Более просвещенная мать, возможно, ввела бы в курс дела и своих детей, но инстинкт Клэр говорил ей, что надо, наоборот, оградить их от случившегося, и она велела Меган и Джеймсу пойти в свои комнаты, пока она будет разговорить с бабушкой.
Клэр не знала, с чего начать. Дайэн уже плакала, но положение спас Джулиан, сообщив ее матери, что они все только что вернулись из их с Клэр дома.
– Мы искали Роджера. Он поехал туда сегодня утром, думаю, затем, чтобы доказать, что я не прав, и продемонстрировать мне, что в нашем доме нет никаких привидений. Сначала он позвонил Дайэн, чтобы позвать с собой Роба, но Роб был на работе. После того, как он повесил трубку, Дайэн позвонил кто-то еще, это был странный и пугающий звонок, и мы решили съездить туда и проверить, все ли с Роджером в порядке. Его машина была припаркована на подъездной дороге, но вот его не оказалось ни в доме, ни во дворе, ни в гараже. Мы так и не смогли его найти.
– Он исчез, – сказала Клэр, касаясь предплечья своей матери. – Просто… исчез.
Ее мать явно растерялась.
– Как же он мог просто так исчезнуть?
– Он исчез, мама. Не знаю как, но так оно и есть.
Дайэн кивала.
– В этом доме точно есть какая-то потусторонняя тварь. Я никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Там в ванной все запотело, и в зеркале было… лицо.
Их мать заплакала.
– Мы позвонили в полицию, – продолжила Клэр, – но они сказали, что не могут ничего предпринять, пока после его исчезновения не пройдет двух суток.
– Что же нам делать? – спросила ее мама.
В этом и состоял вопрос. Клэр размышляла над ним, пытаясь что-нибудь придумать, но ей ничего не лезло в голову.
Она никогда не сталкивалась ни с чем, хотя бы отдаленно напоминающим то, что случилось с ними сегодня, и сильно сомневалась, что с чем-то подобным сталкивался хотя бы кто-нибудь еще. И даже если бы копы согласились заняться этим делом, вряд ли и они сумели бы отыскать ее отца. Его забрало то же самое существо, которое напало в гостиной на Джулиана, и жив папа или мертв, им никогда не удастся выяснить, что именно с ним произошло, если они не сумеют остановить то, что обитает в их доме.
Жив он или мертв.
Ее глаза затуманили подступившие слезы, но Клэр усилием воли заставила себя не плакать. Сейчас ей нужно быть сильной. Ради своих детей, ради своей матери, ради самой себя.
– Может быть, он еще вернется, – сказала ее мать. – Может быть, он появится к ужину.
Она то ли не понимала, что происходит, то ли не хотела смотреть правде в глаза. Клэр кивнула:
– Может быть.
Но он так и не появился.
Глава 32
– За каким чертом ты это делаешь?
Вздрогнув от звука голоса своей матери, Меган порезалась.
Глубоко.
Ей казалось, что она заперла дверь ванной.
Меган, спустив джинсы, сидела на унитазе и, держа в руке острый столовый нож, делала короткие легкие надрезы на внутренней стороне своего бедра чуть выше колена, когда дверь вдруг распахнулась.
Услышав крик матери, Меган вздрогнула от неожиданности, рука соскользнула, и нож вместо того, чтобы пройтись только по коже, разрезал и жировую, и мышечную ткань. Боль была адской, и Меган закричала, глаза наполнились слезами, и уже сквозь их пелену увидела отразившийся на лице ее матери ужас.
– Меган!
На сей раз она резала себя не затем, чтобы выглядеть непривлекательной. Она делала это… Вообще-то, она не знала зачем. Еще десять минут назад Меган казалось, что это неплохая мысль, но сейчас, когда она видела, как по ее ноге на линолеум ручьем течет кровь, вдруг поняла, насколько дико было то, что она творила. Начала откручивать туалетную бумагу, пока на полу не образовался огромный складчатый ворох, затем схватила его, прижала к порезу, из которого хлестала кровь, изумляясь тому, как быстро она пропитывает его.
Ее мама кричала, зовя бабушку и папу, и через несколько секунд они уже были здесь. Меган было так невероятно больно, что она даже не испытывала неловкости от того, что они все видят ее со спущенными джинсами.
– О боже, – сказал папа.
Ее мама уже намочила полотенце холодной водой из-под крана и, отбросив в сторону туалетную бумагу, прижимала к ране.
– Я принесу льда, – быстро сказала бабушка, и Меган поняла, что действительно здорово поранилась – ведь в дверях ванной стоял Джеймс, а ей даже не было до этого дела.
Она никогда еще не испытывала такой ужасной боли, но больше не плакала – теперь боль заставила ее стиснуть зубы и так крепко зажмурить глаза, что она уже ничего не могла видеть.
– Мы везем ее в больницу! – сказала мама бабушке, и, открыв глаза, Меган увидела, как бабушка протягивает ей полотенце для рук, полное кубиков из льда.
Мама уронила мокрое, окровавленное полотенце на пол, взяв новое.
– Держи, – сказала она. – Крепко прижми к порезу, чтобы остановить кровь. Как думаешь, ты сможешь встать?
Кривясь от боли, Меган кивнула. От холодного льда ей стало немного лучше.
– Побудь здесь с Джеймсом! – крикнула мама бабушке. Та в ответ кивнула.
Папа и мама, поддерживая Меган под мышки каждый со своей стороны, помогли ей встать с унитаза. Она поднялась, нагнувшись, чтобы полотенце со льдом оставалось прижатым.
– Держи ее, чтобы она не упала, – сказала мама папе и, наклонившись, взяла у дочери полотенце, чтобы та смогла выпрямиться.
Меган натянула джинсы, и мама снова прижала его к ране. Боль пронзила ногу, как молния, и девочка пронзительно взвизгнула.
– Хочешь, я понесу тебя? – спросил папа.
Меган кивнула.
– Да, наверное, так будет лучше, – быстро согласилась мама. – Иначе кровь начнет фонтанировать.
– Заведи фургон и открой боковую дверь, – сказал папа и, крякнув, поднял Меган, одной рукой поддерживая ее затылок, а другой – согнутые колени.
Она видела, как по его руке из ее раны безостановочно течет кровь и образует на полу пугающего вида лужи. Протянув руку к бедру, Меган сильнее прижала к порезу полотенце со льдом, пока ее мама бежала через дом к фургону на подъездной дороге.
– Меган? – с тревогой в голосе сказал Джеймс.
– Со мной все будет хорошо, – успокоила она брата, хотя сама понятия не имела, так ли это или нет. Кровотечение все никак не останавливалось и даже не уменьшалось, и это было очень страшно. Неужели она разрезала какой-то крупный сосуд? А вдруг она умрет?
– Где дедушка? – спросила Меган, когда папа нес ее по коридору.
– Мы не знаем, – признался он.
– Он умер? – Может быть, поэтому она и начала себя резать.
Это был на редкость прямой и откровенный вопрос, и ответ ее отца был таким же откровенным.
– Этого мы не знаем.
«Это сделал дом», – подумала Меган. Ей и Джеймсу следовало держать язык за зубами.
Я убью вас обоих.
Хотя они и уехали из него, им не следовало раскрывать его секреты. Теперь им придется за это заплатить. Меган заплакала, хотя и не смогла бы сказать, плачет ли из-за дедушки, от боли в ноге или вообще от всего того, что происходит.
Двигатель уже работал, боковая дверь была открыта. Мама находилась в салоне, укладывая полотенца на заднее сиденье.
Родители опустили на них Меган. Они не знали точно, как ее пристегнуть, и у них не было времени разбираться, так что мама просто села на пол рядом с ней, чтобы не дать ей упасть, а папа захлопнул боковую дверь, сел на водительское сиденье, быстро выехал задним ходом с подъездной дороги на улицу и рванул вперед.
По дороге в больницу у Меган начала кружиться голова. Ей вдруг стало тяжело и дальше держать глаза открытыми, и она на минуточку их закрыла.
После этого образы и звуки стали прерывистыми: они то ненадолго возникали, то уходили опять. Одни из них оставались в ее памяти, другие сразу же забывались. Кресло на колесиках. Койка. Занавеска. Врач. «Она потеряла много крови». Укол. Плачущая мама. Телевизор. Рекламный ролик. Медсестра. Свисающий с крюка пластиковый пакет с отходящей от него трубкой. Звук зуммера. Папа, сидящий на стуле и смотрящий на нее. Джеймс. Бабушка. Два разговаривающих врача. Мама. Папа. Мама.
Наконец все утряслось. Меган находилась в больничной палате, был день. Солнце светило в окно, находящееся слева от нее над койкой, на которой лежал какой-то храпящий старик.
– Она пришла в себя, – взволнованно сказала мама, и, несмотря на слабость, Меган невольно улыбнулась. Слышать ее голос было так приятно. Папа тоже был здесь, он смотрел на нее сверху вниз, потом появилась медсестра, улыбнулась и сказала Меган, что все будет хорошо.
Она явно потеряла много крови, поскольку действительно разрезала какую-то артерию, хотя, к счастью, небольшую, иначе бы, вероятно, уже умерла. Врачи все зашили, потерю крови восполнили переливанием и сейчас давали ей какое-то лекарство, чтобы помешать образованию опасных тромбов. Ей придется остаться в больнице под наблюдением врачей еще на несколько дней.
– Сколько?.. – Меган попыталась было заговорить, но в горле у нее пересохло, и вместо слов из него вырвался только хрип.
Медсестра взяла пластиковый стаканчик с водой с подноса, прикрепленного к правому краю койки, и вложила в рот Меган соломинку. Девочка начала пить, и это была самая прохладная, свежая и вкусная вода, которую она когда-либо пробовала. Горло пришло в норму, и она сглотнула, прежде чем попробовать заговорить опять. И на сей раз голос был хотя и слабым, но ясным.
– Сколько времени я здесь нахожусь?
– Со вчерашнего вечера, – ответила медсестра.
С прошлого вечера? Большую часть времени, которое Меган провела здесь, она была в отключке, но ей все равно казалось, что прошло уже несколько дней.
После того как медсестра ушла, в палате, если не считать храпящего старика, остались только они трое. Какое-то время все молчали, потом родители переглянулись, мама откашлялась и очень осторожно, так что было видно – она специально готовилась к этому разговору, тщательно подбирая слова, сказала: