Джерри печально усмехнулся, оставил чаевые и вышел. У стеклянных дверей, ведущих на улицу, он оглянулся. Она запомнила его имя. Это вызывало легкое волнение. Он попытался разглядеть ее силуэт в толпе. Она смотрела в его сторону?
– Карлотта, – сказал он себе, улыбаясь. Красивое имя. Кто она?
Он быстро приехал в Сиэтл, отменил операцию и полетел передавать в Лос-Анджелес хорошие новости. Однако мысли заполнял образ Карлотты. Джерри помолился, чтобы увидеть ее снова и что-то изменить. Что в ней было такого? Что-то особенное. Что-то серьезное. И Джерри хотел это выяснить.
– Карлотта, – сказал он, – у вас нет крепких сигар.
– Я продаю только то, что кладут на мой поднос, сэр.
– Ты даже не помнишь моего имени.
Она недоверчиво посмотрела на него. Затем смутно вспомнила его черты.
– Мистер Гонсалес, – сказала она.
– Родригес, – рассмеялся он. – Ничего. Меня называли и похуже.
– Мистер Родригес, – сказала она. – Простите. Принести вам крепкий табак? Я могу взять на стойке.
– Что? А, да… спасибо. Давай.
Внезапно вид ее груди, выглядывающей из-под тонкой ткани, привел его в ярость. Она должна быть скрыта. Женское тело – что-то интимное, нежное, не предназначенное для этого цирка… Джерри огляделся. Бизнесмены смеялись, пили, носили чемоданы в вестибюли и обратно. О чем он думал? Что творилось в его голове?
– Мистер Родригес.
– Да? А… сигары. Я… Вот… Нет, оставь сдачу.
Карлотта улыбнулась. Ему показалось, что она насмехается над ним. Вообще-то, он чувствовал себя глупо. И внезапно разволновался. Когда она стояла так близко, выставив грудь вперед, а он старался смотреть только на ее лицо, в ее глаза, Джерри почувствовал запах тепла, чье-то присутствие перед собой. Это почти пьянило.
– Ничего, – сказал он. – Я… Нет… Оставь себе.
Неловко покинув вестибюль, Джерри вышел на улицу. Там сигналили такси. Носильщики попросили его отойти. Пары средних лет спорили о багаже перед автоматическими дверями. Над головой слышался вой самолетов. Внезапно Джерри повернулся и снова вошел в гостиную. Он ждал несколько часов, пока не начало светать – тогда бар закрылся, и она вышла из раздевалки. Последней.
– Ну, – сказала она, – мистер Родригес, мы закрыты.
– Да, я знаю. Карлотта, на улице дождь. Ужасная гроза. Тебе нужен зонтик. У меня есть…
– Дождя нет, – со смехом заметила она.
Ее глаза смотрели на него с искрящейся насмешкой. Он чувствовал, что все в гостиной смотрят, как он выставляет себя дураком. Но упрямо стоял у двери. Его притворная улыбка исчезла, на смену ей пришла настоящая. «Утонченное воспитание», – подумал он. Крайне. Откуда у нее такие манеры? Внезапно Джерри почувствовал себя возвышенным, отдалившимся от безвкусного фасада, который калечил его истинную сущность. Он поднял пустые руки.
– Да, – сказал Джерри, – ты права. Тут сухо. И зонтика у меня нет.
Карлотта красиво рассмеялась. Она накрыла ладошкой свои маленькие, ровные белые зубы. Теперь, одетая в короткую черную юбку и красную блузку, она выглядела намного притягательнее, чем в клубе. Во всех ее движениях углядывался нежный шарм. Джерри больше не боялся опозориться.
– Но может, – сказал он. – Дождь может пойти в любой момент. Погода непредсказуема.
– Не в этой части света.
Бармен запирал двери в зал. Снаружи стало серо. Было слишком рано, чтобы понять, взойдет ли солнце открыто или пробьется сквозь гряду облаков. Карлотта тоже стушевалась. Джерри не знал, что делать. На мгновение показалось, что они пара. От этой мысли он почти обезумел. Он чувствовал, что должен что-то сказать, показать ей, что у него есть какие-то намерения. Но при этом у нее есть право выбора.
Они неловко стояли снаружи, ничего не зная о друг друге. Он не понимал, что о ней думать. Казалось, она боялась открываться, но нуждалась в людях. Как и он. Каким-то образом жизнь сломала и ее, сделав более податливой и сильной. Размягчила изнутри и заставила отрастить оболочку снаружи. Все как у него.
Подъехало такси. Водитель открыл дверь со стороны пассажира. Он ждал, не понимая, кого брать первым.
– Нет, – сказал Джерри. – Садись ты. Я подожду следующее.
– Они приезжают каждые десять минут.
– Нет. Оно твое.
– Ладно. Спасибо.
Карлотта села. Водитель повернул ключ зажигания. Перед тем как закрылась дверь, Джерри сел рядом, и такси уехало.
Его сердце бешено колотилось. Намерения были очевидны. Он понимал, что с каждой минутой, когда она ничего не говорила, она все больше себя компрометировала.
Постепенно она расслабилась. Джерри время от времени поглядывал на нее. Девушка смотрела вниз или в окно, слегка краснея.
– Сюда, пожалуйста, – указал Джерри.
Водитель высадил их у гасиенды в мексиканском стиле – мотеля на холмах, окруженного пальмовой рощей. Как раз перед тем, как он закрыл дверцу такси, Карлотта на мгновение положила руку ему на плечо и посмотрела прямо в глаза. Ее голос был тихим и, казалось, дрожал.
– У меня такого не было… никогда, – прошептала она.
– Знаю, – ответил Джерри, поверив ей и понимая, что сейчас все будет не так, как обычно. Не в этот раз.
В самолете Джерри улыбнулся. «И она была такой открытой, такой честной», – подумал он. В ней совсем не было жесткости. Впервые в его жизни с него тоже слетела твердая броня. Он боялся, что это была иллюзия – незнакомая девушка, которая казалась такой далекой и в то же время такой непосредственной. Но нет, она была настоящей. И заставила почувствовать себя настоящим и его.
Джерри слегка кашлянул и взял журнал. Он не хотел думать о Карлотте в постели. Такого рода мысли сводили его с ума в одиноких отелях последние восемь недель. Без нее Джерри чувствовал себя лишенным самой жизни.
Однажды Карлотта привела его к себе домой. Они спали на этой безумной европейской кровати, завещанной каким-то неизвестным жильцом из прошлого. Когда взошло солнце и послышались голоса детей, он внезапно почувствовал, что это его дом, его жена, его дети. От этой фантазии у него почти кружилась голова.
Карлотта тоже это почувствовала. Спустя шесть месяцев они оба это поняли. Так странно. Ни один из них теперь не мог жить без другого. Они хотели обрести независимость, но разве теперь это важно?
Напряжение продолжало расти. Брак – совершенно другое дело. Особенно учитывая Билли. Два ангела и Билли. Джерри откинулся назад, стараясь не думать о Билли. Коренастый юноша, такой сильный, такой до невозможности упрямый. В течение четырех месяцев, с тех пор как он впервые остался на ночь, Билли преследовал его, высмеивал, подзадоривал.
Джерри хотел переехать куда-нибудь еще, снять квартиру, может, даже номер в хорошем отеле. Но просыпаться рядом с Карлоттой – солнечный свет над ее мягким плечом, хихиканье девочек в соседней спальне, пение птиц за окном – вот что наполняло его изнутри покоем, о существовании которого он и не подозревал. Все, чего хотел Джерри, о чем когда-либо тайно мечтал, было здесь. Он станет хорошим отцом, отличным мужем, будет делать все, что она захочет, – но с ней Билли.
Парень врывался к ним, если они поздно ложились спать, поднимал много шума, отпускал саркастические замечания за завтраком, даже девочки начали смущаться. Билли комментировал каждое движение Джерри. Наконец он указал пальцем на Билли через стол.
– Держи рот на замке, молодой человек, – сказал Джерри. – Я ничем не заслужил такого отношения, и ты сам это понимаешь.
Билли, взволнованный, посмотрел на свою мать. Впервые в жизни она не оказала ему поддержки. Затем отвела взгляд. Его глаза увлажнились, и он резко встал, опрокинув миску.
– Тыкай пальцем на себя, придурок!
Затем, чувствуя себя глупым, маленьким и неспособным вынести сдерживаемый гнев Карлотты, Билли выбежал из дома.
– Прости, дорогой, он просто…
– Я знаю, – в сотый раз ответил Джерри. – Он просто ребенок.
Однажды ночью Джерри вышел из ванной, плотнее закутываясь в халат. В коридоре стоял Билли, преграждая путь к двери спальни своей матери.
– Хватает же тебе наглости сюда приходить. Как будто это твой дом.
– Меня пригласила твоя мама.
– Ты ее заставил.
– Это была ее идея, парень.
– Не называй меня так.
– Билли.
– Но ты не спрашивал нас. Ты не спрашивал нас, хотим ли мы тебя видеть!
– Потому что решать не вам.
– Это наш дом, и тебе тут не рады.
– Ладно, – сказал Джерри. – Мне жаль, что ты так думаешь. А теперь отойди, и я пойду туда, где мне рады.
– Ты и ей не нужен.
Из-за двери послышался заспанный голос Карлотты.
– Что такое, Джерри? В чем дело?
– Ни в чем, дорогая. Я…
– Она тебе не «дорогая»! – внезапно сказал Билли, толкая Джерри к стене.
Джерри почувствовал себя униженным, потерял равновесие и прислонился к стене. Его лицо вспыхнуло.
– Ах ты маленький гаденыш!
Джерри внезапно наклонился вперед, схватил Билли за ворот рубашки и ударил по щеке. Пощечина разнеслась по всему дому. Карлотта закричала. Джерри обернулся. К его ужасу, она все видела. Застыла у открытой двери в ночной рубашке.
– Сволочь! – закричал Билли. – Сукин сын!
Билли набросился на Джерри, колотя его так, как дерется мальчишка – размахивая кулаками вслепую. Джерри, смущенный тем, что потерял самообладание, закрыл лицо и позволил Билли ударить себя. Карлотта тщетно пыталась оттащить Билли.
– Билли! – кричала она. – Черт возьми! Билли!
Наконец, рыдая, Билли оторвался от них, посмотрел на пару и закричал:
– Вы оба! Идите к черту! Мне все равно!
Он выбежал из коридора, спотыкаясь о стулья в гостиной. Затем хлопнул дверью.
– Боже, дорогая, – начал Джерри, – мне жаль! Так жаль! Не знаю, что произошло! Я сорвался…
– Ничего, Джерри. Все хорошо…
– Я бы себе руку отрезал!
– Не волнуйся, все хорошо.
В ту ночь Джерри и Карлотта спали на большой кровати. Джерри снились тревожные и жестокие сны. Карлотта пыталась успокоить его. Но оба знали, что давление растет и настал момент принять решение.