Она всегда обтирала части тела по очереди: сначала нижнюю половину, потом верхнюю, так что какая-то половина всегда была прикрыта, и Меган никогда не обнажалась полностью.
Она, как всегда, быстро осмотрела приготовленное, удостоверившись, что все находится на своих местах и что в поле зрения нет ничего необычного или вселяющего страх, и только потом решила, что сегодня начнет обтирание с нижней половины тела. Сняв джинсы, Меган с изумлением увидела порезы на своих ногах: длинные и красные, которых до этого не замечала. Откуда они взялись? Были ли они раньше, когда она ходила в туалет? Если да, то она их не увидела.
Ноги вдруг начали болеть, хотя всего несколько секунд назад все было в порядке. Только увидев эти раны, Меган осознала, что они есть, и почувствовала боль, хотя порезы были и неглубоки, и крови почти не было, только тонкая засохшая полоска на каждом.
Осторожно промыв порезы теплой водой без мыла, Меган высушила ноги полотенцем. Найдя в ящике под раковиной неоспорин[11], нанесла на ранки мазь. Сменив трусики и опять надев те же джинсы, сняла грязную кофту, вымыла верхнюю половину тела, воспользовалась дезодорантом и быстро надела свежую футболку.
Обнаружение порезов встревожило Меган.
И испугало.
Первой мыслью было предположение о том, что это наказание, что, хотя она подчинилась приказанию и ничего не сделала, живущее в доме существо знало, о чем она думала, и захотело доказать ей, что оно может добраться до нее в любое время, когда ему заблагорассудится, несмотря на все ее предосторожности. Если это так, то что произойдет, если она решится рассказать родителям о порезах? И что произойдет с ними, если они узнают? Безопаснее всего продолжать молчать и страдать.
Однако где-то в глубине ее сознания жила неотвязная мысль о том, что ее порезала не какая-то сторонняя сила, а она сама. В каком-то смысле эта мысль была даже страшнее. Потому что, как Меган ни старалась, не могла вспомнить, чтобы это делала, и ей не приходила в голову ни одна причина, которая могла бы заставить ее с собой такое сотворить.
Возможно, она сходит с ума. Возможно, все, что, как ей казалось, происходило, не случалось вовсе. Возможно, она вовсе не получала жутких сообщений. Возможно, когда в ее комнате ночевали подруги, от стены вовсе не отделилось чудовище. Возможно…
Нет. Одно из этих сообщений видела и мама
Сними штаны.
а другое – Джеймс
Я убью вас обоих.
и подруги перепугались и из-за того, что выдавала вышедшая из-под контроля доска для спиритических сеансов, и из-за фигуры, которую все видели в углу еще до того, как заснули. Все эти вещи были реальны.
Меган подалась вперед, глядя на себя в зеркало. Нет, она не безумна. Просто попала в ситуацию, отдающую безумием.
Но как она может ей противостоять?
Меган спустилась на первый этаж, где ее уже ждала мама.
– Ты готова? – спросила она.
– Да, – ответила Меган.
Они собирались идти в центр: мама – на работу, а она – в библиотеку. Меган закончила читать еще одну книгу, и ей полагался приз от программы летнего чтения. Программа уже почти подошла к концу, так что подарков становилось все меньше, и ей хотелось получить свой пораньше, чтобы это точно было что-то стоящее. Разумеется, библиотека откроется только через час, но можно было бы посидеть в офисе мамы, и они могли бы пообщаться – что-то вроде сближающего общения мамы и дочки. И возможно, она даже могла бы…
Меган вдруг подумала о порезах на своих ногах.
Нет.
Они уже вышли за дверь, когда мама в последний момент вспомнила, что забыла флэшку, так что Меган осталась стоять в палисаднике, пока мама возвращалась обратно в дом. Она качнула качели из автомобильной покрышки, дивясь тому, что папа не снял их с дерева, поскольку ни она, ни Джеймс ими не пользовались. Потом подумала: «Интересно, а почему на них не качается Джеймс? Ведь он должен бы быть от них в восторге».
По тротуару медленно прошагал мужчина, прошагал, прилагая почти комичные по своей очевидности усилия не смотреть ни на их дом, ни на их двор. Меган нахмурилась. В этом мужчине было что-то знакомое, и она попыталась вспомнить, где могла видеть его раньше. Он был немолод, на голове – надетая козырьком назад желтая бейсболка, и, хотя Меган была почти уверена, что он не живет на этой улице и у него, похоже, нет причин здесь находиться, он прошел мимо, потом перешел на другую сторону улицы и снова прошел уже в обратном направлении, по-прежнему избегая смотреть на их двор.
Это было странно.
Но тут из дома вышла мама, и Меган сразу же про него забыла.
– Пошли, – сказала мама.
Отойдя от дома, Меган сразу же почувствовала себя лучше. Нет, страх ее не отпустил – в последнее время он оставался с ней всегда, – но она ощутила легкость: как телесную, так и умственную. Меган заметила это отличие лишь теперь, когда отдалилась от дома и двора – когда она находилась там, ее словно придавливала какая-то тяжесть. Она медленнее соображала, медленнее двигалась. Пока Меган была дома, это казалось ей чем-то совершенно нормальным, но едва она покидала участок – словно сбрасывала двадцать фунтов веса. И IQ вырастал на двадцать баллов.
Что же, что же не так с их домом?
Этот вопрос Меган задавала себе постоянно, он вставал перед ней, о чем бы она ни думала. Пока что она так и не нашла ответа, который бы ее удовлетворил, но одно было ясно: что бы ни было бичом их дома, дело было не в обыкновенном привидении, а в чем-то куда более страшном. Никакое привидение, никакой дух не смог бы сделать… такое.
Вдалеке от дома настроение мамы тоже, похоже, улучшилось. Когда они шли по парку, она начала спрашивать Меган о школе. Занятия начинались уже через две недели, и обычно к этому времени они уже вовсю закупали новую одежду, канцелярские принадлежности, и вообще готовились. Но в это лето никто, похоже, даже не вспоминал о том, что скоро начнется новый учебный год. Даже когда их не отвлекали другие вещи, эта тема вообще не возникала в ходе их разговоров, и было приятно наконец вновь об этом говорить. Сама Меган так зациклилась на происходящем в доме, что почти не вспоминала о том, что пойдет в восьмой класс. Это будет ее последний год в средней школе, и, хотя при обычных обстоятельствах эта мысль переполняла бы ее волнением, воодушевлением или еще какими-то чувствами в этом же духе, этим летом она почти об этом не думала.
Так что было здорово говорить с мамой о нормальных вещах.
Меган вдруг осознала, что пора срочно ехать за покупками. Особенно за одеждой. С весны она заметно вытянулась, а единственными брюками в ее гардеробе, которые не стали ей коротки, были те джинсы, в которых она была сейчас. Все шорты тоже были еще впору, однако…
Меган пришлось вернуться с небес на землю, когда она вспомнила о порезах на своих ногах.
И до нее вдруг дошло, что она не сможет носить шорты.
– Я обратила внимание на то, что в «Стор» началась школьная распродажа, – сказала мама. – Ты уже достаточно взрослая, чтобы разнообразить гардероб и перестать носить каждый день одни только футболки. Нам надо будет…
Меган кивала, автоматически продолжала улыбаться, но на самом деле абсолютно не слушала и вернулась к реальности, только когда они дошли до Олд-Мейн-стрит и наткнулись на Джули и ее маму, которые стояли перед закрытым магазином подержанных вещей.
Мама Джули встретила их широкой улыбкой и дружеским приветствием, но сама Джули покраснела и смущенно опустила глаза. Ее семья была бедна, и было очевидно, что они с мамой стоят здесь, ожидая открытия магазина, вероятно, для того, чтобы поискать подходящую одежду.
Меган тоже смутилась – не от того, что подруге приходится покупать подержанную одежду, а от того, что ей неловко, и, как и Джули, опустила глаза и не сказала ни слова.
В отличие от них, их матери, похоже, проблем не испытывали, и мама Меган кивком показала на закрытую дверь магазина.
– Утро понедельника – самое лучшее время для похода сюда. Именно в это время Ребекка выставляет на продажу новые товары. А в первый четверг каждого месяца еще и устраивает распродажу в каком-то из сегментов: продает две вещи по цене одной. Иногда это бывают джинсы, иногда домашняя утварь, иногда книги, и, если не зевать, можно урвать отличные вещи по дешевке.
Мама Джули улыбнулась.
– Именно так я и купила блузку, что сейчас на мне. И блузку для Джули.
Сгорая от стыда, Джули выглядела сейчас так, словно хотела провалиться сквозь землю.
Мама Меган одобрительно кивнула.
– Знаете, прошлой зимой я купила здесь пальто от Лиз Клейборн, которое кому-то оказалось не нужно, и оно было совершенно новое! За десять долларов! Должно быть, кто-то получил его в подарок, и оно пришлось не по душе, потому что вид у него был такой, словно его ни разу не надевали.
Ее мама действительно иногда покупала одежду в магазине подержанных вещей, хотя самой Меган от этого постоянно бывало некомфортно. Надо признать – эта одежда всегда выглядела классно, потому что у мамы был отличный вкус, но им не было нужды что-либо приобретать здесь, и раньше Меган предпочла бы, чтобы мама покупала лишь действительно новые вещи. Однако сейчас чувствовала за нее гордость и даже начала подумывать о том, не подыскать ли здесь что-нибудь и себе. А что касается пальто – она видела его и находила очень элегантным и модным. И смотрелось оно очень дорого. Меган была уверена, что мама купила его в бутике, и, услышав, что пальто обошлось ей всего в десять долларов, была немало впечатлена.
Может, она сможет найти больше одежды на те деньги, что родители выделяют на эти цели, если приобретет часть гардероба в магазине Ребекки, а не в «Стор».
Теперь Джули не выглядела такой смущенной, и они с Меган заговорили о школе и о тех предметах, которые надеялись начать изучать в новом году. Они записались на один и тот же суперпопулярный курс – «Издательское дело с применением электронной техники», но еще не получили свое расписание, так что пока не знали, удастся ли на него попасть.