«Ты слышишь меня? Возвращайся!»
Вокруг снова тьма и пустота – ни запахов, ни ощущений, ни звуков. Только эхо моего голоса, отчаянье и безумная вера.
«Я. Не. Пущу. Тебя. Ты мой, ясно? Мы еще поживем…»
Глава 21
Фардана
Едва открыв глаза, борясь с чудовищной слабостью, я бросилась проверять, жив ли он? Вернулся ко мне? Но тело было холодным, словно его достали из ледяной воды, а на груди серебрился след от прикосновения твари. Еще никогда морозные узоры не казались такими уродливыми. Неестественными настолько, что хотелось содрать ногтями. Зима рисовала красоту на стеклах, но на человеческом теле это был знак смерти.
От чувства собственного бессилия, от рвущего душу отчаянья хотелось зарыдать. Из-под ног словно выбили почву, и я полетела вниз – в темноту и неизвестность.
– Ну ничего… это только первая неудача.
Потом аккуратно пристроила голову на широкой груди, слушая, как тихо и медленно бьется сердце моего южанина.
– Ты жив, а это главное. Наша связь не даст тебе уйти. Я не дам тебе уйти. Мы оба слишком упрямы и, если чего-то захотим, обязательно добьемся своего.
В глубине души я знала, что Фрид меня слышит, и только это не дает ему расстаться с миром живых. Он сумел выжить после ледяного прикосновения, не погиб сразу – это вселяло надежду.
Я снова обняла его, положила неподвижную руку себе на талию и закрыла глаза.
– Знаешь, я даже думала о том, какими могли быть наши дети…
Под веками защипало, и я с силой зажмурилась.
– Но мы этого не узнаем, если ты не очнешься от проклятого сна!..
Я ненавидела Эльдруну и ее прислужников. Ненавидела гораздо сильнее, чем жена ненавидит соперницу-разлучницу. Если с живой женщиной побороться за любовь просто, то с богиней мрака, тлена и смерти почти невозможно. Она ненавидит жизнь, тепло и любовь.
В полусне-полубреду я видела поля, заросшие белыми цветами в форме маленьких звезд, – именно они расцвели в ту ночь, когда Фрид рассказал мне про виноград. Это было первым знаком того, что во мне начались перемены. Но ледяной ветер обрывал лепестки и резал стебли осколками льда, снег укутывал траурным одеялом эту весеннюю красоту. Им, как и мне, удалось процвести совсем недолго. В душе снова бушевала метель, лепестки опали, оставив запах горечи.
Фрид не проснулся ни завтра, ни через день.
Магический огонь во всем Истоке потух, люди начали мерзнуть и жечь остатки дров. Я не могла заниматься другими делами, ела через силу – кусок в горло не лез. Почти все время сидела или лежала рядом, грея собой, разговаривая и упрашивая вернуться.
Наверное, плохо старалась, потому что он не откликался. Но почему? Неужели силы моего желания и моей веры недостаточно? Неужели мое пламя слишком холодно и неспособно растопить объятья смерти?
– Данна, я принесла тебе поесть.
Погрузившись в свои мысли, я не заметила, как вошла Ланди. Она поставила передо мной поднос с дымящейся кашей и кружку бодрящего ягодного взвара. Негромко цокнула, покачала головой. Жена старейшины искренне горевала. Я чувствовала, что она хочет помочь, только это не в ее власти. И так никто не знал, что возможно выжить после того, что случилось с Фридом.
– Спасибо тебе, Ланди. Спасибо за все. Ты очень добрая женщина, – проговорила я, не поворачивая головы. – У тебя в жизни все обязательно будет хорошо, боги сохранят тебя.
– Данна, ты меня пугаешь, – лекарка потрогала мой лоб. – У тебя сейчас такое лицо было, как будто ты… не в этом мире находишься.
– Возможно, так оно и есть.
Я провела кончиками пальцев по груди мужа, коснулась шрамов, которые оставили юрды. Я сама их обрабатывала, считая это своим неотъемлемым правом. Я так к нему прикипела, так привязалась, что даже считала – если ему суждено умереть, то только от моей руки.
Как же я ошибалась. Сейчас отдала бы все, чтобы он открыл глаза и улыбнулся, но тех капель магии, что удавалось накопить, не хватало. Смешение двух стихий не прошло даром, мой магический резерв восстанавливался очень медленно.
Немного помогало купание в источнике – Фрида опускали в горячую воду, где его поддерживал подземный жар. Но этого тоже было недостаточно.
– Он обязательно вернется, уж поверь моему опыту.
Тварям не удалось утащить Фрида за собой. Его душа застряла где-то, и мне никак не удавалось вернуть его обратно. Изучая теорию магии, я читала о похожих случаях. Бывало, что люди возвращались, но на это требовалось время. Долгие часы и дни тревожного ожидания, когда боишься спать, потому что можешь пропустить последний вздох.
Время. Оно было моим главным врагом. И оно не будет ждать, пока я решу свой главный вопрос, время бежит, никого не щадя. И за пределами Истока меня ждет реальная жизнь, мой долг и те, о ком я должна заботиться. Это мой долг по рождению, от него не сбежать и не спрятаться.
А с Фридом нам нужно многое обсудить, многое сделать. Я должна была помочь снять проклятье с его рода, а он…
Просто быть со мной. Я ведь совсем немного прошу.
Темная ночь отступала. С каждым днем солнце отвоевывало все больше прав, тусклый свет новорожденного светила заливал горные склоны и воды шумного фьорда. Я спускалась туда, чтобы подышать и набраться сил, когда казалось, сойду с ума. Здесь я истязала жилы, гоняя по ним магию, воскрешая в теле почти забытые ощущения.
Огня в себе я больше не чувствовала. Связь дуалов действовала, только когда оба находились в сознании и добровольно отдавали друг другу часть своих сил. Зато строптивый лед подпускал меня к себе все ближе и ближе, раскрывая свои секреты. Это было наследие моего брата, его прощальный подарок. Отныне я владела двумя частицами Холода, но оставалась еще и третья.
Как оставался и человек – Снежный Князь из рода Ангабельдов. Между нами пока ничего не решено, и Улвис даже не знает, что я жива. Ах да, еще он до сих пор считает меня своей невестой.
На запястье по-прежнему вился брачный узор – побледневший, полустертый. Но этот рисунок был важнее и дороже всего, благодаря ему я понимала, что Фрид не забыл дорогу в мир живых. Шанс вернуться есть, он есть!
Сжав пальцы в кулак, я наблюдала, как острые прозрачные кристаллы осыпаются в воду. Фьорд волновался, вздымал тяжелые волны и бросал их на скалы. Жемчужные брызги летели на сапоги.
Еще совсем недавно мне казалось, что я держу на ладонях целый мир. А сейчас мои руки пусты, мой драгоценный дар отобрали. Эта пустота убивала, высасывала жизнь. Я превратилась в каменную статую, могла надолго застыть в одной и той же позе, не слышать обращенной речи.
Сняв с пояса ритуальный нож, я поймала лезвием солнечные блики. Подушечкой большого пальца оценила остроту. Интересно, есть ли способ самой отправиться в царство Эльдруны, чтобы отыскать заплутавшую душу? Что для этого нужно – умереть?
– До лета еще далеко, но скоро отправится первый корабль, – послышался голос, и я вздрогнула, сбрасывая оцепенение.
За спиной стоял один из старейшин, в нашу первую встречу я прозвала его Правым. Мне нравился этот старик своей честностью и открытостью. После той ужасной ночи все поняли, что я владею магией северного сияния, скрывать это больше не было смысла. Еще я думала, что и он, и Ланди догадались о моем прямом родстве с Ангабельдами, но тактично об этом умалчивали.
Однако некоторые начали шарахаться от меня на улице, другие, напротив, заискивающе смотрели в глаза и называли госпожой. Эйнар же оставил все попытки сблизиться и обращался уважительно, помня, кто спас его жизнь и жизни истокцев. Жаль только, я стала совсем редко тренировать своих девочек, они видели мое состояние, а у меня руки опускались. Я замкнулась и не хотела никого видеть.
– Куда же он идет? – я повернулась, вглядываясь в узоры морщин вокруг мудрых глаз.
Немного помолчав, старик ответил:
– По торговому пути через Хеду, а потом на материк.
Фьорд все так же волновался, пенилась вода. На поверхности скакали серебристые блики, отражалось несмелое северное солнце.
– Вы знаете, как попасть в царство Эльдруны?
Некоторое время висело молчание, потом старейшина заговорил:
– Это дорога без права на возвращение. Туда нельзя сходить, как на прогулку.
– И нет способа?
– Нет, – он кашлянул в кулак. – Эта дорога закрыта даже для жрецов.
– А как же Фрид?
– А он и не умер. Просто потерялся.
Я ничего не понимала. Не знала, что делать и куда бежать. Меня захлестывали то паника, то оцепенение. Старейшина печально улыбнулся:
– После долгой зимы всегда приходит весна, прекрасная Данна, – произнес ободряюще. – Я верю, что задуманное исполнится. И да поможет тебе Матушка Метель.
С этими словами он удалился, оставив меня одну.
«А за теплой весной и жарким летом снова наступают холода».
Войдя в дом, первым делом я восстановила потухший очаг. Фрида укрыла сразу несколькими одеялами. Он был все таким же бледным и холодным, грудная клетка вздымалась еле-еле, но я задавила в себе нарастающий приступ жалости. Он бы не хотел, чтобы я его жалела. Не хотел быть передо мною таким.
Его тело и разум не откликались. Фрид погрузился в длинный-предлинный сон, в котором телу не требовалась ни вода, ни пища. Но если сон слишком затянется, тело умрет. Капли моей магии поддерживали в нем подобие жизни, но душа блуждала где-то в потемках и не спешила возвращаться к свету.
Иногда казалось, что боги посмеялись надо мной. Показали, как может быть, поманили счастьем, чтобы резко и жестоко отобрать. Разыграли меня в своей обычной беспощадной манере, только почему монетой в этой игре стал именно Фрид?
Не чувствуя рук, я начала раздеваться. Шнурок на рубахе порвался, отлетела пуговица…
Когда последняя деталь оказалась на полу, я перешагнула кучу одежды и забралась под шкуры. Устроила голову на груди Фрида, ладонь уложила поверх сердца, ногу закинула ему на бедро – чтобы теплее и ближе. Сейчас уже не верилось, что совсем недавно на этом самом месте мы дарили друг другу жаркие ласки. А он как чувствовал, что скоро произойдет что-то нехорошее!