Когда сомневаешься, вали на других. Этот девиз верой и правдой служил Лизе на ее трудовом пути.
– Марджи нет равных, когда надо договориться с ирландскими компаниями, – пояснил Джек. – Но лондонский филиал имеет дело с международными домами моды и косметики… Ладно, так что у нас? Есть уже готовые материалы? Надо бросить две-три кости лондонскому филиалу, чтобы им было что показать рекламодателям.
С непроницаемым, как маска, лицом Лиза лихорадочно соображала, что бы сказать. Готовые материалы! Она меньше двух недель на этой чертовой работе, в чужой стране, брошенная, как щенок в воду! Наизнанку выворачивается, пытаясь наладить дело с нуля, а им, видите ли, уже подавай готовые материалы!
– Хотя бы вчерне, – душераздирающе мягко сказал Джек. – Простите, что приходится так…
– Почему бы не созвать планерку в конференц-зале? – предложила Лиза, чувствуя неприятную слабость в ногах. А все еще думают, будто издавать журнал – сплошной кайф. Самая жуткая работа, бессонные ночи, ни грана определенности, ни минуты передышки. Каждый месяц только и думаешь, как бы не прогореть. А когда дойдешь до ручки и кровью добьешься результатов – начинай все сначала. На тебя смотрят, как на успешного агента по продажам, и все. Лиза хотела выйти из кабинета шефа стремительно и бодро, но ноги были как ватные, а над верхней губой выступила испарина. – Все в конференц-зал!
Все, кто не работал в «Колин», облегченно выдохнули, радуясь, что их не дергают.
– Итак… – Зловеще улыбаясь, Лиза выдержала долгую паузу, обвела взглядом собравшихся. – Вы, надо думать, хотите поведать Джеку и мне, что сделали за последние две недели. Эшлин?
– Я разослала наши пресс-релизы всем домам моды, и…
– Пресс-релизы? – едко переспросила Лиза. – Вашим дарованиям, кажется, нет цены.
Трикс, Джерри и Бернард угодливо хихикнули.
– Вы полагаете, что люди будут платить по два с половиной фунта за номер «Колин» ради ваших пресс-релизов? Материалы, Эшлин, я говорю о материалах! Что у вас?
Оторопев от такого напора, Эшлин стала рассказывать о походе в клуб, об уроке сальсы, инструкторе, других учениках. Лиза чуть смягчилась, репортаж ей нравился. Ободренная ее реакцией, Эшлин живописала танцевальный вечер после урока.
– Это было классно. Настоящие старые танцы, парные, в постоянном контакте. Очень… – почему-то ей показалось неловко произнести это слово при Джеке Дивайне, вечно он ее смущает, – очень сексуально.
– А как с романтикой? – напрямик спросила Лиза. – Вы с кем-нибудь познакомились?
Эшлин съежилась.
– Я… гм… танцевала с одним, – призналась она.
Все оживились, загомонили, стали наперебой задавать вопросы. Джек Дивайн молчал и наблюдал за нею, полуприкрыв глаза.
– Мы просто потанцевали, – отбивалась Эшлин. – Он даже не спросил, как меня зовут.
– Фотографии вечера у вас есть, – сказала Лиза (то было утверждение, а не вопрос).
Эшлин кивнула.
– Сделаем материал на два разворота. Две тысячи слов, срочно. И чтобы читалось легко.
Эшлин остолбенела от ужаса. Чего бы она не отдала сейчас за свою прежнюю работу в «Женском гнездышке»! Она же не умеет писать! Добросовестно выполнять всякую канцелярщину – пожалуйста, в этом она просто виртуоз, за что ее и взяли в «Колин». Разве нельзя поручить статью Мерседес или кому-нибудь из внештатников?
– Проблемы? – ехидно спросила Лиза.
– Нет, – прошептала Эшлин. Она осознала, что завязла намертво, и от страха ей стало дурно.
Следующим пунктом повестки дня шла колонка Трикс о жизни самой обычной девушки. В первой статье она решила поведать о превратностях встреч с двумя мужчинами одновременно. О том, какой ужас лежать в постели с одним, когда другой звонит в дверь и ваша мама его впускает. Выходило прикольно, дерзко и очень жизненно.
– Боже правый, Патрисия Куинн, – удивленно покачал головой Джек. – Видимо, я многого еще не пробовал в жизни.
– Я бы и не советовала, – парировала Трикс. – Представляете, он в гостиной смотрит с мамой «Биение сердца», а я в спальне с другим, и только бы удержать его в комнате. На десять лет постарела.
– И сколько вам стало всего? Двадцать пять? – У Джека в глазах искрился смех.
Эшлин смотрела на него с любопытством. Ну почему с нею он всегда такой противный? Никогда не улыбнется, не пошутит… Грустно заключив, что, видимо, просто ему неинтересна, она вдруг случайно увидела лицо Лизы. На нем были написаны искреннее обожание и решимость. «Да он же ей нравится», – поняла Эшлин, и сердце ее екнуло. Если кому и суждено увести Джека Дивайна от экзотической красотки Мэй, то, конечно, Лизе. Интересно, каково это – обладать такой властью над мужчинами?
Затем Лиза экспромтом предложила «развлекательный» раздел – обзор самых сексуальных кроватей по гостиницам Ирландии. Критерии оценки: качество постельного белья, прочность матраса, ширина и «фактор наручников» – идеальными считались изголовья из кованого железа или с балдахинными столбиками.
– Ух ты! Сколько бы вам ни платили, вы этого стоите! – восхищенно выпалила Трикс.
– Мерседес? – проронила Лиза.
– В пятницу едем в Донегал на эксклюзивные съемки зимней коллекции Фриды Кили, – хвастливо отозвалась та. – Из этого получится материал страниц на двенадцать.
Фрида Кили, ирландский модельер, пользовалась большим спросом за границей. Делала она безумные, сногсшибательные вещи: сочетала грубый ирландский твид с воздушным шифоном, светлый ольстерский лен – с квадратами шелкового трикотажа; вязаные рукава вытягивала до полу. Получалось романтично и диковато. На Лизин вкус, немного даже слишком диковато. Если уж отдаешь такие деньги – не то чтобы она стала бы, разумеется, – то классическое изящество Гуччи внушает как-то больше доверия.
– А не взять ли у нее интервью? – предложила Лиза. Мерседес рассмеялась:
– Ой, нет, она же чокнутая. От нее и слова толком не добьешься.
– Вот именно, – отрезала Лиза. – Читать будет интересно.
– Вы просто не знаете, какая она…
– Мы рекламируем ее зимнюю коллекцию. Меньшее, чем она может нас отблагодарить, – рассказать, что ест на завтрак.
– Но…
– Удивите меня, – передразнивая своего бывшего шефа, улыбнулась Лиза. Может, Мерседес и оценила бы шутку, знай она, что Лиза имеет в виду. Но Мерседес не знала и поэтому лишь бросила на Лизу злобный взгляд.
Внимание Джека переключилось на Джерри.
– Что у нас с обложкой?
Лиза насторожилась. Джерри такой тихоня, что внимания на него она не обращала совершенно и, следовательно, представления не имела, есть ли от него хоть какая-то польза. Но Джерри выложил сразу несколько макетов обложки – три разные девушки в окружении подборки лиц и текста. И стиль подобрал отлично – весело, сексуально.
– Великолепно, – похвалил Джек. И обратился к Лизе: – А что у нас с колонкой знаменитостей?
– Работаем, – сдержанно улыбнулась Лиза. Боно и группа «Коррз» упорно не выходили на связь. – Есть идея поинтереснее: пусть у нас женский журнал и девяносто пять процентов читателей – женщины, а все же, по-моему, есть прямой смысл предоставить одну страницу «Колин» мужчине.
«Минуточку, – остолбенела Эшлин. – Это же была моя идея…»
Она беззвучно шевелила губами, а Лиза бодро продолжала:
– Есть на примете один юморист, по моим данным, будущая звезда. Беда в том, что он пальцем не пошевелит для женского журнала, но я берусь уговорить его.
«Ах ты, стерва, – возмутилась Эшлин, – подлая, наглая стерва! Неужели никто ничего не помнит? Неужто никто не заметил?!»
– Я… – выдавила она.
– В чем дело? – процедила Лиза, вскинув на нее жесткие, холодные, как мрамор, серые глаза. Лицо тоже ничего доброго не обещало.
Постоять за себя Эшлин не умела никогда и потому промямлила:
– Ничего.
– Это будет здорово, – улыбнулась Лиза Джеку.
– Кто он?
– Маркус Валентайн.
– Вы серьезно? – искренне оживился Джек.
– Кто? – ахнула Эшлин, не успев оправиться еще от первого потрясения.
– Маркус Валентайн, – нетерпеливо повторила Лиза. – Вы о нем слышали?
Эшлин молча кивнула. Конопатый парень совсем не был похож на «будущую звезду». Наверно, Лиза ошиблась.
– В субботу вечером он выступает в Ривер-клубе, – продолжала Лиза. – Эшлин, вы пойдете со мной.
– В Ривер-клубе? – хрипло переспросила Эшлин. – В субботу вечером?
– Да, – отрывисто бросила Лиза.
– Там еще выступает мой друг Тед, – услышала Эшлин собственный голос.
Лиза оценивающе прищурилась:
– Вот как? Отлично. Можно будет проникнуть за кулисы.
– Хорошо, что на вечер субботы у меня не было своих планов, – неожиданно для себя съязвила Эшлин.
– Это верно, – хладнокровно согласилась Лиза. – Очень хорошо.
Когда конференц-зал опустел, Лиза обернулась к Джеку:
– Довольны?
– Вы удивительная, – искренне сказал он. – Совершенно удивительная. Спасибо. Я поговорю с Лондоном.
– Скоро мы узнаем?
– Раньше следующей недели вряд ли. Не волнуйтесь, вы подали несколько замечательных идей, думаю, все пройдет нормально. Сможете поехать смотреть дом в шесть часов?
Кипя праведным гневом, Эшлин вернулась на свое место. Какое свинство! Никогда, никогда больше она к этой дряни по-человечески не отнесется. Подумать только, еще жалела ее, ведь совсем без друзей, в незнакомой стране… Старалась прощать Лизе все ее злобные выпады и колкости: она, бедная, должно быть, несчастлива и напугана. Иногда в угоду ей даже подсмеивалась, когда Лиза говорила, что Дервла толстая, Мерседес волосатая, Шона Гриффин глупа, а она сама, Эшлин, назойлива как муха. Но теперь хоть помри Лиза Эдвардс от одиночества – Эшлин Кеннеди наплевать.
На экране компьютера, поверх фотографии Джорджа Клуни, желтела записка: «Звонил Дилан». Эшлин отклеила бумажку. Сейчас ведь еще не октябрь? Дилан звонил ей дважды в год – в октябре и в декабре. Спросить, что подарить Клоде на день рождения и на Рождество.
Она набрала его номер.