– Меню обширное, – заметил Дилан.
– Да, да…
– Неужели ты хоть пару часов не можешь не говорить о детях?
– Извини. Я тебя разозлила?
– Почти, – раздраженно бросил он.
Клода понемногу начала успокаиваться. В конце концов, она в чудесном ресторане и у нее чудесный муж. Они пьют джин-тоник и едят томатные хлебцы. Скоро принесут вкуснейшую еду и прекрасное вино; дети в безопасности, дома, под присмотром надежных людей – не педофилов, не садистов. Что еще надо?!
– Извини, – повторила она и на сей раз честно взялась за меню. – А, вижу, что ты имел в виду, – кивнула она. – Ух ты, устрицы! И суфле из козьего сыра. Черт побери, что же заказать?
– Салат или суп, – задумчиво промолвил Дилан, – вот в чем вопрос.
– Или? – передразнила Клода. – Что за «или» такое? По-моему, ты хотел сказать «и».
С жаром редко бывающей в свете домоседки Клода заказала целую гору всего в горячечном стремлении получить от нечастого пира как можно больше удовольствия.
– Воду с газом или без? – спросил официант, помахивая занемевшей рукой.
Клода ошалело взглянула на него – неужели не понятно?
– И ту, и другую!
– Отлично!
– Еще что-нибудь закажем? – весело спросила Клода, когда официант ушел.
– Не сейчас, – заразившись ее энтузиазмом, расхохотался Дилан. – Погоди, вот расправимся со всем, что нам принесут…
– А как же десерт и сыры?
– Разумеется. А кофе с виски?
– Да, и десертное вино. И пирожные.
– Так, а французский кофе?
– Конечно! Может, я даже сигару выкурю.
– Вот и умница!
После второй перемены блюд Клода осоловела от еды и вина, но по-прежнему не могла расслабиться. Тогда она поняла, в чем дело.
– Я так давно уже не обедала, не отвлекаясь каждую минуту на детей, – призналась она. – Все время сдерживаюсь, чтобы не вскочить и не начать кормить кого-нибудь из соседей с ложки… Видишь вон того парня? – Она показала на американского вида юношу, вяло водившего вилкой по тарелке. – Так и хочется взять вилку, подцепить кусок его филе-миньона и сказать: «Открой, душенька, ротик, я положу тебе этот кусочек». Наверно, так я сейчас и поступлю.
Она сделала вид, будто встает, чтобы напугать Дилана, но вдруг замерла и принялась тревожно оглядываться.
– Что это? Почему я прилипаю к стулу? – Она ощупала себя сзади. – Попа в чем-то черном и липком. Мазут, что ли? Черт, новое платье, такое красивое… Как это я умудрилась? – Осторожно поднесла руку к носу, понюхала и начала хохотать. – Черничное варенье. Наверняка Молли, вот паршивка. Не соскучишься с ней, а?
– Она прелесть, – нехотя согласился Дилан.
– Как думаешь, у них там все в порядке? – внезапно снова заволновалась Клода.
– Конечно! И потом, ты же оставила Эшлин и Теду номер нашего мобильного. Если что не так, они позвонят.
– Например? Что может быть не так?
– Да ничего.
– Дай-ка трубку, я быстренько позвоню. Дилан умоляюще посмотрел на жену.
– Неужели нельзя хотя бы на вечер отвлечься? Мы всего час как уехали.
– Ты прав, – согласилась Клода, – я глупая. И принялась за суп с креветками.
– Нет, – выпалила она через полминуты, – не могу. Дай трубку.
Тяжело вздохнув, Дилан протянул ей телефон.
– Привет, Тед, это Клода, звоню просто спросить, все ли у вас в порядке.
– У нас все замечательно, – соврал Тед, пока Эшлин обеими руками зажимала плачущих детей на необходимом расстоянии от телефона.
– Дай детям на минуточку трубку!
– Э-э-э… они заняты. Играют с Эшлин.
– Ясно. Ну ладно, тогда все, пока.
– Кошмар какой-то, – недоуменно промолвила Клода, нажимая на кнопку отбоя. – Всю неделю они доводят меня до белого каления, а стоит уйти на вечер, как начинаю волноваться!
– Хочешь, вернемся домой, – сухо предложил Дилан. – Разогреем картошку в микроволновке, детей повоспитываем…
– Ну, если ты так… Прости, Дилан. На самом деле мне очень хорошо сейчас. Просто замечательно.
Про Эшлин и Теда того же самого сказать было нельзя. Плакать после ухода родителей Крейг и Молли перестали далеко не сразу. В конце концов они, конечно, утешились, но только после того, как отвоевали право смотреть по телевизору мультфильм про русалочку, и Теду пришлось пропустить любимое шоу «Звезды в их глазах».
– А там сегодня такие гости, – горько сетовал он.
Чтобы как-то убить время, он с ревнивым восхищением пошел рыться в огромной коллекции компакт-дисков и кассет Дилана, громко восклицая при каждой редкой находке:
– Посмотри только! «Поймай огонь» Боба Марли в первом концертном исполнении! Вот гад везучий, где только достал!
Эшлин оставалась довольно равнодушна к его восторгам. Ох уж эти парни с их коллекциями записей. Вот и Фелим был в точности такой же.
– Ах ты, черт! – завопил Тед. – Первые два альбома «Пылающего копья»! Я думал, их, кроме Ямайки, нигде не найдешь.
– Дилан и Клода проводили на Ямайке медовый месяц, – объяснила Эшлин.
– Везет же некоторым…
В эти три слова Тед умудрился вместить целый океан тоски.
– Ух ты, полный Билли Холлидей с «Вэв», – восторженно прохрипел он. – Да где он все это берет? Я много лет искал!
Ага! – возрадовался он через минуту. – Вот она, постыдная тайна! Интересно, что делает в коллекции крутого парня альбом «Симпли Ред»? М-да, он упал в моих глазах…
– Должна тебя разочаровать: это диск Клоды, – с удовольствием сказала Эшлин.
У Теда вытянулось лицо:
– Клоде нравятся «Симпли Ред»?
– Во всяком случае, раньше нравились.
– Раньше – это простительно.
Тед облегченно вздохнул. Клода была для него богиней, но если б она сходила с ума от Мика Хакнелла, ему пришлось бы пересмотреть свои взгляды. Не может же быть у богини настолько дурной вкус?
Как только закончилась «Русалочка», Крейг и Молли громогласно потребовали, чтобы их развлекали. Тед попытался развеселить их своими шутками. Молли приказала ему уйти сейчас же, а Крейг заплакал. Тед переживал тяжело, особенно после того, как Эшлин до колик насмешила детей, то прячась, то показываясь из-за бумажного пакета.
– Засранцы мелкие, – бурчал он. – Десятки людей отдали бы правую руку, чтобы послушать мои шутки.
– Они ведь еще маленькие!
Крейг пристал к Эшлин, требуя лимонад, а когда лимонад не появился немедленно, опять разревелся.
– Паршивец балованный, – возмутился Тед.
– Нет, он не такой.
– А вот и да. Жил бы он в Бангладеш, работал бы по восемнадцать часов в день в какой-нибудь лавчонке… Тогда ему было бы о чем плакать, – мрачно заявил Тед.
Вечер тянулся бесконечно долго. Эшлин и Теду приходилось без остановки смешить детей, рассказывать им сказки, кормить конфетами, тормошить, поить лимонадом, кидаться машинками, играть в футбол куклой Барби и десятки раз «на бис» прятать руку в рукаве.
– Куда делась Моллина ручка? – устало мямлил Тед, когда Молли в миллионный раз подряд радостно втягивала руку в рукав. – Ой, какой кошмар! У Молли нет больше ручки. Кто-то ее украл.
Молли торжествующе высовывала из рукава руку.
– Батюшки, – цедил сквозь зубы Тед, – какая неожиданность! Вот она, нашлась! Куда пропала Моллина рука?
Пришло время укладывать детей спать, но разложить их по кроваткам и удержать там оказалось все равно, что пробовать гвоздями прибить желе к стенке.
– Если не ляжете спать, придет бука и заберет вас, – пригрозил Тед.
– Буки нет, – уверенно возразил Крейг. – Мама сказала.
Тед задумался. Чем же напугать мальчишку?
– Тогда, если не ляжете спать, придет Мик Хакнелл и заберет вас.
– Это кто?
– Сейчас покажу. – Тед скатился вниз по лестнице, схватил диск и в три прыжка вернулся назад. – Вот Мик Хакнелл.
Эшлин наслаждалась долгожданным покоем в гостиной, внизу. Вдруг прямо над ее головой раздались кошмарные, нечеловеческие вопли, а секунду спустя, пряча глаза, с виноватым видом вошел Тед.
– Что происходит? – строго спросила Эшлин.
– Ничего.
– Поднимусь-ка я к ним.
Несколько минут прошло в бесплодных попытках успокоить Крейга.
– Ты что ему наговорил? – напустилась она на Теда, вернувшись вниз. – Он совершенно безутешен.
Дилан и Клода вернулись домой в таком любовном единении, которое заставляет окружающих чувствовать себя лишними и ненужными. Они вошли в дом обнявшись; Клода прильнула к Дилану, а его рука уверенно лежала на ее бедре.
Как только Эшлин и Тед растворились в ночи, Клода улыбнулась Дилану, кивнула на лестницу и сказала:
– Идем.
– Только выключу свет и запру дверь.
Давно прошли те времена, когда они медленно, с наслаждением раздевали друг друга, перед тем как заняться любовью! Войдя в спальню, Клода разделась донага и юркнула под одеяло. Через пять минут Дилан последовал ее примеру. Клода легла на спину, закрыла глаза и несколько минут позволяла целовать себя; затем, как обычно, Дилан занялся ее сосками. Далее Клода ушла в глухую, молчаливую оборону: в следующий момент Дилан Любил спускаться ниже и целовать ее там, где она терпеть не могла. Это было невыносимо скучно и лишь продлевало процедуру на несколько лишних минут. Сегодня победа осталась за ней: неприятный этап удалось миновать и перейти непосредственно к пятиминутному оральному сексу, после которого пришла очередь Дилана ложиться сверху. В особых случаях, как то: дни рождения и годовщины свадьбы, наверху оказывалась Клода, но сегодня все происходило не по высшему разряду, а по будничному стандарту. Она крепко обняла Дилана, и все двинулось по привычному пути. Сейчас, в процессе, ей уже казалось, что это не так уж плохо. Вот ожидание выводит из себя, что да, то да. Как всегда, Дилан подождал, пока она изобразит оргазм, и увеличил скорость, спеша так, будто над ним стояли с секундомером.
«Пора, пожалуй, спальню ремонтировать, – подумала Клода, пока муж, стеная и пыхтя, продвигался вперед-назад к финалу. – Ковер, наверно, можно оставить старый, а вот стены не мешает перекрасить».