ик Иван Верша.
Поражался, услыхав про горы:
– Чтобы земля и так вздыбилась!
Поражался, узнав про снега на горах:
– Как же так? Как же так? Оно раз горы, так к солнцу ближе!
Абдул-Кериб из Черкесии. Не один он. Принимали участие в Ливонской войне несколько отрядов людей с Кавказа.
Сдружился с Иваном Абдул-Кериб. Вместе под Нарвой были. На стены других крепостей ходили. Под Нейшлосом сражались оба.
Крепость Нейшлос стояла на северном берегу Чудского озера. Важен Нейшлос для русских. В этом месте из озера вытекает река Нарова. По реке Великой, затем по Чудскому озеру и Нарове проходил речной путь из русского Пскова в Балтийское море. Перекрывала немецкая крепость этот путь.
Здесь, под Нейшлосом, Иван Верша и совершил свой солдатский подвиг. Спас он от смерти Абдул-Кериба. Обрушился рыцарь с мечом на черкеса. Хорошо, оказался рядом тогда Иван. Бросился ратник под рыцарский взмах. И как затем всё случилось, даже представить трудно. Вырвал на взмахе он меч из рук рыцаря. И тут же немца тем же мечом сразил.
Поражались тогда другие:
– Эка же сила!
– Эка же удаль!
Выходит, немец меч на погибель себе ковал.
Обнял друга Абдул-Кериб.
– Кунак. Кунак. Верен буду тебе до гроба.
Приглашал он Ивана к себе на Кавказ:
– В горы поедешь. Восходящее солнце увидишь первым. Мечтал Иван Верша попасть на Кавказ. Подняться в горы и первым увидеть солнце.
Не судьба. Погиб он вскоре при штурме новой ливонской крепости.
Вернулся с войны домой Абдул-Кериб. Женился. Родился сын у Абдул-Кериба. В память о русском друге назвал он его Иваном.
Второй родился сын у Абдул-Кериба. И этого тоже назвал Иваном.
Третьего сына Абдул-Керибу судьба послала.
– Быть и тебе Иваном! – сказал Абдул-Кериб.
Старший, средний и младший – три брата, три Ивана растут на Кавказе.
Красный крест по белому
Сенька Косой и Курбат Босой – московские мальчишки. Два соседа, два одногодка. Друзья они, неразлучные приятели.
Растолковывал как-то Курбат Сеньке про ливонских рыцарей:
– В латах они, в доспехах. А сверху плащ белый. На плаще, на груди и на спине, – красный крест по белому.
Живут Сенька и Курбат на берегу реки Яузы. А напротив, на левом берегу реки, на высоком холме, – монастырь, Андрониковым называется.
Крутился как-то Сенька Косой возле Андроникова монастыря, заглянул за монастырскую стену – и ахнул. Идёт человек по подворью.
«Рыцарь, – соображает Сенька. – Ливонский рыцарь!» Не верит. «Рыцарь, неужто рыцарь?!» И сразу же: «Так это же снится». Ущипнул себя в руку, ущипнул себя в щеку. Нет, не снится. Кошельком раскрылся у Сеньки рот.
– Откуда же здесь, на Яузе, ливонский рыцарь?!
Метнулся к другу:
– Курбат! Курбат!
Рассказывает, торопится:
– Красный крест по белому. Доспехи. Латы. Ливонский рыцарь!
– Не врёшь?
– Прибей меня гром!
Бегут они к Андроникову монастырю.
– Красный крест по белому, – повторяет Сенька.
Прибежали, сунулись за ограду. Никого за оградой. Пусто.
Какой-то монах одиноко бредёт по монастырской площади. Галка, с ближайшего дерева глянув на мальчишек, недовольно каркнула.
Смотрит Курбат на Сеньку. Обманул!
– Таратуй, обманщик, – сказал Курбат.
Зря он обижался на Сеньку.
В первых же боях с Ливонским орденом русскими в плен было взято много немецких рыцарей. Приказал Иван Грозный отправить пленников в Москву. Показать народу. Часть из них как раз и поместили временно рядом с Яузой в Андрониковом монастыре.
И вот:
– Ведут!
– Ведут!
Несётся по московским улицам:
– Ведут!
– Ведут!
Несётся по московским улицам:
– Рыцари!
Сенька Косой и Курбат Босой тоже вместе со всеми дивиться на немцев бегали.
Гонят пленных рыцарей по Москве.
– Вон он! Вон он! – кричит Сенька. Тычет пальцем на высокого рыцаря.
Идёт тот, ссутулив плечи. В доспехах, в латах. На плаще – красный крест по белому.
Смотрят на пленных немецких рыцарей московские жители. – Значит, сила сломила силу.
Кормление
– Новый князь – на кормление!
– Новый князь – на кормление!
Новость неслась по городу Любиму. Передавалась из дома в дом, от одного жителя к другому.
Царь за заслуги своим приближённым раздавал вотчины и даже целые города. Получивший такой дар имел право с населения собирать в свою пользу всякие подати и налоги. Это и называлось кормлением.
Успехи русских войск в Ливонии продолжались. Шла к царю Ивану тогда удача. Русские войска во многих местах вышли к Балтийскому морю, доходили до Риги, до Ревеля, даже до прусской границы. Пало немало ливонских замков и городов.
Стоял август 1560 года. Иван Грозный приказал штурмовать Фелли́н. Крепость Феллин считалась одной из лучших в Ливонии.
Окружили её русские войска, перекрыли все пути, начали осаду города.
Прошёл слух, что в крепости находится бывший великий магистр Ливонского ордена – Фюрстенберг. Долго пробыл во главе ордена Фюрстенберг. Всего лишь год, как заменил его Кетлер. Стар Фюрстенберг. Более молодой пришёл к власти. Не удалось под Вейсенштейном взять Кетлера в плен. Мечтают ратники теперь захватить Фюрстенберга.
– Схватили?
– Схватили!
Смельчаки ходили в разведку. Верно, в крепости находится Фюрстенберг.
Три недели под ударами русских пушек держалась ливонская крепость, но вот пушки пробили стены. Сдался упорный Феллин.
Взяли русские крепость:
– Где Фюрстенберг?
– Где Фюрстенберг?
– Здесь Фюрстенберг.
Разыскали. Схватили. К царю доставили. Рад Иван Грозный большой победе. Благодарит за Феллин, за Фюрстенберга воевод и ратников.
Ждут в городе Любиме нового князя на кормление.
Прибыл.
Интересуются жители у слуг:
– Откуда?
– Из Ливонии.
– Значит, за воинские заслуги. За победы великие. Как звать?
– Фюрстенберг.
– Как-как?
– Фюрстенберг.
Разводят жители руками.
– Неизвестный какой-то, вроде нерусский, заморский князь.
Когда Фюрстенберга вели к русскому царю, не ожидал бывший великий магистр пощады. Стар Фюрстенберг. Горд Фюрстенберг. Не дрогнет перед русским царём. Не упадёт на колени. Не побоится смерти.
Не дрогнул великий магистр перед русским царём.
Не упал на колени.
Не побоялся смерти.
Готов был Фюрстенберг к худшему. Глаза поднял к небу. С жизнью прощался.
Однако неожиданно милостиво встретил его царь Иван. Долго смотрел на старика. На седины его, на морщины. О чём-то думал.
Затем отпустил Фюрстенберга. Все поражались: распорядился Иван Грозный отправить старика в город Любим на кормление.
Кормили, поили его горожане. До самой смерти в Любиме прожил.
Победы русских войск в Ливонии нанесли сокрушительные удары по Ливонскому ордену. Теперь с падением Феллина он и вовсе распался.
Говорили тогда в России:
– Александр Невский начал, а мы добили.
Как военная сила скончался Ливонский рыцарский орден. Зачеркнула его История.
Глава пятаяНакатилась волна и отпрянула
Всю свою жизнь царь Иван IV боролся с боярами, боролся за упрочение своей царской власти. Он хотел видеть Россию объединённым, мощным государством. Лишь сильная царская власть, по его мнению, могла сделать это. Бояре не хотели терять своих прав. Упорно сопротивлялись. Противодействие бояр Иван IV решил сломить силой.
В 1565 году Иван Грозный создал опричнину – особое войско из приближённых и верных ему людей.
Наступило суровое время. Беспощадно расправлялся царь Иван со своими настоящими и предполагаемыми врагами. Отправлял людей на казнь, на муки. Опричники, а часто и сам царь проявляли поразительную жестокость.
О тяжёлых годах опричнины, о необузданных, неуравновешенных чертах характера царя Ивана IV вы и узнаете из рассказов, составивших пятую главу этой книги.
Новые обиды
Случилось это ещё до похода русских войск в Ливонию.
Заболел тяжело царь Иван. Пошёл слух, что не выживет. Возник вопрос о судьбе престола. Совсем недавно у царя Ивана родился сын. Назвали мальчика Дмитрием. Крохотный он совсем. В пелёнках ещё барахтается.
Плохо царю Ивану. Смерть действительно вот-вот постучится в двери. Потребовал тогда Иван от бояр, чтобы они присягнули на верность маленькому Дмитрию.
Зашептались бояре:
– Не нужен нам малолеток.
– Не хотим пелёночника.
– Не хотим Захарьиных.
Не хотят бояре Дмитрия, опасаются, что тогда власть в стране достанется Захарьиным – родственникам царицы Анастасии, матери маленького царевича. Многие же из бояр сами мечтают об этой власти.
Присяга в те времена считалась принятой, если человек поцелует крест. Иван IV требовал от бояр немедленного целования креста. Многие присягнули. Однако нашлись и такие, которые прикинулись больными. Князь Иван Шуйский под каким-то предлогом и вообще попытался от целования креста отказаться.
Заколебался и один из героев Казанской битвы, князь Александр Борисович Горбатов-Шуйский.
Время было напряжённое, неясное.
Бояре стали называть свою кандидатуру на русский престол. Произносили имя князя Владимира Старицкого. Князь Владимир Андреевич Старицкий был двоюродным братом Ивана Грозного. Строен, статен, красив князь Старицкий. Посмотришь на царя Ивана, посмотришь на князя Владимира Андреевича – не царём Иваном, Старицким залюбуешься.
А главное, характером он незлобив. С таким боярам ужиться проще. Потянулись к Старицкому все те, кто был вообще против сильной царской власти. Все те, кто мечтал о том, чтобы сохранилось всё по-старому, не были нарушены прежние боярские права и боярские привилегии. Оказался в те годы Старицкий не только соперником Иванова рода на русский престол, но как бы и врагом самой идеи Ивана Грозного о государственном единоначалии.