– Нет. Она не общается с матерью. Отец уже умер. Сердечный приступ. Она живет в западном Лос-Анджелесе.
– И живет до сих пор? – спросил доктор Вебер.
– Да, сэр. Работала в ночных клубах. Завела парочку парней. Ничего серьезного.
– Проституция?
– Нет, сэр.
– Вы уверены? Вы когда-нибудь встречали с проститутку?
– Я?
– Тут есть кто-то еще?
– Кажется, нет.
– Почему вы так смутились? Либо да, либо нет.
– Я никогда не говорил с проститутками, сэр.
– Тогда вы не знаете, платили ли Карлотте за секс.
– В ней осталось воспитание из Пасадены. Ведет себя как леди, не отдавая себе в этом отчета. Не думаю, что она стала бы спать за деньги.
– Ладно. Может, вы и правы.
– В прошлом году она познакомилась с Джерри Родригесом. Уравновешенный, амбициозный человек. Самообразован. Работает на быстро развивающуюся фирму. Финансы и недвижимость.
– Это серьезные отношения?
Шнайдерман тихо прокашлялся. Руководитель снова пристально за ним наблюдал.
– Похоже, есть какие-то осложнения, – ответил Гэри. – Самые серьезные – между Джерри Родригесом и сыном Карлотты, которому сейчас пятнадцать. Они сильно спорили, даже пару раз дрались.
– Треугольник, – заключал доктор Вебер.
– Именно. Проблема в том, что когда он приезжает в город, то живет с ней.
– И спит?
– Да.
– Удобно.
– В последний раз они с сыном подрались. Это почти стоило им отношений.
Доктор Вебер медленно повернулся в кресле. Казалось, он ждал, пока Шнайдерман что-то поймет, но тот только сидел и чувствовал себя идиотом.
– Это случилось до первых симптомов? – спросил доктор Вебер.
– Да, сэр. Затем он уехал из города. Пообещал все обдумать.
– Видите? Это поворотный момент для Карлотты. Именно такая ситуация и может спровоцировать срыв.
Шнайдерман наблюдал за доктором Вебером. Пожилой мужчина, казалось, радовался своему открытию.
– Этот Родригес, – продолжил доктор Вебер, – зрелый мужчина. Он хочет отношений. У Карлотты закончились игры. Закончились притворства с детьми и стариками. Столкнувшись с реальностью, она сдалась. Вернулась к детскому.
Шнайдерман видел ситуацию все более ясно. Доктор Вебер подталкивал его к свету.
– Мой единственный совет, – заключил доктор Вебер, – быть мягким. Не навязывайте ей ничего. По любой причине.
– Да, сэр.
Шнайдерман внезапно осознал, что в комнате невыносимо жарко. Его рубашка промокла. Он почувствовал слабость. Вдобавок ко всему, крошечный кабинет заволокло табачным дымом, и ему захотелось выйти, пробежаться по пляжу, прочистить легкие и забыть напряжение последних двух недель.
Шнайдерман встал и собрал свои записи. У него сложилось впечатление, что доктор Вебер хотел что-то сказать, но воздерживался.
– Это все, доктор Вебер?
– Не перенапрягайтесь, Гэри.
– В каком смысле?
– Слышал, вы пытались отдать другому врачу одного из пациентов. Это возможно в вашей программе, но нежелательно. Вам нужно учиться на разных делах. На разных проблемах.
– Да, сэр. Я подумаю.
20:40, 15 ноября
Карлотта сидела на холодных цементных ступеньках перед домом. Ночь была тихой, гнетущей и все еще пахнущей дневным смогом. Черные листья шелестели рядом с фонарем на крыльце, отбрасывая тени на ноги. Вдалеке послышалась детская беготня, затем наступила тишина.
Ее собственное детство казалось сном, таким далеким, что его словно и не существовало. Бледная девочка, испуганная тенями, которые отбрасывало солнце на темно-зеленые ковры. Бегущая по розовому саду, яркому и блестящему, с острыми шипами. Ни высокий мужчина в доме, ни нервная женщина в саду не говорили с ней. Они лишь искаженные, нематериальные тени. Карлотта почувствовала, как в ней снова поднимается страх, после стольких лет.
Ее сломала именно бедность, превратила во что-то простое и сильное. Придуманное больше ее не пугало. Мужчины, работа и одиночество. Жизнь была очень простой. Так почему сейчас вернулся старый страх?
Потому что теперь в ее жизни снова что-то исказилось. Что-то нематериальное, но более могущественное, чем она. Карлотта водила пальцем по сколам и трещинам в цементе. «Вот что повторяется», – подумала она.
– Мамочка!
Джули выбежала из дома, замерев рядом с Карлоттой.
– Он обижает Ким!
Они побежали внутрь. Там Ким ползла по коридору. С ее губ стекала кровь.
– Я упала, – захныкала Ким.
– Неправда! – сказала Джули. – Он толкнул ее! Она стояла в ванной, и он…
Карлотта подняла Ким, чтобы укачать на руках.
– У нее скололся зуб, – сказала Карлотта.
Ким кашляла и давилась, и Карлотта стерла кровь с ее подбородка. Затем прижала к себе.
– Все хорошо, Джули, – добавила Карлотта. – Где Билли?
– Это не он!
– Тогда кто?
– Он!
Карлотта посмотрела на Джули. Она узнала ту же испуганную гримасу, что отражалась и в зеркале на ее собственном лице. Неужели Джули тоже заболела? Карлотта заразила каким-то странным образом своих детей?
– Иди, сядь рядом с мамой и Ким, – попросила она.
Карлотта вытерла остатки крови с губ Ким. Та казалась до ужаса уставшей. Она погрузилась в дрожащий, измученный сон.
– Почему ты говоришь…
Но она отчетливо ощутила это в комнате. Давление в атмосфере. Едва ощутимый запах. И она была полностью в сознании.
– Ты чувствуешь запах, Джули?
– Он вернулся, мама!
– О Господи!
Послышался щелчок. Карлотта повернулась. Окно закрылось. Или захлопнулось само?
– Где Билли? – прошипела она, схватив Джули за руку.
– Мне больно, мам!
Карлотта почувствовала растущий холод в позвоночнике, проникающий в мозг. Она услышала звук скрипящих балок, металлический стон. Затем встала, прижимая Ким к груди.
– Билли!
Воздух словно высосали. Кожу покалывало. Волоски на руках встали дыбом. Она медленно пятилась к кухонной двери.
– Билли!
Дверь в гараж резко затряслась.
– Эй, мам! Открой! Это я!
Карлотта схватила Джули. Она не помнила, чтобы закрывала дверь в гараж. Ее никогда не закрывали. Внезапно тени вокруг женщины заколыхались.
– Ха-ха-ха-ха-ха!
– Мам!
Одеяло и простыня сползали с дивана. Для нее. Карлотта потянулась к ручке кухонной двери. Но, как в кошмаре, та тоже была заперта. Она пыталась нащупать защелку.
Внезапно раздался звук бьющегося стекла. По полу разлетелись осколки, ближе к тому месту, где стояла Карлотта. Словно живая волна стекла. Появилось ощущение присутствия тела. Оно схватило ее за руку.
– Мамочка! – закричала Джули.
Карлотту грубо потащили к дивану. Она повернулась, но ее руку заломили за спину. Она брыкалась, но ее бросили на диван.
– Билли! О господи… он меня схватил!
Билли вбежал из коридора. Его предплечье было порезано во многих местах. Он наблюдал, как мать корчилась, отбиваясь ногами от невидимого нападавшего. Он прыгнул вперед, схватил ее за плечи, попытался стащить. Но внезапно мама оказалась невероятно сильной. Билли не узнавал искаженную гримасу на ее лице.
Охваченный паникой, он уперся ногами в пол.
– О Господи! Он схватил меня… Билли… я умру…
Билли попытался схватить ее обеими руками. Но она вывернулась из его хватки. Она яростно боролась. Девочки кричали. В комнате вдруг стало холодно. Но Билли ничего не видел.
– Спаси меня… Билл! Спаси меня…
Он подался вперед со слезами на глазах. Начал размахивать руками в воздухе рядом с ней. Ничего! Он кричал изо всех сил. Но Карлотта не останавливалась. Ее лицо скорчилось от боли.
– Смотри, мам! Я его прогоняю! Видишь? Я его отталкиваю!
Билли колотил кулаками воздух. Поднял ужасный шум. Карлотта скатилась по стене, дрожа и сливаясь с тенями.
– О, Билл… так плохо еще никогда не было! Он такой сильный…
– Кричи! – заорал Билли Джули. – Мы его отпугнем! И ты, Ким!
Девочки кричали, размахивая руками, не понимая, что еще делать.
– Громче!
Дети прыгали, сеяли бедлам, подстегиваемые страхом и истерикой, отбрасывая резкие тени на ковер перед Карлоттой, которая прижималась спиной к стене, ее глаза остекленели и почернели.
– О, Билл, – прошептала она, – я боюсь! Он убьет вас! Он слишком силен!
Затем Билли повело в центр комнаты, он крутился и вертелся, как кусок картона на ветру.
– Билл!
– Мамочка!
Казалось, его что-то било. Он закрыл глаза руками. Присел, затем опустился на колени, стараясь защититься.
– Билл!
Удары сыпались на его бок, и с каждым Билли опускался все ниже.
– Подсвечник!
Билли поднял взгляд. На мгновение все, даже девочки, застыли в тишине. Подсвечник завис в воздухе, почти в пяти футах над полом. Он не поднимался и не падал, просто висел на месте. А затем с убийственной скоростью обрушился на него. Билли вскинул руку перед лицом. Подсвечник ударил его по левому запястью, послышался треск.
– Билли!
Парень встал, его глаза сверкали в бреду, волосы были всклокочены и растрепаны. Его тело двигалось странно, сердитыми рывками. Бесполезная рука свисала вдоль тела. Лицо исказилось от боли.
Билли взял лампу со стола и начал размахивать перед собой из стороны в сторону.
Тени с ревом метались по стенам, как искаженные, длинные, черные существа, раскачиваясь высоко над ними. Карлотта увидела ломаные черты освещенного снизу лица, у ноздрей змеились неестественные очертания.
– Я тебя не боюсь! – закричал Билли пустой комнате. – Уходи! Сволочь! Отстань от нас!
– Билл… не надо! Он убьет нас всех…
– Проваливай! – заорал он. – Тебя тут не ждут!
– Хватит, Билл!
– Видишь? – повернулся парень к Карлотте, его лицо раскраснелось, а глаза горели. – Он ушел! Испугался!
Карлотта неуверенно подошла к сыну. Его тело дрожало, словно лист. Ей пришлось посадить его на стул.
– Ма, его надо прогнать! Здесь и сейчас!
Он говорил хрипло, почти со стоном. Карлотта боялась, что он больше не будет прежним.