В религии человек видит цель в себе самом, или он объективирует себя, как цель и объект Бога. Тайна воплощения есть тайна любви Бога к человеку, но тайна любви Бога есть тайна любви человека к самому себе. Бог страдает — страдает за меня — в этом содержится высшее самоуслаждение, высшая самоуверенность человеческой души.
«Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал сына своего единородного». Еванг. Иоан. 3, 16. «Если Бог за нас, кто против нас? за нас тот, который сына своего не пощадил, но предал его за всех нас». Римл. 8. 31. 32. «Бог свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас». Там же 5, 8. «А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего себя за меня». К Галатам 2, 20. См. также Поел, к Титу 3. 4, к Евреем 2. 11. «Для христиан существование Промысла доказывается всем этим миром, но всего более вочеловечением Бога, совершившимся ради нас, этим самым божественным и по силе выраженной любви к человеку самым невероятным актом промысла. (Григория Нисского Phil. lib. VIII. de provid. с. I, 1512. H. Rlienanus Jo. Couo interp.) «Братья, посмотрите, как унизился Бог ради людей. Поэтому человек не должен презирать себя, ибо сам Бог принял на себя его позор». Августин. (Serm. ad pop. p. 371. с. 3.) «О. человек, ради тебя вочеловечился Бог, и ты должен высоко ценить себя» (р. 380 с. 2.) «Как может отчаиваться тот, ради кого так унизился Сын Божий». (Там же, de Agone Chr. с. 11.) «Кто может ненавидеть человека, естество и образ которого являет вочеловечившийся Бог? Поистине, кто ненавидит человека, ненавидит Бога». (Manuale с. 26. Псевдо-Августин.) «Мысль, что Бог так высоко ценил нас, что Сын Божий вступил в общение с нами и своею смертью искупил грехи наши, должна возвышать наш дух и освобождать его от сомнения в бессмертии». (Петр Ломб. lib. III. dist 20. с. 1.) «Главным делом божественного Промысла является воплощение. Ни небо, ни земля, ни море, ни воздух, ни солнце, ни луна, ни звезды не доказывают так убедительно безмерной доброты Бога к нам, как вочеловечение единородного Сына Божия. Следовательно, Бог печется о нас, он печется о нас с любовью». Феодорит. (De Provident. Orat X. Opp. Parisiis 1642, Т. IV. р. 442). «Только в забвении достоинства своего существа, человек может прилепляться к вещам, недостойным Бога (т. е., только Бог есть объект, достойный человека и соответствующий достоинству человека). И поэтому, чтобы доказать человеку достойнейшим образом, что только в Боге состоит полное блаженство человека, Бог непосредственно и воспринял человеческое естество». Фома Акв. (Summa cont. geilt. lib. IV. с. 54.) «Бог не противник людей. Если бы Бог был нашим противником и врагом, то он поистине не восприял бы бедное жалкое человеческое естество». «Как высоко почтил нас Господь Бог наш, если он повелел Сыну своему стать человеком! Ужели он мог бы еще более приблизиться к нам». Лютер. (Ч. XVI, стр. 533. 574).
Deine Monarchieen
Sind es wohl nicht eigentlich,
Die die Herzen ziehen,
Wundervolles Herz, an dich;
Sondern dein Mensch werden
In der Füll' der Zeit,
Und dein Gang auf Erden
Voll Mühseligkeit.
Führst du gleich das Steuerruder
Der gestirnten Monarchie,
Bist du dennoch u n s e г Вrudeг;
Fleisch und Blut verkennt sich ni e.
Das mächtigste Gereize,
Davon mein Herz zerfliesst,
ist, dass mein Herr am Kreuze
F ü r m i с h verschieden ist.
Das ist mein eigentlicher Trieb:
Ich liebe dich für deine Lieb,
Dasz du Gott Schöpfer, edler Fürst,
Für mich das Lämmlein Gottes wirst.
O wüszt's und glaubt's doch jedermann,
Dass unser Schöpfer Fleich annahm
Und seiner armen Menschen Not
Zuliebe ging in bittern Tod.
Und dass er wieder auferstund
Und für uns droben sitzt itzund
Als Herr der ganzen Kreatur
1 n u n s r e r menschlichen Natur[210].
(Gcsanghurh der evangel. Brüdergemeinde. Gnadau 1824)
Так же, как страдает Бог, должен в свою очередь страдать и человек. Христианская религия есть религия страдания.
«Мы естественно следуем в театрах по стопам Спасителя. Подобный пример подал нам Христос, о котором мы читаем, что он плакал, а не сказано, что он смеялся». Сальвиан (а. а. О. lib VI. § 181). «Христиане должны страдать и скорбеть в этом мире, ибо им принадлежит вечная жизнь». Ориген. (Explan, in Ер. Pauli ad. Roui, lib. II. с. 2. interp. Hieronymo). «Никто не должен желать вечной, непорочной и бессмертной жизни без того, чтоб не досадовать на эту временную, порочную и смертную жизнь. Чего же мы желаем, как не того, чтобы не быть такими, каковы мы на самом деле? И не потому ли мы вздыхаем, что нам досадно, что мы таковы?» Августин. (Senn, ad pop. p. 351 с. 3.) «Если б было нечто лучшее и более подходящее для спасения человека, чем страдание, то Христос наверно показал бы нам это словом и делом. Мы должны чрез горе и страдание вступать в царство Божие». (Фома Кемп. de imit. lib. ІІ. С. 12).
Впрочем, понятно, что только с точки зрения христианства древних «заблуждавшихся» христиан, христианская религия характеризуется, как религия страдания. Уже протестантство отрицало страдание Христа, как моральный принцип. Различие между католицизмом и протестантизмом в этом отношении состоит в том, что протестанты из чувства собственного достоинства признавали только заслуги Христа заповедью и примером жизни, а католики из сочувствия также и страдания его. «В прежние времена паписты прославляли страдания Господа, лишь указывая, как надо следовать его примеру. Затем стали проводить время в беседах о страданиях Марии и с состраданием очень печаловались о Христе и его матери и старались это делать как можно жалостнее, чтобы довести людей до сочувствия и слез, и кто этого достигал, того считали за лучшего проповедника страстей Господних. Но мы прославляем страдания Господа в том смысле, в каком учит нас св. Писание… Христос пострадал во славу и честь, а за меня и за тебя и за всех нас он пострадал ради спасения и блаженства… Causa es finis, причина и конец страдания Христа гласят: за нас пострадал. Эту честь нельзя приписывать никакому другому страданию». Лютер. (Ч. XVI. стр. 182). «Агнец! я плачу, радуясь страданию: ты страдал, а мне досталась заслуга!» — «Я знаю только одну радость, и она исходит из твоего страдания». — «Вечно буду помнить, что тебе стоило крови мое спасение». — «О, мой Эммануил! Как наслаждается душа моя от пролитой тобою драгоценной крови». — «Грешники возрадуются, что они получили Спасителя… им доставляет радость зрелища Иисуса, распятого на кресте». Поэтому нет ничего удивительного, что современные христиане не хотят знать о страданиях Христа. Они уже познали в чем истинное христианство, они опираются лишь на божественное слово священного Писания. А Библия, как всякому известно, имеет драгоценное свойство, что в ней можно найти все, чего только пожелаешь. Конечно, что было в ней некогда, того теперь уже не найти. Начало устойчивости уже давно исчезло из Библии; насколько переменчиво человеческое мнение, настолько же переменчиво и откровение Божие. Теmроrа mutantur. Это хорошо известно и св. Писанию. Но преимущество христианской религии именно в том и состоит, что у нее можно вырезать сердце из тела и все-таки остаться добрым христианином. Нельзя только касаться имени. В этом пункте теперешние христиане все еще очень чувствительны; и только имя сближает современных христиан с древними. Как прежде одно лишь имя Христа творило чудеса, так и теперь; но, разумеется, это иные чудеса, чудеса противоположного рода. Прежде имя Христа изгоняло из человека антихриста, а теперь наоборот — христианина.
Тайна Троицы есть тайна общественной, совместное жизни тайна «я» и «ты».
«Мы признаем, что Бог един, но не в том смысле, будто он одинок». Соб. Халкед. (Саrrаnczа Summa 1559. р. 139). «Да будет проклят тот, кто утверждает, что слова Сотворим человека были сказаны не Отцом Сыну, а только самому себе». Concil. Syrmi. (Там же, стр. 68). «Из слов: «Сотворим человека» видно, что Бог беседовал об этом с кем-то ему близким. Следовательно, Богу соприсутствовал кто-то, с кем он советовался при сотворении мира». Афанасий. «Кто одинок, не может сказать: «Сотворим». Петр Ломб. Так же объясняют это место и протестанты. «Сотворим указывает на некоторое совещание… Из этих слов опять-таки неотразимо следует, что в божестве должно быть больше, чем одно лицо… Ибо слово (сотворим) указывает, что тот, кто тогда говорил, был не один, хотя евреи и смеются над этим, утверждая, что эта форма употреблялась даже там, где было только одно лицо». Лютер. (Ч. I стр. 19). Но между лицами Троицы имели место не только совещания и беседы, но также условия и даже договоры, совсем как в человеческом обществе. «Остается лишь допустить, что (относительно спасения человека) был заключен как бы некоторый договор между Отцом и Сыном». Но так как любовь составляет существенную связь между лицами божества, то Троица обратилась в небесный прообраз самого тесного, брачного союза любви. «Будем же просить Сына Божия, чтобы он Святым Духом своим, который является связью взаимной любви между предвечным Отцом и Сыном, сочетал также сердца жениха и невесты».
Различия божественной сущности Троицы суть естественные, те лесные различия.
«Только Отцу свойственно, что он не родился, но родил7› Сына, и только Сыну свойственно не то, что он родил, а то, что он родился от сущности Отца… Мы также сыны Божии, но не так, как этот Сын. Он есть истинный, настоящий сын по своему происхождению, а не по усыновлению, по истине, а не по имени, по рождению, а не по сотворению». Петр Ломб. «Отец есть начало сына и родитель; и Отец есть отец, а не чей-либо сын, й Сын есть сын, а не чей-либо брат». Афанасий. «Как физический сын получает плоть и кровь и свою сущность от отца, так и Сын Божий, рожденный от Отца, восприял предве