– Я бы хотел вам кое-что рассказать, – начал Марко нервно.
Расбах смотрел на него спокойным взглядом. Он отложил в сторону ноутбук.
– Но я не хочу, чтобы вы меня неправильно поняли, – продолжал Марко.
– Хорошо, – ответил детектив Расбах.
Марко сделал глубокий вдох, прежде чем приступить.
– Когда несколько месяцев назад Энн диагностировали послеродовую депрессию, меня это довольно сильно напугало.
Расбах кивнул:
– Вполне объяснимо.
– То есть у меня нет никакого опыта в таких вещах. Она была очень подавлена, знаете, постоянно плакала. Ничем не интересовалась. Меня это беспокоило, но я подумал, что она просто переутомилась, это пройдет. Я думал, ей станет лучше, когда ребенок начнет спать по ночам. Я даже предлагал ей вернуться на работу на неполный день, потому что она обожала свою работу в галерее, и я подумал, это ее отвлечет. Но она не захотела. Посмотрела на меня так, будто я считаю ее никудышной матерью, – Марко покачал головой. – Конечно, я так не считаю! Я предлагал нанять какую-нибудь девушку в помощь, чтобы она могла вздремнуть днем, но она и слышать не захотела.
Расбах кивнул, внимательно слушая.
Марко продолжал, все больше нервничая:
– Когда она рассказала, что доктор поставил ей диагноз «послеродовая депрессия», мне не хотелось поднимать панику, понимаете? Я хотел ее поддержать. Но я волновался, а она мне не все рассказывала, – он начал потирать бедра. – Поэтому я стал искать информацию в Интернете, но не дома, потому что мне не хотелось, чтобы она узнала, что меня это беспокоит. И я использовал рабочий компьютер, – он почувствовал, что краснеет. Все, что он говорит, не то. Из его слов выходило, будто он подозревает Энн, не доверяет ей. Будто у них друг от друга секреты.
Расбах смотрел на него непроницаемым взглядом. Марко не мог угадать, о чем думает детектив. Это его нервировало.
– Поэтому я просто хочу, чтобы вы знали, если будете проверять мой компьютер, почему я заходил на все эти сайты о послеродовой депрессии. Я пытался понять, через что она проходит. Хотел помочь.
– Ясно, – Расбах кивнул, как будто полностью его понимал. Но Марко не знал, что он думает на самом деле.
– Почему вы хотели рассказать, что искали информацию о послеродовой депрессии на работе? В вашей ситуации это вполне естественно, – сказал Расбах.
Марко похолодел. Неужели он только что все испортил? Навел их на мысль проверить его рабочий компьютер? Стоит ли объяснять, почему он проходил по ссылкам с убийствами, или оставить все, как есть? На миг его охватила паника, он не понимал, что делать дальше. Марко решил, что уже достаточно напортачил.
– Просто подумал, что нужно вам сказать, – произнес он хрипло и встал, чтобы уйти, злясь на самого себя.
– Подождите, – окликнул детектив. – Не возражаете, если я задам один вопрос?
Марко снова опустился на диван.
– Спрашивайте, – он скрестил руки на груди.
– По поводу прошлой ночи, когда вы вернулись к соседям, после того как проверили ребенка в двенадцать тридцать.
– И что?
– О чем вы с Синтией разговаривали на заднем дворе?
Вопрос был Марко неприятен. А о чем они разговаривали? Почему детектив спрашивает?
– Почему вас интересует, о чем мы разговаривали?
– Вы помните? – спросил Расбах.
Марко не помнил. Он вообще не помнил, чтобы они много разговаривали.
– Не знаю. О всяких пустяках. Обычная болтовня. Ничего существенного.
– Она очень привлекательная женщина, согласны?
Марко молчал.
– Согласны? – повторил Расбах.
– Наверное, – ответил Марко.
– Вы сказали, что не припоминаете, чтобы что-то видели или слышали, пока были на заднем дворе у соседей между двенадцатью тридцатью и часом.
Марко опустил голову, стараясь не смотреть на детектива. Ему было ясно, куда все это ведет. Он начал покрываться потом.
– Вы сказали… – детектив перелистнул несколько страниц блокнота. – Вы сказали, что «не обратили внимания». Почему вы не обратили внимания?
Что ему было делать? Марко понимал, куда клонит детектив. Он молчал, как последний трус. Но он чувствовал, как пульсирует вена на лбу, и он гадал, заметил ли это детектив.
– Синтия утверждает, что вы приставали к ней на заднем дворе с намерениями сексуального характера.
– Что? Нет, такого не было, – Марко резко вскинул голову и посмотрел на детектива.
Детектив снова сверился с блокнотом, перевернул несколько страниц.
– Она говорит, вы гладили ей ноги, потом стали ее целовать, затащили к себе на колени. Говорит, что вы были настойчивы, что вы потеряли голову.
– Это неправда!
– Неправда? Вы ее не целовали? И не сажали на колени?
– Нет! То есть… я к ней не приставал, она приставала ко мне, – Марко почувствовал, что заливается краской. Он злился на себя. Детектив молчал. Марко судорожно подбирал слова, торопясь оправдаться, а в голове у него вертелось: «Лживая стерва».
– Все было не так, – настаивал Марко. – Она первая начала, – он поморщился от того, как по-детски это прозвучало. Перевел дыхание. – Она стала ко мне приставать. Помню, она подошла и села ко мне на колени. Я сказал, что ей не стоит сидеть у меня на коленях, и попытался ее спихнуть. Но она взяла мою руку и засунула себе под юбку. На ней было такое длинное платье с разрезом сбоку, – Марко весь покрылся потом, представив, как это должно было звучать. Он попытался расслабиться. Сказал себе, что вне зависимости от того, какого низкого мнения о нем сейчас должен быть Расбах, у него нет ни малейших оснований думать, что все это как-то связано с Корой. – Она поцеловала меня, – Марко осекся и опять покраснел. Он видел, что Расбах не верит ни одному его слову. – Я был против и повторял ей, что мы не должны, но она никак не слезала. Расстегнула мне ширинку. Я боялся, что нас кто-нибудь увидит.
Расбах сказал:
– Вы много выпили. Насколько можно доверять вашим воспоминания о произошедшем?
– Я был пьян, но не настолько. Я знаю, что случилось. Я к ней не приставал. Она практически на меня набросилась.
– Зачем ей лгать? – просто спросил Расбах.
Зачем ей лгать? Марко задавал себе тот же вопрос. Зачем Синтии так его подставлять? Может, ее взбесило, что он сказал «нет»?
– Может, она разозлилась, что я ей отказал.
Детектив, поджав губы, смотрел на Марко.
Марко произнес в отчаянии:
– Она врет.
– Ну, один из вас точно врет, – ответил Расбах.
– Зачем мне врать об этом? – тупо спросил Марко. – Вы не можете меня арестовать за то, что я поцеловал другую женщину.
– Не можем, – согласился детектив. Он выдержал паузу и продолжил: – Скажите правду, Марко. У вас с Синтией роман?
– Нет! Вовсе нет. Я люблю свою жену. Я ни за что не стал бы этого делать, клянусь, – Марко впился взглядом в детектива. – Синтия так сказала? Она сказала, у нас интрижка? Бред полнейший.
– Нет, такого она не говорила.
Энн сидит в темноте на верхней ступеньке лестницы и все слышит. Ее охватывает озноб. Теперь она знает, что вчера ночью, когда их малютку похитили, ее муж целовался и обнимался на соседнем дворе с Синтией. Она не знает, кто первым начал: исходя из того, что она видела вчера вечером, это мог быть любой из них. Они оба виновны. Энн чувствует себя преданной, ее тошнит от всего этого.
– Мы закончили? – спрашивает Марко.
– Да, конечно, – отвечает детектив.
Энн неуклюже вскакивает и быстро крадется босиком обратно в спальню. Ее трясет. Она забирается под одеяло и притворяется спящей, хотя боится, что ее выдаст учащенное дыхание.
В спальню тяжелыми шагами входит Марко. Он садится к ней спиной на край кровати, уставившись в стену. Она приоткрывает глаза и смотрит ему в спину. Мысленно представляет, как он развлекается во дворе с Синтией, пока она умирает от скуки с Грэмом в гостиной. И в тот момент, когда его руки у Синтии в трусиках, а Энн притворяется, что слушает Грэма, Кору похищают.
Она никогда не сможет доверять ему снова. Никогда. Она поворачивается и натягивает покрывало повыше, а по ее лицу тихо катятся слезы и собираются в лужицу у шеи.
Синтия с Грэмом горячо спорили у себя в спальне. От соседей их отделяла стена, но они все равно старались говорить потише. Они не хотели, чтобы их услышали. На двуспальной кровати лежал ноутбук.
– Нет, – сказал Грэм. – Нужно идти в полицию.
– И что мы им скажем? – спросила Синтия. – Поздновато, не находишь? Они уже приходили сюда меня допрашивать, пока тебя не было.
– Еще не поздно, – возразил Грэм. – Скажем, что у нас на заднем дворе есть камера. Мы не обязаны больше ничего говорить. Им не нужно знать, зачем мы ее там установили.
– Хорошо. А как именно мы объясним, почему не упомянули о ней раньше?
– Скажем, забыли, – Грэм с обеспокоенным видом откинулся на спинку кровати.
Синтия безрадостно рассмеялась.
– Точно. Весь район кишит полицией, потому что похитили младенца, а мы забыли, что у нас на заднем дворе скрытая камера, – она поднялась, чтобы снять сережки. – Они ни за что в это не поверят.
– Почему? Можем сказать, что мы никогда ее не проверяли, или мы думали, что она сломана, или что батарейка сдохла. Можем сказать, что мы думали, она не работает, и оставили ее там для виду.
– Ага, для виду – воров отпугивать. Когда она так хорошо спрятана, что даже полиция не заметила, – она положила сережки в зеркальную шкатулку для украшений на туалетном столике, бросила на мужа недовольный взгляд и пробормотала: – Все ты со своими дурацкими камерами.
– Тебе тоже нравится потом пересматривать, – ответил Грэм.
Синтия не возразила. Да, ей тоже нравилось смотреть фильмы. Ей нравилось смотреть, как она занимается сексом с другими мужчинами. Нравилось, что ее мужа заводит, когда он видит ее с ними. Но больше всего ей нравилось, что это давало ей разрешение флиртовать и заниматься сексом. С мужчинами более интересными и привлекательными, чем ее муж, который в последнее время ее немного разочаровывал. Но с Марко она недалеко продвинулась. Грэм надеялся, что она сделает Марко полноценный минет, или что Марко задерет ей юбку и трахнет ее сзади. Синтия знала, как расположена камера и как встать, чтобы получить лучший ракурс.