара звучал, как эхо. – Эй, ребята!
Кто-то подхватил меня под руки и потащил. Ноги путались, мысли метались, как рой пчел. Наверное, я на какое-то время лишилась чувств. Не поняла, как и когда мы добрались до деревни – вот и ворота, и факела, и бегущие навстречу люди. Гомонящие, заглядывающие в лицо и хватающие меня за локти и плечи. Они слились в серое пятно и перестали существовать. Все перестало быть важным, кроме одного-единственного человека.
– Фрид! – я вырвалась и побежала к нему.
Моего бессознательного мужа тащили под мышки. Голова висела на груди, ноги волочились по земле. Сейчас он казался еще больше и тяжелей, и острая жалость пробила сердце. Это как увидеть матерого и прекрасного зверя, замученного варварскими руками.
– Скорее, им нужна помощь!..
– Да уйдите вы с дороги, не мешайтесь!
– Зовите Ланди!
Нас потащили вперед, но я могла идти сама, из всех своих скудных сил сопротивлялась, потому что казалось – Фрида могут у меня отнять.
В нашем доме было темно и холодно, магический огонь потух. Жилище выглядело осиротевшим. Кто-то занес плошку с китовым жиром, кто-то набросил на меня покрывало. Фрида уложили на шкуры и стали раздевать. Вбежала растрепанная Ланди, что-то закричала. А у меня колени подогнулись, я рухнула на пол в углу. Перед глазами плыло, от боли тошнило.
– Здесь я бессильна, – сокрушенно молвила Ланди, побелев лицом. Миска с разогревающей мазью чуть не выпала из рук. – Никто не выживал после встречи с детьми Эльдруны.
Эти слова сдернули меня с места. Рванувшись, я упала перед ним на колени и сжала холодную руку. В груди было так больно, просто невозможно дышать, а глаза заволокло мутной пленкой. Во мне не осталось ни капли магии, сила северного сияния просачивалась сквозь жилы, как через решето. И все же я пыталась, пыталась влить в него хоть каплю!
– Уйдите все! Оставьте нас!! – закричала хрипло, бросая на собравшихся свирепый взгляд.
Что они тут делают, эти люди? Стоят и глазеют бестолково, чтобы потом бесконечно обсуждать случившееся? Раз за разом перемывать нам кости, не подозревая, что топчут чужую боль.
– Слышали? – строго спросила лекарка. – Пойдите прочь! Вы только шумите и грязь носите, толку никакого! – и, повернувшись ко мне: – О-ох, бедная девочка! Что вы пережили?
Хлопнула дверь – истокцы вышли вон, оставив нас в тишине.
– Его коснулось дитя Эльдруны, – я дотронулась до синеющей кожи на ребрах. Сквозь нее начали проступать вены, чертя зловещий орнамент.
– Сейчас я словно без рук, – подбородок женщины задрожал, а на глаза навернулись слезы. – Я не маг… я абсолютно бессильна…
Это были совсем не те слова, что я жаждала услышать. Нельзя убивать надежду, иначе как дальше жить? Сжав зубы, я протянула руку и коснулась холодной щеки. Глаза его были закрыты, словно Фрид погрузился в глубокий сон. Да, пожалуй, так и было.
– …но есть один-единственный способ… – как сквозь стену донесся голос Ланди.
Я встрепенулась, бросила на лекарку полный надежды взгляд. Мне все равно, что за способ, я испробую все, даже в царство Эльдруны отправлюсь.
– Можно попробовать вернуть его магией… – шепнула Ланди, присаживаясь рядом. – Но не магией стихий, а той древней и сильной магией, которую может творить лишь любящая женщина.
Я вскинула на нее взгляд. Лекарка говорила серьезно и тихо, глаза светились сочувствием.
– Что надо делать?
Ледяной… какой же он ледяной! Не верилось, что мой полный жизни и света муж может быть таким – немым и неподвижным, бледным. Но не слабым, нет. Я знала, что внутри он борется, его не взять голыми руками. Жизнь бьет в нем ключом, ее так просто не погасить. Это не огонек свечи, это бешеное пламя.
– Проси его вернуться. Проси всех богов о помощи. И, если так угодно судьбе, он тебя не оставит. Но твоя просьба должна быть жарче лавы в жерле вулкана, крепче камня и чище льда.
Она по-матерински погладила мое плечо и поставила рядом горшок с мазью.
– Я оставлю вас одних. Здесь никому больше не место. Никто не должен мешать общению двух душ.
За Ланди закрылась дверь.
Фрид лежал под шкурами обнаженный и холодный, как лед. Тщательно растерев его торс согревающей мазью, я стянула штаны и рубашку, чуть не растянувшись на полу от слабости. Буду греть его, как настоящая жена-северянка.
Забралась под шкуру и прижалась щекой к спине, а ладонь положила на грудь – как раз напротив сердца. Хотелось бережно взять его в руки, согреть, почувствовать пульс.
Я не знала, что делать дальше. Горло перехватил спазм. Хотелось сказать так много, но мысли напоминали рассыпанные бусины, никак не желали низаться на нить. Да и говорить красиво и искренне я никогда не умела. Несколько раз открывала рот, как рыба, но из горла вырывались судорожные вздохи. Что было сил я прижалась к нему со спины, крепко обнимая и вонзая в кожу ногти.
Только в эти горькие моменты я осознала, как была слепа. От этого только хуже! Каково было столько времени жить с повязкой на глазах? Почему упорно не замечала того, что было перед носом?
– Как же так, Фрид? Как так? – простонала жалко. – Ты ведь никогда не сдаешься. Я знаю тебя недолго, но это успела понять.
Закрыв глаза, провела носом по его шее, вдыхая запах и пробуждая теплые воспоминания. Зарылась лицом в волосы и снова заговорила. С каждым словом становилось все легче и легче, речь потекла, как ручей.
– Я не хотела ни к кому привязываться, никого пускать в душу… Но ты пробрался туда без разрешения, подчинил мои мысли… А теперь хочешь уйти и бросить меня одну. Навсегда одну… Я уже теряла близкого человека, снова просто не вынесу!..
Я судорожно вздохнула. Воздуха не хватало, меня трясло от отчаянья и пережитого страха, от боли и возможности потерять его навсегда. Я ведь только его обрела! Сама же, дурочка, так долго сопротивлялась и отталкивала. Печально, что именно при угрозе потери сознаешь ценность того, что упустила.
– С тобой я стала сильней… Ты научил меня прощать… Показал, что можно простить даже врага. И что можно простить… саму себя. Ты забрал мою прежнюю жизнь, но взамен предложил гораздо, гораздо больше.
Под веками стало горячо и мокро, по виску скользнула соленая дорожка и запуталась в волосах.
– С тобой я стала лучше. Я смогла дышать, жить, улыбаться. Поняла, что значит быть цельным человеком, а не осколком. А еще, что значит желать кого-то. Мне нравится говорить с тобой, наблюдать за тобой, когда ты этого не видишь. Я без оглядки доверю тебе свою жизнь.
Ты во многом лучше меня. Великодушней, искренней и прозорливей. Я не знаю, за что ты полюбил меня. Отпустить тебя выше моих сил. Если ты вернешься, обещаю, что перестану вести себя, как капризная злая девчонка. Ты нужен мне, нужен своей семье… Мы ведь семья, правда?
Руки скользили по груди, и я представляла, как ему в грудь вливается живительная сила, уничтожая проклятую метку. О, как я ненавидела смерть, как желала изгнать ее прочь! Под этой крышей ей не место, я не позволю забрать своего мужа и сделать вечным слугой Эльдруны.
– Я не отдам тебя никому из богов. Ты хочешь разрушить проклятье. Я могу тебе помочь. Я знаю, как это сделать, и ты знаешь тоже. Мы оба это поняли уже давно, но молчали. Я надеюсь, что ты слышишь мои слова. Не вздумай умереть, борись, Фрид…
От безумной усталости и истощения не было сил даже говорить. С каждым словом губы двигались все тяжелей. Сознание уплывало туда, где тепло. Казалось, я лежу в лодке, мягко раскачиваясь и слушая мерный плеск волн.
Под рукой слабо и редко билось сердце, и я представила, как проникаю в сознание Фрида, вхожу в его внутренний мир. Как наши тела и души становятся единым целым. Я пыталась вплавиться в него, врасти, оставить свои следы. У него ведь получалось вытащить меня, я тоже должна попытаться! Уцепиться за тонкую ветку, готовую в любой миг сломаться.