Скорей! К счастью, сугроб скрыл их от преследователей. Они втиснулись в узкую спасительную щель и с трудом добрались до пролома.
Когда Ася, накинув беличью шубку, выскочила на веранду, она натолкнулась на Сергея.
— Ты?.. Вы!
Рядом с Сергеем тяжело дышал незнакомый человек.
— Что вы здесь делаете? — Голос Аси звучал напряженно и звонко.
— Шли в гости к Ростиславу Леонидовичу. — Сергей улыбнулся.
Но Ася не видела этой хорошей, открытой улыбки, которую Сергей не мог сдержать, обрадовавшись, что перед ним Ася. Она разговаривала, не глядя в его сторону.
— В гости таким путем? После истории с чертежами? Странно!
— А я вообще человек со странностями.
— И шпионите тоже из-за странности? — Ася брезгливо передернула плечами. — Или хорошо платят?
— Оказывается, нас приняли за шпионов! — сокрушенно заметил Бормотов, наконец отдышавшись.
Со стороны переулка донесся свист. Их искали.
— Нелюбезно, хоть и непрошеных, гостей держать на морозе, да и самой простудиться можно, — сказал Сергей.
Ася грозно взглянула на него. Он шутит! Но Сергей выдержал этот испепеляющий враждебный взгляд. Какой цинизм! Ася рванула дверь и, не оглядываясь, вернулась в коридор. Сергей и Бормотов вошли вслед за ней.
— Я позову папу.
Сергей остановил ее:
— Зачем беспокоить?
— Стыдно? — Ася выдернула руку, которую держал Сергей.
— Послушай, Ася! — Сергей говорил серьезно. — Мы прячемся от шпиков. От вокзала шли по пятам. Хорошо, я вспомнил: в ограде пролом. Это нас спасло. Вот почему мы здесь.
— Так сказать, без приглашения, — мягко заметил Бормотов. — Но другого пути избежать контрразведки не было!
Ася, сдвинув брови, посмотрела ему в глаза испытующим и настороженным взглядом. Правда или ловкое притворство? А если правда? У Аси, казалось, остановилось сердце. Значит, Сергей притворялся, разыгрывая роль ренегата и карьериста? Боже мой! Но для чего, для чего?
— Все еще не веришь? Думаешь, что следим за Ростиславом Леонидовичем? Нам, — Сергей сделал ударение на этом слове, повторив его, — нам, большевикам, грязными делами заниматься не пристало.
Ася растерянно молчала. Выходит, все, что она думала и говорила о Сергее, — неправда?!
Сергей взял ее руку.
— На вечере Пепеляевой, помнишь, я сказал: «А может, я все такой же…» Это была правда, как и то, что я говорю теперь.
Сергей почувствовал, как задрожали ее холодные пальцы, и осторожно выпустил Асину руку.
— Сергей, — прошептала Ася одеревеневшими, чужими губами, — почему же тогда, как сейчас… Разве я не поняла бы?..
Ах, почему нельзя заплакать, не стыдясь слез, которые все равно ничего не могли изменить!
— Я не имел права говорить, — ответил Сергей и деловым тоном обратился к Бормотову: — Попробую выйти на улицу. Проверю, можно ли двинуться дальше.
— Постой. Они не дураки: понимают — не провалились же мы оба сквозь землю. Вертятся поблизости, вынюхивают… — Помолчав немного, Бормотов добавил: — И оставаться неудобно. Ведь так? — Он повернулся к Асе, ожидая ответа.
— Удобно, — сказала Ася. — Вы мои гости. Пройдемте в гостиную. Можете не раздеваться. — И, угадав опасения Сергея, успокоила его: — Папа во дворе. Колет дрова.
Они вошли в гостиную. Бормотов взглянул на голову сохатого с мощными ветвистыми рогами.
— Красавец! Охотничьи трофеи хозяина?
Сергей увидел на столе знакомую зеленую папку. Обрадовался: она здесь, а не в хищных лапах мистера Ольшванга!
Раздался бой часов. Без четверти семь.
— Да. Нас ждут. — Бормотов досадливо потер небритый подбородок.
— А листовки? — встревожился Сергей.
— Хуже с письмом. Его надо непременно передать сегодня. Ночью уходит товарищ через фронт. Сведения, собранные в Екатеринбурге… Их ждет Ленин!..
Они разговаривали тихо. До Аси, опять севшей в качалку, долетали отдельные слова. Горькое это чувство, что не она разделяет с Сергеем как близкий друг и товарищ трудности и опасности: «Почему так получилось, кто виноват? Я? Сергей? Мы оба или суровое время, которому недосуг обращать внимание на каждого в отдельности, на их личное счастье?»
— Пойду, — решительно заявил Сергей. — А вы пока оставайтесь здесь.
— Тебе рисковать нельзя. Вдруг они тебя узнают? Ты нужен на заводе!
Снова помолчали.
— Эх, осложнение!
Асе непреодолимо захотелось помочь им. Но как?
Часы солидно отбили семь ударов. Прошло еще пятнадцать минут.
— Что бы такое сделать? — не выдержав, тоскливо сказал Сергей.
— Подождут до восьми, решат, что нас схватили вместе с Черноусовым, и больше на эту явку не придут. Разыскивай их после! — Бормотов в сердцах скомкал варежку и засунул ее в карман. — И письмо не отправим!
Ася решилась:
— Отнесу я!
Сергей и Бормотов переглянулись.
— Не доверяете?
— Ты серьезно? — спросил Сергей.
— Такими вещами разве шутят!
— Не боишься?
— Неважно, боюсь или не боюсь…
Сергей взглянул на Бормотова: решать должен он.
— Подумайте хорошенько, что получится, если… — предостерег Бормотов.
— Я понимаю, — упрямо ответила Ася.
— Ну что ж, — глаза Бормотова потеплели. — Запомните адрес: Вторая Береговая, двадцать семь.
— Вторая Береговая, двадцать семь, — сосредоточенно повторила Ася.
— Крайний домик, как спуститесь к реке. Увидите в окне зажженную лампу, постучите так… — Бормотов стукнул по столу раз, потом, после паузы, подряд еще три раза.
— Лампы не будет — не стучи, — добавил Сергей.
— Откроют дверь, — продолжал Бормотов, — спросите: «Свежую рыбу продаете?»
— Свежую рыбу продаете? — прошептала Ася.
— Вам ответят: «Вся продана». Тогда, — Бормотов вытащил толстый пакет, завернутый в газету, — передайте.
— И все?
Ася хотела взять пакет, но Бормотов не отдал, а спросил, улыбнувшись:
— Мало? Ну, а… допустим, встретится патруль. Обыщут, обнаружат пакет — тогда что?
— Скажу… — Асины брови озабоченно сошлись в одну линию. — Нашла на улице. А что в нем, не знаю.
— Могут не поверить, задержат, отведут в контрразведку. А? Подумали о последствиях?
Бормотов смотрел сурово и требовательно. Сергей, волнуясь, ждал ответа.
Ася твердо произнесла:
— Да.
Бормотову понравилось, как смело бралась за рискованное дело молодая женщина. Это не каприз, не минутный порыв, а обдуманное и твердо принятое решение.
— Молодец. Но подводить вас нельзя.
Развернув газету, он вынул из нее конверт.
— Отнесите письмо. Листовки передадим сами. Завтра.
Ася взяла шапочку и тщательно спрятала конверт за подкладку.
— Ого! — Бормотов улыбнулся и добродушно пошутил: — Видать, опытный конспиратор.
Услыхав, как хлопнула входная дверь, все трое подумали одно и то же: их ищут!
— Спрячьтесь в моей комнате. Скорей!
— Едва Ася успела закрыть дверь и дважды повернуть ключ, в коридоре раздался голос Вадима: «Ростислав Леонидович!»
— Папы нет! — крикнула Ася.
— Ты здесь, моя маленькая фея, — Вадим поцеловал Асю. — Разве папа не у себя?
— На дворе, колет дрова!
— Сегодня из Екатеринбурга возвратился господин Ольшванг. Наш завод передадут обществу «Сандэрс энд Родерс». Меня ожидает повышение. И еще новость, по секрету. — Вадим обнял Асю. — Возможно, мы поедем за границу. Довольна ли, моя женушка?
Ася вырвалась из объятий Вадима.
— Я пришел предупредить Ростислава Леонидовича: господин Ольшванг будет у него в половине восьмого. (Ася посмотрела на часы. Четверть восьмого!) — Но моя королева молчит! Довольна ли она, что покинет нищую, вшивую страну, где одни страдания, страх и кровь? Разве ей этого не хочется?
— А папа?
— Поедет с нами.
— Как легко ты все решаешь!
— Здесь хаос! Опытные рабочие ушли с большевиками. Оставшиеся работают из рук вон плохо. Нарочно допускают брак. А листовки, ежедневно появляющиеся на заводе? Но самое печальное — опытная модель не получается.
— Тоже виноваты листовки, — съязвила Ася.
Ее раздражало, с какой аффектацией произносил Вадим каждое слово, словно читал реферат перед аудиторией, кокетничая и желая понравиться во что бы то ни стало.
— Процесс распада углубляется, — продолжал Вадим менторским тоном. — Лекарства в виде порки и прочих мер, увы! не помогают.
— Ты говоришь, как присяжный поверенный: смешно и противно.
Вадим удивленно взглянул на Асю.
— О! Фея не в духе! — он хотел обнять Асю, но она отвела его руку. — Брось скучную работу в заводской больнице! И без того жизнь чертовски сложна, веселого мало, а тут еще больные со своими страданиями, капризами. И жалование платят мизерное… Я получаю достаточно: моя жена может сидеть дома.
— Хочешь сделать из меня Нору?
— Это не так плохо.
— С твоей точки зрения.
В комнату вошел Таганцев, раскрасневшийся и взъерошенный, потирая натруженные руки. Он спросил Вадима, что нового на заводе. Не услышав ничего утешительного, сразу помрачнел. Еще ни разу ни одна его модель не рождалась в таких муках.
— Котелок поизносился, — Таганцев похлопал ладонью по лбу. — От старости, дырявый! Да, дырявый!
— Сергей хвастался, что добьется того, чего не можете сделать вы, Ростислав Леонидович! — Вадим посмотрел на Асю — какое действие произвели на нее эти слова?
Ася знала: в ее комнате, несмотря на запертую дверь, слышно все, что они говорят. Она покраснела и резко спросила, был ли Вадим свидетелем такого разговора. Вадим заметил неожиданно вспыхнувший румянец и злые искорки в ее глазах.
— Сергей не дурак открывать мне свои планы. А вот господин Елистратов, нынешний протеже Сергея, в курсе его намерений.
— Гнусная личность! — гневно воскликнула Ася.
— Сергей? — съехидничал Вадим.
— Нет, Елистратов!
Часы пробили восемь ударов. Надо уходить, но как это лучше сделать? Ася надела шапочку и взяла муфту… «У вас свежая рыба продается?»… Не забыть бы!
— Куда? — спросил Вадим.