Благодаря этой системе контроля над эмоциями мне удавалось избегать множества ненужных проблем и сохранять в своём внутреннем мире относительную стабильность и спокойствие. А то, что всё это время она надёжно действовала, составляло предмет моей гордости.
Заметим: некий блокиратор. Однако в случае с Нобору Ватая «эта система отказывала». И никак не помогала «отодвинуть этого типа куда-нибудь подальше, за пределы сознания».
Выходит, Окада своей блокировкой блокировал сам себя.
– Вы живёте в очень странном месте, – сказала Мальта Кано. – Кошки ведь очень чувствительные создания.
– Однако мы живём там уже довольно давно – и мы сами, и кот. С чего бы ему пропадать именно сейчас? Почему он не ушёл раньше?
– Точно я не могу ничего сказать. Может, течение изменилось. Что-то нарушило течение.
– Течение…
Но лишь после смерти Нобору Ватая в пересохший колодец хлынула вода.
Имеет ли это какое-то отношение к тому, что я совершил там? Вполне возможно. Видимо, неожиданно выбило пробку, закрывавшую грунтовым водам путь наверх.
Я – это он
А он – это я.
Откажешься от себя, тогда ты – это ты.
Что за перевёртыши? Что ещё за Гегель с буддийским уклоном? Ведь не сам же Мураками всё это придумал, тут же века спрессованы. Где-то я уже все это…
Ну так и есть.
Ведь сказано же:
Каждая земля, каждый язык, каждая форма восприятия реальности требует каких-то определённых людей и мифов, которые наиболее чётко эту форму осознают и действуют в ней. Дилан, «Стоунз», «Битлз» и масса других прекрасных людей делают это там. Здесь этого никто не делает, почти никто. Поэтому приходится работать сразу за сто человек[158].
Открываем древнейший письменный памятник японской цивилизации, «Записки о деяниях древности» (Ко́дзики). В них мудрые старцы-монахи неторопливо повествуют о том, как призвал Повелитель Неба двух прекрасных молодых богов, Идзанаги и Идзанами, дабы навели они наконец порядок в Хаосе японской мифологии.
И был Идзана́ги чуть сильнее, а Идзана́ги чуть красивее[159]. И наградило Небо бога Идзанаги священным копьём А́мэ-но-Нубо́ко. И поднялись молодые на плавучий небесный мост Амэ-но-Укиха́си, и взялись за руки. А Идзанаги погрузил своё копье в океанский рассол и помешал там поглубже, приговаривая: «коро-коро»[160]. И когда вынул обратно, на копье осталась капля соли. Капля эта упала обратно в рассол и там затвердела. Так получился первый остров, Оноко́ро[161].
Спустились они с небес на этот остров, воздвигли Небесный Столб и возвели просторные покои. И спросил Идзанаги богиню Идзанами, свою младшую сестру: «Как устроено твоё тело?» А она отвечала так: «Моё тело росло-росло, а есть одно место, что так и не выросло. И чего-то теперь не хватает». Услыхал это Идзанаги и предложил: «Моё тело росло-росло, а есть одно место, что слишком выросло. И чего-то теперь в избытке. Давай же восполним твой недостаток моим избытком и родим страну! Согласна?» Обрадовалась Идзанами. «Это будет хорошо!» – сказала она.
Тогда Идзанаги позвал её: «Обойдём же вокруг Небесного Столба, на той стороне встретимся и супружески соединимся[162]. Ты справа навстречу обходи, а я слева навстречу обойду». Условились они, да так и сделали. И когда встретились по другую сторону столба, воскликнула Идзанами: «Как ты прекрасен, о юноша!» Отвечал ей на это Идзанаги: «Как ты прекрасна, о девушка!» – но тут же и прибавил: «Не пристало женщине говорить это первой». И не было в его голосе прежней радости.
Но всё же начали они брачное дело, и дитя, что родили, оказалось пиявкой без рук и без ног. И они посадили его в тростниковую лодку и отправили плыть в океан [163].
И родился у них затем Аваси́ма – пенный остров[164], и его тоже за дитя не сочли.
Тогда спустилось к ним Откровение Неба о том, что не годится женщине первой заговаривать с мужчиной. И пошли они снова вокруг столба, и встретились по эту сторону, и познали в себе силу Земли, и родили множество островов. Когда же появился на свет бог огня Кагуцу́ти, он тоже был здоров, но Идзанами, рожая его, опалила себя.
И отделилась на Земле смерть от жизни, и спустилась Идзанами под землю и стала жить под землёй[165].
Грехопадение Кумико заставило её спрятаться в иной мир. Что дальше?
А дальше и в ней самой, и в любящем её муже происходит то, что заложено в человеке с основ его существования.
Ситуация, которая так или иначе знакома каждому с кем-либо в паре – будь то мужчина-женщина, женщина-женщина или мужчина-мужчина.
Принятие решения.
1997.09.25–16:27
Анонимная читательница, 35 лет, замужем, детей нет:
Никак не могу себя полюбить. Это очень горькое чувство. Что нужно сделать, чтобы понравиться себе самой? Люди вокруг просто обожают себя, не прилагая для этого никаких усилий. Вот и Вы, Мураками-сан, похоже, гордитесь, что Вы – это Вы, а не кто-то другой. Я тоже хотела бы так научиться. Но разве одного желания достаточно?
Харуки Мураками:
Здравствуйте. Очень сложный вопрос.
«Чтобы любить себя, людям не нужно усилий»? Думаю, это не так. Да, у меня есть несколько качеств, которыми я горжусь. Но как только их список кончается, мне приходится иметь дело с другими своими качествами. И ситуаций, когда я жутко злюсь на себя – «Что же ты делаешь? Эх, ну что ты за человек?!» – в моей жизни хоть отбавляй.
И мне кажется, у большинства людей так же. Разве нет?
Лучшее, что я мог бы Вам предложить – это не просыпаться в три часа ночи, как советовал Скотт Фитцджеральд. Именно в три часа ночи каждый из нас чувствует себя самым одиноким существом на Земле. Таким одиноким, что хочется умереть. А для того, чтобы не просыпаться в три ночи, нужно изо всех сил двигаться днём. Тогда накопившаяся усталость не позволит Вам проснуться до самого рассвета.
Да, единых ответов у Мураками нет. Да, как и в «Норвежском лесе», мы вольны «привинтить» к финалу «Хроник» по крайней мере две или три возможные версии прочтения.
И всё же позволю себе немного помедитировать. Вернулась ли Кумико? Как завершился поход японского Орфея за своей Эвридикой? И каким, собственно, выводом заканчивается чуть ли не самый масштабный бестселлер Страны Восходящего Солнца конца ХХ века?
Как Норихиро Като в «Жёлтых страницах Мураками», так и Сибата-сэнсэй в общении со мной рекомендовали вспомнить даже не первый миф об Идзанаги и Идзанами, а то, что с ними случилось дальше – т. н. «историю первого японского развода». В этой истории мы встречаем до странного много сходства и с мифами об Орфее или Аиде, и со славянскими сказками (например, о сожжённой коже Царевны-Лягушки или о долгом бегстве от Бабы-Яги с бросанием гребней-полотенец через плечо). Но главное – с конфликтом отношений Окада-Кумико.
Попробуем наложить эти две истории друг на друга.
Ослеплённый горем, Идзанаги схватил свой меч и разрубил Кагуцучи надвое одним ударом. А тело мёртвой Идзанами схоронил в недрах горы Хи́ба[166]. Однако всё не мог забыть её, а потому спустился к расщелине на склоне Ёмо́цу-Хи́ра и вошёл в ворота Нижнего Мира – страны мёртвых Ёмо́цу-Ку́ни[167].
И позвал он жену обратно, сказав ей: «Мы с тобой ещё не закончили. Возвращайся же, и продолжим рожать Страну!» На что отвечала ему Идзанами: «Я уже отведала пищи Ёмоцу-Куни – и не могу вернуться к тебе»[168].
Но и она тосковала по мужу. И когда Идзанаги начал настаивать, сказала: «Прежде чем уйти отсюда, я должна получить разрешение богов Ёмоцу-Куни». И скрылась в подземной пещере, добавив: «Жди, пока я не вернусь, но не подглядывай, что творится со мной»[169].
Долго ждал Идзанаги, но Идзанами всё не возвращалась. И тогда, отчаявшись, надломил он священный гребень Юцуцума-Гуси, что носил в левой косе, и посветил им в пещеру, дабы увидеть, что там происходит.
И увидал он, что Идзанами лежит в пещере, и восемь разноцветных демонов грома, Якуса-но-Икадзути, раздирают её изнутри. А тело её разложилось, изъеденное личинками. Охваченный ужасом, Идзанаги пустился в бегство. Но Идзанами, в ярости от того, что муж увидел её в таком недостойном обличье, вскочила с ложа и пустилась за ним в погоню вместе с демонами грома и дьяволицей страны мёртвых Ёмо́цу-Сикомэ́.
Когда дьяволица почти настигла его, он бросил в неё те вещи, что имел при себе. И обернулись эти вещи побегом бамбука и виноградной лозой. И пока дьяволица пожирала их, он успел убежать далеко.
Но восемь демонов грома, Якуса́-но-Икадзу́ти, не отставали. Не раз, убегая всё дальше, сражался с ними Идзанаги священным мечом, но те были слишком сильны. И лишь на склоне Ёмоцу-Хира, куда он выманил их, нашлось дерево со священными персиками. Забросал он демонов плодами с дерева и наконец отогнал их прочь.
А чтобы не настигла его Идзанами, взял он огромный обломок скалы и завалил им вход в Страну Мёртвых. И закричала Идзанами по ту сторону скалы: «Что ты наделал? Отвори мне, или я буду убивать по тысяче твоих подданных каждый день!» На что Идзанаги ответил: «А я буду каждый день производить полторы тысячи новых!»