[181] Правда, христианство не заповедует ни преследования еритиков, ни обращения в веру посредством оружия; но так как вера обрекает их на гибель, то она неизбежно является источником враждебных настроений, тех настроений, которые порождают преследования еритиков. Любить человека, неверующего во Христа, значит грешить против Христа и любить его врага.[182] Человек не должен любить того, чего не любит Бог или Христос, иначе его любовь будет противоречить божественной воле и станет грехом. Правда, Бог любит всех людей, но лишь тогда, когда они христиане или, по крайней мере, желают и могут быть ими. Быть христианином — значит пользоваться любовью Бога; а не быть христианином — значит быть предметом ненависти и гнева божия.[183] Следовательно, христианин может любить только христианина или того, кто может сделаться христианином; он может любить только то, что освящает и благословляет вера. Вера есть крещение любви. Любовь к человеку, как к человеку, есть любовь только естественная. Христианская любовь есть любовь сверхъестественная, преображенная, освященная; но христианская любовь любит только все христианское. Изречение: «любите врагов ваших» относится только к личным врагам, а не к врагам общественным, к врагам Бога и веры, к неверующим. Кто любит человека, отрицающего Христа, неверующего в него, тот сам отрекается от своего Господа и Бога; вера уничтожает естественные узы человечества; она замещает всеобщее, естественное единство единством обособленным.
Библейское изречение: «не судите, да не судимы будете», вовсе не доказывает, что бы суд и осуждение были исключительно предоставлены Богу. Как это, так и другие подобные изречения относятся только к области христианского частного, а не христианского публичного права, и имеют в виду только мораль, а не догматику. Только религиозный индифферентизм перенес эти моральные изречения в область догматики. Различие между неверующим и человеком есть продукт современной гуманности. Для веры человек исчерпывается верой; для веры существенное отличие человека от животного покоится только на религиозной вере. Одна лишь вера вмещает в себе все добродетели, делающие человека угодным Богу; Бог есть мерило, и его благоволение есть наивысшая норма; следовательно, только верующий человек есть законный, нормальный человек, такой человек, каким он должен быть и каким признает его Бог. Там, где делается различие между человеком просто и верующим, там человек уже отделил себя от веры; там уже человек ценит самого себя, независимо от веры. Поэтому вера является истинной, нелицемерной только там, где резко устанавливается вероисповедное различие. Как только это различие притупляется, вера естественно становится бесхарактерной и безразличной. Вера либеральна только в вещах, которые безразличны сами по себе. Либерализм апостола Павла предполагает принятие основных догматов веры. Где все сводится к основным догматам веры, там возникает различие между существенным и несущественным. В области несущественных вещей закон не действует, там вы свободны. Но разумеется, только притом условии, что вы не ограничите у веры ее прав, она предоставляет вам известные права и вольности.
Поэтому было бы не основательно ссылаться на то, что вера предоставляет суд Богу. Она предоставляет ему только суд моральный по отношению к вере, только суд о нравственных свойствах ее, о лицемерной или искренней вере христиан. Вера знает, кто станет одесную и ошую Бога. Она не может назвать отдельных лиц, но нисколько не сомневается в том, что верующие вообще унаследуют царство Божие.[184] Но и помимо этого: Бог, делающий различие между верующими и неверующими, Бог, награждающий одних и осуждающий других, есть не что иное, как сама вера. Вера осуждает все, что осуждено Богом, и наоборот. Вера есть огонь, беспощадно пожирающий свою противоположность. Этот огонь веры, как объективная сущность, есть гнев Божий или, что то же, ад; ибо ад очевидно имеет свое основание в гневе Божием. Но этот ад заключается в самой вере, в ее праве осуждения. Адское пламя есть только отблеск того уничтожающего, гневного взора, который вера бросает на неверующих.
Вера партийна по существу. Кто не за Христа, тот против Христа. Либо за меня, либо против меня. Вера знает только друзей или врагов; она не может быть беспристрастной; она имеет в виду только себя. Вера нетерпима по существ у — по существу, потому что вера тесно связана с иллюзией, будто ее дело есть дело Бога, ее честь есть честь Бога. Бог веры есть не что иное, как объективированная сущность самой веры. Поэтому религиозное чувство и сознание отождествляют дело веры с делом Бога. Бог является заинтересованной стороной; интерес верующих есть сокровенный интерес самого Бога. «Касающийся вас, касается зеницы ока Господа», говорится у пророка Захарии (2, 8)[185]. Все, что оскорбляет или отрицает веру, оскорбляет и отрицает самого Бога.
Вера не знает другого различия, кроме различия между служением Богу и идолопоклонством. Одна только вера воздает честь Богу, а неверие лишает Бога того, что ему подобает. Неверие есть оскорбление Бога, преступление против величества. Язычники молятся демонам; их боги суть бесы. «Язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу; но я не хочу, чтобы вы были в общении с бесами. (I. Коринф. X, 20). Бес есть отрицание Бога, он ненавидит Бога, не хочет, чтобы Бог существовал. Поэтому вера слепа к добру и истине, лежащим в основе идолопоклонства; она видит идолопоклонство во всем, что не служит ее Богу, т. е. ей самой, а в идолопоклонстве — только дело диавола. Поэтому вера даже по своему настроению должна относиться к такому отрицанию Бога только отрицательно: она по существу нетерпима к своей противоположности и вообще ко всему, что с ней не согласуется. Ее терпимость была бы нетерпимостью к Богу, имеющему право на неограниченное господство. То, что не признает Бога и веры, не должно существовать. «Дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца»[186]. Поэтому вера требует потусторонней жизни, такого мира, где противоположность веры не существует вовсе или существует только для того, чтобы усилить самочувствие торжествующей веры. Ад услаждает собою радость блаженных верующих. «Избранные будут смотреть на муки безбожников, не проникаясь состраданием; напротив, эти невыразимые муки заставят их восторженно благодарить Бога за свое спасение».[187]
Вера есть противоположность любви. Любовь умеет находить добродетель в грехе и истину в заблуждении. Только недавно, когда сила веры уступила место естественному единству человечества, силе разума и гуманности, люди стали замечать истину в политеизме, в идолопоклонстве вообще, или, по крайней мере, попытались объяснить человеческими, естественными причинами то, что замкнутая в себе вера приписывает исключительно диаволу. Поэтому любовь тождественна только с разумом, а не с верой; ибо разум и любовь носят свободный, всеобщий, а вера узкий, ограниченный характер. Где разум, там господствует всеобщая любовь; разум есть не что иное, как универсальная любовь. Ад изобретен верой, а не любовью, не разумом. Для любви ад есть жестокость, а для разума — бессмыслица. Ад нельзя считать только религиозным заблуждением и видеть в нем ложную веру. О нем упоминается еще в библии. Вера всегда верна самой себе, по крайней мере, позитивно-религиозная вера, вера в том смысле, в каком она рассматривается здесь и должна рассматриваться всегда, если мы не хотим смешивать с верой элементы разума и культуры — что только затемняет истинный характер веры.
Итак, если вера не противоречит христианству, то не противоречат ему и те настроения, которые вытекают из веры, и те поступки, которые обусловливаются этими настроениями. Вера осуждает: все поступки, все настроения, противоречащие любви, гуманности и разуму, не противоречат вере. Все ужасы истории христианской религии, о которых верующие говорят, что они не вытекали из христианства, возникли из веры, следовательно, из христианства. Даже это их ' отрицание является неизбежным следствием веры; ибо вера приписывает себе только все хорошее, а все дурное оставляет на долю неверия, ереси или на долю человека вообще. Но отрекаясь, что она виновница зла в христианстве, вера лишний раз поразительно доказывает нам, что она есть истинная виновница этого зла, ибо этим она свидетельствует о своей ограниченности, пристрастии и нетерпимости, благодаря которой она желает добра только себе и своим приверженцам, и зла — всем другим. Вера приписывает добро, сделанное христианами, не человеку, а христианину, а дурные поступки христиан — не христианину, а человеку. Итак, злые деяния христианской веры соответствуют сущности веры — той веры, как она выражена в древнейшем и самом священном источнике христианства — библии. «Кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема».[188] Галат. 1, 9. «Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? Какая совместность храма божия с идолами? Ибо вы храм Бога живого, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут Моим народом. И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому, и я приму вас». 2. Коринф. 6, 14–17. «В явление Господа Иисуса с неба, с Ангелами силы Его, в пламенеющем огне совершающего отмщение непознавшим Бога и непокоряющимся благовествованию Господа нашего Иису