«Познающие существа отличаются от непознающих тем, что последние имеют лишь свою собственную форму, а первые обладают также формой другого существа, ибо форма или образ познанного заключается в познающем. Отсюда ясно, что природа непознающего существа сравнительно ограничена и узка, тогда как природа познающего существа гораздо более пространна и обширна. Поэтому философ (Аристотель) говорит: Душа есть некоторым образом все. Но ограничение формы (какого-нибудь существа) исходит от природы или материи. Поэтому все нематериальное приближается к бесконечности». (Thomas Aq. Summa, P.I.Qu. 14 Art. 2). «Все, обладающее бесконечной силой (virtus infîuita), обладает и бесконечной сущностью; но дух или разум имеет бесконечную силу; ибо он объемлет всеобщее, которое может распространяться на бесконечное. Что сила может некоторым образом распространяться на бесконечное, происходит от того, что сила разума не есть деятельность какого-либо физического органа» (там же Qu. 7 Art. 2). «Не тело наше подобно образу Божьему, но наша душа, которая свободна, всюду неограниченно парит, заносит нас в самые отдаленные места, видит отсутствующих и в одно мгновение обозревает вселенную» (Ambrosius, Hexaem. VI. с. 8). «Беспредельность, неограниченность в истинном и собственном смысле слова приличествует только Богу, но подобием этой неограниченности является человеческий дух, который в одно мгновение видит утро и вечер, север и юг, небо и землю, но не на самом деле, а лишь в представлении». (Theodoret. Quaest in Genes. Inter. 20) «В действительности, мы должны бесстрашно признать, что человек стоит выше самих богов или, по крайней мере, он совершенно равен им по силе. Когда небесный Бог спускается на землю, он оставляет за собой пределы неба. Но человек возносится на небо и измеряет его, видит свою высоту и глубину и наблюдает все остальное, и однако — и это есть самое важное — он не покидает земли, когда он поднимается на высоты. Настолько человек может быть всеобъемлющим. Поэтому мы смело можем сказать, что земной человек есть смертный Бог, а небесный Бог есть бессмертный человек». (Hermes Trism. Poemander с. 10. 24. 25 с). «Способность познавать и действовать не ограничена, как у других животных, она неистощима и бесконечна и потому подобна Богу» (Нugo Gr. там же). Бесконечность человеческого существа, которую мы сперва познали лишь косвенно, путем умозаключений, подтверждается, в приведенных здесь отрывках, число которых можно было бы увеличить до бесконечности, непосредственно и неопровержимо. Психологическая бесконечность есть основание богословской или метафизической бесконечности. Неизмеримость, не ограниченное временем и пространством бытие, вездесущие Бога есть наглядное, объективированное вездесущие и неизмеримость силы человеческого представления и воображения.
Бесконечная или божественная сущность есть духовная сущность человека, которая однако обособляется от человека и представляется, как самостоятельное существо. Бог есть дух, это значит по свидетельству истины: дух есть Бог. Каков субъект, таков и объект, какова мысль, таков и познаваемый объект. Бог — как абстрактное, т. е. отвлеченное, нечувственное существо — не есть объект чувств или силы чувственного воображения, а есть объект лишь разума, следовательно, он есть только сущность разума, только разум, объективирующий себя, как божественное существо.
«Богу присуще всяческое совершенство, какое где-либо встречается в роде тех или иных существ. Но среди совершенств самым превосходным является разум, ибо благодаря ему существо есть некоторым образом все, так как оно объемлет в себе совершенства всех вещей; следовательно, Бог есть познающее, мыслящее существо» (Tho-mas Aq. Summa с. gent. lib. I. с. 44. 5). «Так как древние называли Богом всякую обособленную субстанцию, то отсюда следовало, что наша душа, т. е. разум, посредством которого мы познаем, имеет божественную природу, то некоторые христиане нашего времени, допускающие в нас обособленный (от человека) деятельный разум, буквально утверждают, что деятельный разум и есть Бог. Это мнение могло возникнуть из сходства нашей души с Богом, ибо познание есть прежде всего характерное свойство Бога и не приличествует никакому низшему существу, кроме человека, обладающего душой, поэтому и могло казаться, что душа обладает божественной природой» (Он же, И. II. с. 85). «Мудрец связан с Богом некоторым родством, ибо он занят вопросами разума, а последний и есть сущность самого Бога» (Synesius in Petavii Theol. dog. T. I. Iii). IV. с. 1 § 1). «Разум составляет связь между нами и Богом» (R. Moses там же T. IV с. 13. § 8). «Единство между Богом и человеком гораздо теснее, чем между душою и телом: ибо единение между двумя духовными существами бывает большее, чем между существом духовным и физическим. Но Бог есть духовное существо, так же как и человек есть духовное существо» ((Hugo Victor там же § 14). «Среди всех тварей один только разумный дух может возвыситься до вопроса о Боге, ибо он всего ближе подходит к нему по сходству своей сущности. Поэтому, чем больше разумный дух работает над самопознанием, тем более становится он способным к познанию Бога» (Ансельм, Монолог. с. 66). «Человеческий дух сравним только с самим Богом» (Cicero, Quaest. Тисс.). «Сам Бог не может быть мыслим иным, как только свободным, ни с чем не связанным и обособленным от всех смертных сочетаний» (Там же). Древние называли вообще душу, дух и разум Богом, тогда как христиане прямо или только на словах отрицают тождество Бога и человеческого духа, а косвенно или на деле утверждают его. Поэтому христиане упрекали язычников, что они обоготворили разум: но сами они делают то же. Разница только в том, что христиане одновременно со способностью человека к разуму или отвлечению боготворили также его противоположность, сущность чувства, короче, все существо человека, и чрез это — не говоря уже о других указанных в этой книге основаниях — обращали отделенный от человека дух, имевший у древних несомненный характер субъективной, человеческой абстракции, в существо чувствующее и материальное, по крайней мере, в их воображении. «Созерцательная жизнь», справедливо говорит Фома Аквинский (в его Exposit. ill Cantica Cantic., Parisiis 1515. fol. 8), «имела у богословов (т. е. христиан) и у философов (т. е. язычников) не одно и то же значение. Философы полагают блаженство, цель созерцания, в мудрости, в упражнении силы мышления; а богословы полагают его больше в осязании, чем в мышлении, больше в любви и сладости, чем в созерцании. Поэтому, если мы захотим прибегнуть к чувствам для обозначения этого различия, то мы можем сказать: созерцательная жизнь философов услаждает зрение и слух — ибо среди всех чувств эти два чувства наиболее содействуют познанию и науке — а христианское созерцание услаждает вкус, обоняние и осязание». При этом следует еще заметить, что христиане потому главным образом и отличают Бога от духа и души человека, что они отождествляют дух и душу с индивидуальным, т. е. действительным, чувственным, физическим существом, тогда как древние мыслили разум, дух в самом человеке, как отдельную сущность, как сущность саму по себе. Поэтому, когда христиане отрицают, что Бог есть дух или душа человека, то этот дух означает мыслящего человека, а душа — чувствующего, исполненного страстей человека или связанную с телом, чувственно определяемую душу. Так, напр., Августин говорит (contra Fortuna tum): «Бог есть одно, а душа нечто другое. Бог не уязвим, не порочен, не проницаем и не запятнан. А душа грешит и т. д. Поэтому, если душа есть субстанция Бога, то эта субстанция Бога может заблуждаться, может быть испорченной и т. д.» А Фома Аквинский (см. с. gent. lib. II. с. 25): «Бог вечен, а души не было раньше ее тела. Бог не изменяем, а в душе происходят изменения. Бог есть чистая деятельность, а душе свойственны страдания и деятельность, следовательно, душа не может быть частью божественной субстанции». Но разве душа есть нечто иное, чем сам человек? Сама душа точно так же не порочна, не проницаема, не запятнана, как и Бог, ибо, по учению самих же христиан, она не делима, проста, не материальна, неистребима и бессмертна: короче, все, что они в морали отрицают у души, они приписывают ей в метафизике. Метафизические определения, определения сущности божества и души, одни и те же. Это особенно видно в учении о бессмертии, в котором или буквально, или иносказательно душе присваиваются определения божества. Так, Гроций говорит (1е Verit. Rel. ehr. lib. I.e. 23): «Природа души ни от чего зависит; противоположения душе не существует, т. е. она есть абсолютная, бесконечная сущность; ибо и Бог, как «всеобщая причина и как универсальная природа», не имеет себе противоположения, как буквально говорится, напр., у Фомы Аквинского в его комментарии к Дионисию. И поэтому, чтобы доказать существование Бога, как отличной от души сущности, христиане отрицают существование души, как сущности, отличной от тела и материи, и отождествляют душу с человеком; а чтобы доказать существование бессмертия, они отрицают различие между душой и божеством и обращают душу в независимую, отличную от тела, божественную сущность[207], следовательно они признают, что душа Бога есть душа человека, ибо душа в богословии есть единая бессмертная душа. «Только признание вечной жизни делает нас истинными христианами». Августин. (De-Civ. Dei, lib. VI. с. 9).
Бог не есть тот или иной, твой или мой дух; он есть дух, который мыслится или представляется, как единственный, самостоятельный дух. Бог есть вообще индивидуализированное или олицетворенное понятие рода, т. е. род мыслимый существующим, как род, в отличие от индивидов. «Бог есть совокупность всех реальностей», это значит; Бог есть совокупность всех родов или понятий рода. В этом отношении различие между язычеством и христианством состоит в том, что у язычников род является лишь мыслимой сущностью, имеющей существование лишь в чувственных, действительных индивидах, а у христиан род, как таковой, как мыслимая сущность, имеет самостоятельное само по себе существование. Язычники различали мышление и бытие, а христиане отождествляли то и другое. Политеизм покоится на различии, монотеизм на единстве мышления и бытия, рода и индивида.