– У меня с собой кое-что есть. – Эшлин вытащила из сумки тушь для ресниц и карандаш для век.
– У тебя-то? – недоверчиво переспросила Клода. – Тушь от «Шанель»? Настоящая «Шанель»?
Эшлин сначала смутилась, но потом просияла от гордости:
– Понимаешь, такая у меня теперь работа. Это мне досталось бесплатно.
Клода на минуту оцепенела, затем чересчур громко спросила:
– Бесплатно? Как это?
Эшлин начала путаный рассказ о том, как некая Мерседес уехала в Донегал, а какая-то Лиза пошла на благотворительный обед с какими-то пафосными персонажами, а Трикс была слишком похожа на звезду эстрады, чтобы ее туда пустили, и потому ей, Эшлин, пришлось представлять «Колин» на осеннем приеме дома Шанель «Лицо сезона».
– А когда я уходила, мне вручили подарок.
– Здорово, – вяло отозвалась Клода, посмотрела на счастливую, улыбающуюся Эшлин… Да, у Эшлин действительно все здорово. Но куда же делось то, что жизнь обещала ей самой?
– Ну же, пошли сорить деньгами? – спросила Эшлин.
– С чего начнем?
– С брюк. Мои волшебные штаны «минус восемь килограмм» как-то пообтерлись, и я надеюсь найти такие же… Хотя, честно говоря, не особо надеюсь, – призналась Эшлин.
– Почему? Плохой день по гороскопу? – съязвила Клода.
– Вообще-то ничего, нормальный, но какая разница. Как только я нахожу то, что мне нравится, со всех сторон набегают толпы и в момент все разбирают. А потом эту модель снимают с производства!
Они шли из магазина в магазин, Эшлин пару за парой мерила брюки, которые ей абсолютно не шли, а Клода бродила по рядам, разглядывала вещи, и ни одну из них не могла даже представить на себе.
– Смотри, какие короткие платья! – воскликнула она и тут же одернула себя.
– Тонко подмечено, учитывая, что кое-кто носил наволочку вместо рубашки.
– Я? Правда?
– Да это и не платья вовсе. – Эшлин только теперь заметила, куда смотрит Клода. – Это туники. Их носят с брюками.
«Я совсем отстала от жизни, – расстроилась Клода. – Это происходит незаметно для себя самой, но вдруг в одежде начинаешь ценить, насколько на ней не видно, когда младенец срыгнет», – вздохнула она, сокрушенно оглядывая черные брюки клеш и джинсовую куртку.
Эшлин прикусила губу. Может, Клода и не супермодель, но все же чего сама она не отдала бы, чтоб выглядеть так же: стройные ноги, красивые икры, тонкая талия, подчеркнутая облегающей курточкой, длинные густые волосы, небрежно забранные в хвост на макушке…
– Видишь? – Клода показала на бледно-салатный топ.
– Гм… да. – Эшлин поняла, что сейчас речь зайдет о ремонте.
– Именно такими обоями мы оклеим гостиную, – торжествующе сказала Клода. – Их привезут в понедельник, и я жду не дождусь.
– Уже? Как быстро. Ты вроде всего две недели как впервые об этом заговорила.
– Я решила не тянуть, те жуткие терракотовые мне просто всю жизнь отравляли, и я сказала рабочим, что это срочно.
– А мне казалось, терракотовые очень красиво, – возразила Эшлин. Клоде и самой так казалось еще совсем недавно.
– Нет, нет, – отрезала подруга и опять принялась перебирать вешалки с одеждой, твердо решив не уходить без обновки. Наконец она выбрала крохотное платьице на бретельках от «Оазис», настолько просвечивающее и коротенькое, что, пожалуй, подумала Эшлин, даже Трикс постеснялась бы надеть, а таких стильных, как Трикс, еще поискать!
– Куда будешь носить? – полюбопытствовала она.
– Не знаю. Водить Молли в игровую группу, забирать Крейга с рисования. Да просто захотелось, а что?
Воровато оглянувшись, она расплатилась кредиткой, на которой значилась как миссис Клода Келли. Эшлин что-то кольнуло внутри – надо честно признать, это была зависть. Сама Клода ничего не зарабатывала, но денег у нее всегда куча. Вот бы пожить как она.
И подруги пошли дальше.
– Посмотри, посмотри, какие чудесные брючки! – завопила Клода, кидаясь через улицу к дорогущему магазину детской одежды. – На Молли они будут просто прелесть. А вот эта бейсболка – прямо для Крейга, правда?
И, только истратив на каждого из двух отпрысков больше, чем на себя, перестала мучиться совестью.
– Выпьем кофе? – предложила Эшлин, когда покупательский раж утих.
Клода замялась:
– Мне бы лучше чего покрепче.
– Сейчас всего полпервого.
– Наверняка где-нибудь открыто с десяти.
Эшлин имела в виду немного не то, но решила не спорить.
Итак, пока жители Дублина радовались неожиданно погожему выходному дню, смаковали двойные «мокко» и «латте» и делали вид, будто они в Лос-Анджелесе, Эшлин и Клода сидели в темном, закопченном от времени пабе среди публики, всем своим видом демонстрирующей пагубное влияние алкоголя на организм.
Эшлин возбужденно рассказывала о новой работе, о знаменитостях, которых видела с близкого расстояния, о бесплатной футболке от «Марокко», а настроение у Клоды портилось все больше.
– Может, и мне пойти работать? – вдруг перебила она Эшлин.
– А как же дети?! – спросила Эшлин.
– Я, конечно, ужасно занята, – призналась Клода. – У меня и минуты для себя нет, кроме двух часов на спортзал. И ведь заметь, наваливается все сразу: переодеть из грязного в чистое, убрать, вытереть нос, посмотреть по видео сто серий мультика про Барни… Хотя, – весело сверкнув глазами, заметила она, – по крайней мере с Барни я разделалась.
– Как?
– Сказала Молли, что он умер.
Эшлин расхохоталась.
– Что его сбил грузовик, – продолжала Клода. Улыбка сползла с лица Эшлин.
– Ты… серьезно?
– Вполне, – с довольным видом кивнула Клода.
– Молли расстроилась?
– Переживет. В жизни всякое случается. Права я или нет?
– Но… но… ей ведь всего два с половиной!
– Я тоже человек, – вскинулась Клода. – Я уже начала сходить с ума.
Эшлин молчала. Может, Клода и права. От матерей всегда ждут, чтобы ради детей они отказались от всего, что нужно им самим. А это, наверно, несправедливо.
– Иногда, – тяжело вздохнула Клода, – я все думаю, а какой смысл? День у меня забит: отвезти Крейга в школу, Молли – в игровую группу, забрать Молли из группы, забросить Крейга на урок оригами… Я просто рабыня.
– Но воспитывать детей – самое важное из всех дел, – возразила Эшлин.
– И никогда не поговорить с нормальными взрослыми людьми. Разве только с мамашами, а они все такие сумасшедшие. Ну, знаешь: «Твой Крейг намного агрессивнее моего Эндрю». Крейг в жизни никого не ударил, зато этот чертов Эндрю Хиггинс просто Рэмбо какой-то! Много читала о ревности и соревновании на работе, но по сравнению с тем, что творится в группах для малышей, это просто цветочки.
– Не знаю, утешу ли тебя, но я всю неделю на нервах, потому что мне надо написать статью об уроке танцев, – заметила Эшлин. – Она буквально не дает мне спать по ночам. Тебе такие волнения незнакомы. – И, дабы окончательно ободрить подругу, Эшлин мягко добавила: – А потом, у тебя есть Дилан.
– Вот только семейная жизнь – совсем не то, чем кажется до свадьбы.
Эшлин не сдавалась:
– Знаю, ты должна так говорить. Это закон, я много раз наблюдала его в действии. Замужним женщинам просто нельзя признаваться, что они без ума от своих мужей, если только они не поженились совсем недавно. Собери нескольких замужних вместе, и они тут же начнут щеголять друг перед дружкой, кто больше гадостей скажет о муже. «Мой бросает на полу грязные носки», «Да, а мой никогда не замечает, что я подстриглась». По-моему, тебе просто неловко быть счастливой!
Выйдя на залитую солнцем улицу, Эшлин услышала за спиной знакомый голос. То была Джой.
– Что это ты так рано встала?
– Еще не ложилась. Привет, – сухо кивнула Джой Клоде.
Клода и Джой недолюбливали друг друга. Джой считала Клоду слишком избалованной, а Клода злилась на Джой за чрезмерно близкую дружбу с Эшлин. Джой явно была не намерена присоединяться к их компании.
– Мне пора, – с энтузиазмом провозгласила она. – А то, боюсь, помру на месте. Пока, Эшлин. Во сколько нам в Ривер-клуб?
– Я договорилась встретиться с Лизой в девять.
– У тебя столько друзей, которых я не знаю, – обиженно протянула Клода, провожая Джой взглядом. – Она и этот Тед. А я как заживо похороненная.
– А хочешь, пойдем с нами? Я тебя уж сколько раз звала!
– Отчего бы и нет? Дилан прекрасно может посидеть с детьми для разнообразия.
– Или тоже пойти с нами.
18
Эшлин ошиблась: Маркус Валентайн так ей и не позвонил. Всю неделю домашний автоответчик был для нее как неразорвавшаяся бомба. Если вечером, когда она приходила с работы, красный огонек мигал, сердце уходило в пятки. Один раз некто Кормак сообщил, что во вторник привезут подпорки для саженцев, а потом – что их заберут в пятницу. От Маркуса Валентайна сообщений не было. К субботнему вечеру, вернувшись домой из похода по магазинам с Клодой, она уже была уверена, что опасность миновала.
Ближе к девяти появились Тед и Джой. Джой начала нахваливать новый прикид Эшлин, а Тед нервно бормотал свои репризы.
– У моей совы нет жены… А, черт, не так! У моей жены нет носа. Нет! Черт, черт, черт!.. Уж лучше б мы сидели дома, – горестно вздохнул он. – Я провалюсь с треском. Теперь публика от меня чего-то ждет. В первый раз все было по-другому… У моей совы нет носа…
Эшлин уже доставала успокоительные таблетки для Теда.
– Как там человек-барсук? – спросила Эшлин у Джой, пока та хлопотала вокруг.
– Мик? Нормально.
«Должно быть, все серьезно, если теперь Джой называет его по имени, – решила Эшлин. – Этак недолго и до совместных походов по магазинам».
Тед немного повеселел, выслушав свой гороскоп на сегодня. Тед был Скорпион, но Эшлин прочла ему гороскоп на Овна, потому что Скорпиону звезды ничего хорошего не сулили.
– Так вот, сегодня вы оба должны вести себя примерно, – напутствовала она. – И быть любезными с Лизой.
– Еще чего! Она решит, что я отношусь к ней как-то особенно, – ощетинилась Джой.