– Наверное. У них повсюду камеры и провода. Похоже на лабораторию!
Доктор Вебер провел Шнайдермана в свой кабинет. Закрыл дверь, печально покачав головой. Уязвимые пациенты привлекают уверенных в себе людей, как мед – мух.
– Из нашего университета? – спросил доктор Вебер.
– Они сказали, что с психологии. Доктор Кули.
Доктор Вебер широко улыбнулся.
– Элизабет Кули, – пояснил он, ухмыляясь все шире. – Благослови ее Господь. Значит, она стоит за этим. Это не психология, Гэри. Это парапсихология.
– Ну, они чертовски хорошо обработали миссис Моран.
Доктор Вебер сел, думая о чем-то далеком и в то же время знакомом.
– Я знаю ее… сколько?.. уже тридцать лет. Раньше она была большой шишкой на факультете психологии.
Шнайдерман едва ли слушал, все его мысли были о его пациентке, окруженной проводами и идиотскими картами полтергейста.
– Да? – отозвался он. – И что случилось?
Доктор Вебер медленно и грустно постучал себя пальцем по лбу.
– Она начала видеть призраков.
Шнайдерман оперся о подоконник, сложив руки.
– И как нам избавиться от этих придурков? – спросил он.
Задумчивость доктора Вебера рассеялась. Он пришел в себя, повернулся в черном кожаном кресле и увидел над собой чрезвычайно серьезное лицо Шнайдермана.
– Это не какие-то торговцы амулетами, Гэри. Они академики.
– Они подтверждают видения Карлотты. Их нельзя с ней оставлять.
– Они уйдут. Потеряют интерес и скроются из виду через пару недель. Там никто не находит то, чего хочет. По той или иной причине. А потом привяжутся к кому-то другому.
Шнайдерман выглянул в окно, сжав челюсть.
– И так было трудно, когда Билли начал верить, – сказал он. – А теперь за дело принялся Бак Роджерс и его верный подпевала.
Доктор Вебер закурил сигару. Напор Шнайдермана заставил его потерять самообладание, и только теперь он снова почувствовал, что контролирует ситуацию.
– Вы поговорили с Карлоттой?
– Она отлично выглядит. Полна энергии. Глаза горят. Нападения прекратились.
– Точно истерия.
– Именно.
– Когда они уйдут, она к тебе вернется.
– Вы так думаете?
– Да. Ей надо приспособиться. До тех пор она будет держаться за свои симптомы. Не уверен, что это так уж плохо в ее случае.
Шнайдерман покачал головой.
– Нет. Дело не только в этом. Теперь она действительно зациклилась. Те двое должны уйти.
Доктор Вебер покачал головой.
– Вы ничего не можете сделать. Легально. И с точки зрения медицины. Это ее жизнь, ее дом, ее иллюзии. Пока она не перешла границу легального здравомыслия, ее нельзя трогать. И я бы не стал на нее давить. Помните, что произошло в прошлый раз?
Шнайдерман кивнул, но сердито вдавил носок ботинка в ковер.
– Слушайте. Эта доктор Кули… она профессионал?
– Да, если верить университету. Я бы с ней не связывался.
Шнайдерман с отвращением отвернулся. Доктор Вебер начал опасаться, что он вытворит что-то во второй раз, вопреки совету. Шнайдерман стал очень упрямым. И его инстинкты теперь не всегда были верны.
– Не наделайте глупостей, Гэри.
Шнайдерман не ответил. Его словно раздирали изнутри. Он злился на себя, на двух придурков, которых видел утром. На доктора Вебера. Гэри внезапно осознал, что впервые за все время их знакомства у него были серьезные разногласия со своим руководителем.
– Вы переступаете границы, – сказал доктор Вебер.
– На мне лежит ответственность.
– Ваша ответственность – лечить ее по правилам университета. Ясно?
– Вполне.
Шнайдерман не смотрел в глаза доктору Веберу и затем вышел за дверь. У доктора Вебера было дурное предчувствие, что он теряет своего лучшего ординатора.
17
Карлотта устроила вечеринку. Барбекю. Были Синди и Джордж. Ей не пришлось называть повод. Все знали. Прошел почти месяц, и никаких нападений. Считай, все позади. Тучи развеялись. Оставшуюся часть пособия Карлотта потратила на продукты и пунши, а еще пригласила Джина Крафта и Джо Механа. Пока что они отказались, вместо этого прикрепляли черные пробковые доски к стенам и потолку ее спальни.
Студенты прибыли рано утром, неся стопки досок и огромные рулоны белой ленты.
– Зачем это? – спросила Карлотта.
– Помните те фотографии? – объяснил Крафт. – Ну, изображения есть, но мы не могли понять, где конкретно произошло явление. И с какой скоростью двигалось. В кромешной темноте не с чем сравнивать. Если мы поместим эти контрольные точки на заднем плане, то сможем измерить скорость и форму любого движущегося объекта на фотографии с большой выдержкой.
Карлотта вздохнула и медленно покачала головой. Ей было их жаль. Жаль все эти усилия, которые теперь казались такими бесполезными.
– Вы не возражаете, если мы прибьем доски к стенам и потолку?
– Конечно нет.
– Их будет трудно вытащить, – заметил Крафт, – но они должны быть прочными, как скала.
Карлотта потянула за доску и слегка рассмеялась.
– Надеюсь, вам удастся их потом снять.
Передавая по кругу тарелку с курицей, Карлотта украдкой поглядывала на окно спальни. Стены были частично покрыты странным рисунком из флуоресцентных белых крестов на мягкой темной пробке. Крафт и Механ стояли на стремянках, усердно работая.
Синди выбрала поджаренное крылышко.
– Так ты им не сказала? – прошептала она.
– В этом нет смысла.
– Они его не нашли?
– Только видели его край, – ответила Карлотта. – Когда он уходил.
– Ты им когда-нибудь скажешь?
– Возможно. Как-нибудь, – сказала Карлотта с улыбкой.
Джордж потянулся за третьим кукурузным початком.
– Я лишь скажу, – заметил он, намазывая кукурузу маслом, – что все это было ужасно тяжело.
Из спальни Механ видел всех на скамейке для пикника и слышал тихий смех. Время от времени можно было заметить, как Карлотта украдкой бросает взгляды в их сторону.
– Думаешь, мы пришли слишком поздно? – пробормотал Крафт.
– Не знаю, – ответил Механ.
За окном соседский щенок гонялся за Ким.
Механ улыбнулся.
– Ну, хотя бы мы принесли им счастье, – но затем выражение его лица стало серьезнее. – Тебе кажется, они говорили нам правду?
– Нет. Скорее всего, было больше разных явлений, чем то, что мы видели.
– Что они скрывают?
– Не знаю, – признал Крафт.
– Джордж – их слабое звено. Надо с ним подружиться, и он расколется.
Крафт повернулся. За окном Джордж тянулся за сливой в глиняной миске.
– Поговорим с ним сегодня, – решил Крафт.
Билли начал играть с девочками в крокет. Они взяли старые молотки и помятые деревянные мячики. Дети двигались до странного неестественно, словно в их жизни уже давно не было игр.
Когда Крафт и Механ узнали, что Синди и ее муж стали свидетелями разрушения собственной квартиры, то были в полной растерянности.
В квартире Крафта была поздняя ночь. Механ сидел один, молчаливый и не в силах понять. На мгновение все, что они сделали, каждое устройство, каждый провод и трубка показались неуместными, их тщательно построенная теория превратилась в бессмысленную массу научных фактов.
– Может, в обоих местах были отдельные явления психокинеза, – предположил Крафт.
– Джордж упомянул периодические вспышки.
Крафт не ответил. Нельзя было вот так объединить две совершенно разные среды и надеяться найти объяснение, основанное на интерференционных закономерностях волн.
– Пока мы не порвали всю нашу теорию, – сказал Крафт, – может, есть способ ее сохранить?
Способа не было. Нужно было найти какое-то другое объяснение поразительному совпадению видимых явлений на расстоянии более десяти миль друг от друга, проявившихся у двух совершенно разных типов личностей.
Механ наблюдал за своим другом. С Крафтом они были знакомы давно. Его острый ум умел сфокусироваться. Концентрировался на чем-то одном, решал проблему и переходил к следующей. Разум Механа был больше похож на серию мыслей, каждая из которых выплывала на яркий свет сознания, развивалась и исчезала по мере появления следующей. Так Механ мог синтезировать многие детали, которые такому человеку, как Крафт, пришлось бы записывать. Но на самом деле их умы дополняли друг друга. Это был своего рода симбиоз. Они знали друг друга настолько хорошо, что могли говорить полусловами, обрывками. Механ чувствовал тончайшие изменения в настроении Крафта и часто знал, что скажет Крафт, еще до того, как тот открывал рот.
– Возможно, – наконец сказал Крафт, – миссис Моран вызывала полтергейста в обоих случаях.
Механ попытался привести мысли в порядок. Впервые за долгое время ему захотелось выпить. Крафт сохранял спокойствие, сидя на краешке дивана и глядя в окно на яркий ночной пейзаж внизу.
– Давай на сегодня все, Джо.
Крафт побрел в ванную, чтобы набрать ванну. Он лежал в горячей воде, наблюдая, как почти невидимый пар поднимается от его тела и поверхности воды в воздух. Это напомнило ему о недавнем исследовании в Колумбии о межкультурном сравнении ритуалов и переживаний смерти. В сорока двух известных культурах, включая Британские острова и Соединенные Штаты, свидетели смерти утверждали, что они зримо ощущали, как нематериальная субстанция покидает тело в момент смерти. Крафт понял, что одни культуры строили вокруг этого опыта религию, а другие подавляли его в пользу устоявшихся, организованных религий.
Но вселенная состояла из переживаний, для которых нет ни названий, ни концепций, кроме элементарных научных объяснений. И когда эти объяснения опровергаются какой-то сверхъестественной реальностью, человек ужасно страдает в изоляции и страхе.
Пока Крафт нежился и расслаблялся в горячей воде, он думал о миссис Моран и о том, жертвой какой страшной реальности она стала.
Крафт вытерся огромным потрепанным полотенцем, высушил волосы феном и пошел спать.
Когда он проснулся с утра, было чувство, что он не спал вовсе. Будто нежная рука приятно смахнула с него усталость и оставила лежать в постели. Крафт вошел в гостиную и понял, что Механ уже ушел, и тут зазвонил телефон. Это и был Механ.