А с Маркусом как будет? Вся трепеща от возбуждения, смешанного с ужасом, Эшлин потянулась за сигаретой. Нервы были напряжены до предела. Джой пришла как нельзя более кстати.
Она похвалила наряд Эшлин, заглянула за пояс ее джинсов и одобрила трусики, затем спросила:
– А подмыться с интим-шампунем не забыла? Эшлин недовольно поморщилась.
– Это важно! Так да или нет? Эшлин кивнула.
– Умница! Сколько времени ты берегла честь? С тех пор, как Фелим отправился в страну Оз?
– С тех пор, как он приезжал на свадьбу своего брата.
– И ты правда готова на это с мистером Валентайном?
– А зачем бы мне иначе пользоваться интим-шампунем? – раздраженно огрызнулась Эшлин.
– Чудненько! Значит, он тебе все-таки нравится? Эшлин задумалась.
– Ну, может быть, со временем. Нам хорошо вместе, он недурен, но в меру. Такие, как я, никогда не западают на фотомоделей, актеров, вообще мужиков, о которых другие говорят: «Боже, как хорош». Понимаешь меня?
– Ты меня просто пугаешь. Что еще?
– Нам нравятся одни и те же фильмы.
– Это какие? – полюбопытствовала Джой.
– На родном языке.
Время от времени Фелим строил из себя интеллектуала и стремился пойти на какой-нибудь иностранный фильм с субтитрами. В общем, так ни разу и не пошел, но часто мотал Эшлин нервы, читая вслух рецензии и говоря, что надо бы непременно сходить.
– Понимаешь, Маркус нормальный человек, – сказала она. – Не прыгает вниз головой с «тарзанки», не митингует против строительства скоростных дорог… Ничего такого, никаких заумных хобби. Это мне в нем и нравится.
– Что еще?
– Еще… – Эшлин резко повернулась к Джой и прошипела:
– Если кому-нибудь проболтаешься, убью.
– Обещаю, – соврала Джой.
– Еще мне нравится, что он в каком-то смысле знаменит. Что его имя упоминают в газетах, что его знают. Понимаю, это ужасно глупо, но я тебе все по-честному…
Откровения Эшлин прервал пронзительный звонок в дверь.
– Это, наверное, Тед. Открой ему, ладно? Тед вошел в спальню в явном волнении.
– Взгляните-ка, – выпалил он, развернув перед собой афишу.
– Это ж ты! – воскликнула Эшлин.
С плаката глядело лицо Теда, насаженное на совиное туловище, с крупной надписью наверху: «Тед Маллинс – человек-сова».
– Ух ты, классно!
– Уже отдаю в печать, вот только как, по-вашему, лучше? – Он развернул еще одну афишу. – Красный фон или синий?
– Красный, – сказала Джой.
– Синий, – сказала Эшлин.
– Даже не знаю, – протянул Тед. – Клода говорит…
– Какая Клода? – изумленно перебила Эшлин. – Что еще за Клода? Моя подруга Клода?
– Да, я тут к ней забегал…
– Зачем это?
– Забрать куртку, – нахохлился Тед. – Чего шумишь-то? Я забыл там куртку, когда мы с тобой пасли ее детей.
Эшлин не могла объяснить, почему так развоевалась. Ей оставалось лишь пробормотать:
– Ты прав. Извини. Просто я ужасно психую.
В порыве отчаяния она готова была броситься на кровать и зареветь, но тут раздался звонок. Часы на туалетном столике показывали половину девятого, что на самом деле значило двадцать минут.
– Ну, если это уже Маркус Валентайн… – угрожающе пробормотала Эшлин.
Это был он.
– Какие мужчины приходят раньше времени? – недовольно буркнула Джой.
– Джентльмены, – без особой уверенности высказалась Эшлин.
– Чудики, – пробормотала Джой себе под нос, но Эшлин расслышала.
– Выметайтесь оба! – прошипела она.
– Не забудь воспользоваться презервативом, – бросила на прощание Джой, и они с Тедом ретировались.
А через секунду у дверей с улыбкой до ушей появился Маркус Валентайн.
– Привет, – поздоровалась Эшлин. – Я почти готова. Хочешь пива или чего-нибудь еще?
– Чашечку чаю. Я сам налью, не беспокойся. Торопливо заканчивая сборы, она слышала, как он открывает дверцы и ящики кухонных шкафов.
– Классная квартирка, – донеслось до нее.
– Маленькая, но безупречно сложенная, – откликнулась она, одновременно подкрашивая губы.
– Как и ее хозяйка.
Что, по мнению Эшлин, было абсолютно не похоже на правду, но все равно приятно.
И это подняло ей настроение. Она взбодрилась, привела в порядок волосы и предстала пред восхищенным взором Маркуса.
Перед уходом он, не слушая возражений, помыл за собой чашку.
– Оставь, – сказала Эшлин, смутившись.
– Нет уж! – Он поставил чашку на сушилку и с улыбкой обернулся. – Меня так мама приучила.
И опять Эшлин посетило то же чувство. В ее душе пробивались новые ростки надежды.
Ресторанчик, куда Маркус ее привел, оказался маленьким, уютным, с мягким розовым освещением. Сидя за угловым столиком, то и дело соприкасаясь коленями, они пили белое вино и любовались друг другом.
– Слушай, мне нравится твоя… – Он показал на кофточку Эшлин. – Вечно не знаю, как назвать женские вещи. Майка? Нет, по-моему, если я назову это майкой, то оскорблю тебя в лучших чувствах. Топ? Блузка? Рубашка? Жилетка? В общем, не знаю, но мне нравится.
– Это кофточка.
– Тогда что такое блузка?
Эшлин пришлось прочесть краткую лекцию.
– Никогда, ни за что не говори слова «блузка», если дама моложе шестидесяти. Можешь похвалить жилетку, если только это не футболка без рукавов. А если это старомодная жилетка, советую бежать, пока не поздно.
Маркус кивнул:
– Надо же, прямо минное поле какое-то!
– Погоди. – Эта мысль только что пришла ей в голову. – Ты, случайно, не раскручиваешь меня на материал для новых номеров?
– Неужели я стал бы? – улыбнулся он.
Еда была необременительной, беседа – легкой, но Эшлин не оставляло ощущение, что это лишь прелюдия. Рекламный ролик. А сам фильм еще впереди.
Когда принесли счет, она сделала вялую попытку внести свою лепту.
– Нет, нет, – воспротивился Маркус, – и слушать не хочу.
Они вышли на улицу, и он спросил:
– Теперь куда?
Эшлин пожала плечами, но, не сдержавшись, хихикнула. Неужели и так не ясно?
– Ко мне? – вкрадчиво предложил он.
Он целовал Эшлин в такси. Потом – в прихожей своей квартиры. Было очень хорошо, но, когда они разомкнули объятия, Эшлин не отказала себе в удовольствии оглядеться, оценить обстановку. Она, конечно, увлечена Маркусом, но по-прежнему любопытна.
Квартира была небольшая – двухкомнатная, но поразительно аккуратная и чистенькая.
– Идеальный порядок! – изумилась Эшлин.
– Я тебе говорил, мамочка меня хорошо воспитала. Эшлин зашла в гостиную.
– Ух ты, сколько видеокассет, – ахнула она. На полках громоздились сотни коробок.
– Хочешь, посмотрим что-нибудь?
Эшлин хотела. Разрываясь между влечением к Маркусу и детскими страхами, она была рада отсрочке.
– Выбирай, – предложил он.
Но, скользя взглядом по полкам, Эшлин все больше удивлялась. Монти Питон, Блекеддер, Ленни Брюс, Лорел и Харди, Папаша Тед, мистер Бин, братья Маркс, Эдди Мерфи – да у него одни комедии!
Эшлин смутилась. На первом свидании у них вышел оживленный разговор о любимых фильмах. Маркус заявил, что ему много всего нравится, но по кассетам на полках это трудно было предположить. Наконец она вытащила «Жизнь Брайана».
– Осмелюсь сказать, превосходный выбор, мадам! Маркус принес ей бутылку белого вина, себе – банку пива, и они устроились вдвоем перед экраном.
Минут через десять от начала фильма он начал легонько гладить ее плечо указательным пальцем, приговаривая «Э-э-шли-и-ин» так нежно, что у нее заныло в животе. Она взглянула на него почти испуганно. Он смотрел на экран.
– А теперь внимание, – все так же негромко и вкрадчиво предупредил он. – Сейчас будет одна из лучших комических сцен всех времен.
Слегка разочарованная, Эшлин тем не менее повиновалась и, когда Маркус затрясся от хохота, рассмеялась с ним вместе. Тут он развернулся к ней лицом и тоном пай-мальчика спросил:
– Эшлин, ты не против? Что?! Лечь с тобой в постель?
– Посмотреть еще раз сначала.
– Ах да, конечно, давай.
Когда пульс у Эшлин пришел в норму, она решила, что тронута его желанием поделиться с нею чем-то для него важным.
– Так обрадовались они, когда я согласился вести у них колонку? – немного погодя спросил Маркус.
– О, в полном восторге!
– Эта Лиза – та еще штучка, правда?
– Она умеет убеждать, – неопределенно поддакнула Эшлин, не зная, стоит ли мыть косточки Лизе.
– Тебя должны похвалить.
– Но я ведь ничего такого не сделала! Маркус посмотрел на нее со значением.
– Ты могла бы сказать им, что уговорила меня, пока мы вдвоем лежали в постели.
В его глазах читалось желание столь неприкрытое, что у Эшлин перехватило дыхание. Она сглотнула, будто проталкивая в горло устрицу.
– Но это же была бы неправда. Маркус все не отрывал от нее глаз.
– Мы могли бы сделать это правдой, – после паузы произнес он.
Весь душевный подъем Эшлин куда-то делся. Растаял, испарился. Ложиться с Маркусом в постель казалось ей слишком рано, а отказывать – как-то старомодно. Она просто не могла понять парализовавшей ее странной робости: ей все-таки тридцать один год, и мужчины у нее были и раньше.
– Идем.
Он встал, мягко потянул ее за руку с дивана. Что-то подсказывало Эшлин, что слово «нет» он как ответ не воспримет.
– Но фильм…
– Я его уже смотрел.
Робость боролась в ней с любопытством, влечение – со страхом новой близости. Она хотела спать с ним – и пока еще не созрела для этого, но его настоятельное желание вынуждало. Она оказалась на ногах. Его поцелуи убеждали, вели, звали – и вот она уже в спальне. Плавного, медленного раздевания, чтобы вместе с одеждой исчезли стыд и неловкость, не получилось: Маркус долго возился с застежкой ее лифчика, а увидев, как мощно выпирает его мужская сила, Эшлин сочла уместным отвести взгляд и затрепетала, как пугливая девственница.
– Ты что?
– Боюсь.
– Так это не из-за меня?
– Нет, нет.
Его беззащитность несколько воодушевила ее. Она обняла его, прижала к себе, таким образом сделав ему приятное и избавив себя от необходимос