Вадим! Вот же она, разгадка! Это именно Вадим надел их и пошел к Владимиру Сергеевичу. Если так, Стас выгнал Вадима не зря.
– Значит, теперь вы вернете ему работу? – спрашивает Лиза.
Хорошо бы, чтоб вернул. Тогда Лиза сможет наблюдать за Вадимом с близкого расстояния. Возможно, даже прочитает какие-то его вещи. И найдет нужные доказательства. И подберется к Владимиру Сергеевичу.
– Работу? Нет, боюсь, Вадику это давно неинтересно. Он сто лет уже где-то за границей работает, чуть ли не в Штатах. С полгода назад в мессенджер мне написал – хвалился безудержно. Но даже если все то, что он понарассказал, на три поделить, все равно место крутое нашел себе. Как вспомню, каким я его подобрал… Отмыл, приодел, выучил. Вроде и рассержен был на него, а горжусь теперь как сыном. Старею, сентиментальный становлюсь, сами понимаете. – Стас выуживает из кармана брюк смартфон, что-то там листает, подставляет экран Лизе.
Лиза смотрит и смотрит на экран смартфона. Запонку в доме Владимира Сергеевича потерял точно не Вадим. Может ли этот кудрявый накачанный блондин с отбеленными до синевы зубами быть тем человеком в рубашке из зеркальной комнаты? Лиза снимает с него пиджак и брюки, усаживает в темное кожаное кресло – и снова слышит, как тут и там шлепаются об пол мерзкие кровавые полотенца. Вот и ответ.
– И вот чего я это все вам рассказываю, наверняка спросите вы? А это потому, что хочу вас разжалобить и дополнительных обязанностей навесить. Не затруднит вас, надеюсь. Вот визитка. – Он роется в ящике стола, выдвигает его все дальше – вот-вот выпадет ящик. Наконец находит, выныривает с визиткой, другой рукой приглаживает разлохматившиеся волосы. – Возьмите, позвоните – только не завтра, да? Не надо человека в воскресенье беспокоить. Позвоните в понедельник, в приличное время, ну там около девяти утра, попросите, чтобы приехали забрали все эти дела на чистку. Я вам тогда в понедельник ящик и отдам. Кстати, в спальне часы мои валяются. Сходите принесите их, я их сюда же сложу, пусть уж все вместе к понедельнику лежит, чтоб вам по всему дому не собирать.
Надо же, как символично, думает Лиза, поднимаясь в спальню: один человек из-за этих запонок работу потерял, а она вот получила. Но теперь другой вопрос. Мозг продолжает сходить с ума. Сегодня не так страшно, как вчера, – подумаешь, множество рук лезет из-под кровати посреди ночи и щупает ее со всех сторон, это ерунда, но как объяснить этот тяжелый запах в зеркальной комнате? Раньше во время разговоров никаких запахов не было. И никаких звуков. Как же теперь отличить разговор от галлюцинации? Что если без таблеток вещи нарочно станут показывать ей всякую дичь?
Она входит в спальню Стаса, осматривает ее. Ни на туалетном столике, ни на тумбочке никаких часов нет. Может, под кровать упали. Высокий ворс ковра смягчил бы звук, можно было и не заметить.
Держась за обитую отвратительно мягкой тканью спинку кровати, Лиза опускается на колени и вдруг замечает на обивке странные следы – будто кто-то долго-долго вел по ней влажной и грязной рукой. Веером расходятся по ворсу едва заметные примятые полосы, а в одном месте, прямо у пола, даже что-то присохло – что-то типа помидорной кожурки. Лиза машинально пытается отскрести кожурку ногтем, но та никак не поддается, присохла намертво.
Лиза скребет и скребет, а потому не сразу понимает, что она больше не одна в комнате. На ковре возле кровати лежит маленькая девочка в помятом голубом платье и белой кофточке. Девочка съежилась, прижала ноги к животу, закрыла руками лицо. Что-то страшное надвигается на нее – и на Лизу – сверху. Лиза оборачивается – и едва успевает отшатнуться от ноги, которая летит прямо на нее, но, не встретив сопротивления, проносится мимо и пинает девочку в живот, а потом еще и еще. Что же ты, Лиза, смотришь?! Встань, останови его! Но Лиза будто присохла к своему месту – не отскрести.
Девочка пытается спастись, она ползет к спинке кровати – и вдруг ее рвет фонтаном – прямо на омерзительно мягкий ворс. Мужчина в пижаме – Стас! – хватает девочку в нарядном платье – Элю?! – за шиворот и выволакивает из комнаты. Лиза остается сидеть на полу и разглядывать медленно пропитывающие спинку кровати потеки рвоты. Лизу когда-то тоже били ногами в живот. Лиза помнит, как это больно. Стас не мог так поступить с ребенком. Этого просто не может быть. Лиза не верит. Вещи опять морочат ей голову. Белая женщина отравила все вокруг.
В дверь заглядывает Стас:
– Лиза, часы-то… Ой, а чего это вы тут на полу?
Лиза аккуратно встает с пола, оправляет платье. Этот Стас отличается от того, что был здесь минуту назад. Этот переоделся в костюм – и улыбается.
– А я зашел сказать, чтоб вы часы не искали. Я как тот профессор с Бассейной – надел и забыл. Вот они, представляете?
Стас вытягивает к ней руку, и кисть руки послушно выползает из рукава пиджака, из скрепленной эмалевой запонкой манжеты рубашки и наконец – все тянется и тянется! – обнажает металлический корпус часов. Этого зрелища Лиза вынести уже не в состоянии. Она проносится мимо Стаса, взлетает по ступенькам в свою комнату и запирается там на два оборота.
Владимир Сергеевич все это время был прав. Все эти видения – никакие не свидетельства. В лучшем случае это ее личные проекции, а никакая не информация. Вещи врут, они ничем не лучше людей. Один только Владимир Сергеевич говорил ей правду.
В грудной клетке Лизы разрастается огромная уродливая дыра. Вещи всегда раньше были на ее стороне. Люди могли предать, могли исчезнуть навсегда, но не вещи. Лиза всегда могла доверять им. А теперь… Теперь против Лизы весь мир. Что это значит, Лиза? Это значит, пора подсчитать активы. Митя. Как проверить, лжет ли он?
Лиза изо всех сил напрягает мышцы предплечий, резко расслабляет их – и напрягает снова. Когда руки перестают ходить ходуном, она лезет в рюкзак, достает оттуда поганый сверток, вдыхает поглубже, задерживает дыхание – и решительно разматывает рваную резиновую ленту, разъединяет балеринку и простыню.
Пора проверить, чего стоят Митины слова.
На следующее утро Лиза просыпается, когда за окном уже установился тоскливый серый морок. День предстоит не легче, чем ночь. Может, правильней было бы провести его в постели? Лиза представляет, как спустится потихоньку на кухню, сварит себе какао и снова заберется под одеяло. А потом, может быть, даже отоспится.
Ночью опять штормило. На полу валяется скомканный влажный пододеяльник. Нужно его выстирать, следующей ночью тоже будет штормить, потому что вечером она снова пойдет к подъезду Тима, а Тим снова хлопнет дверью перед ее лицом. Лиза очень не любит это ощущение: щель стремительно сужается, из нее с силой вырывается воздух, а потом раздается резкий хлопок – будто пощечину отвесили.
Невыразимая тоска. Лиза снова чертит на истончившемся от постоянного стирания листочке график функции, расставляет случайные точки. Называть их случайными, конечно, большая натяжка – разве может Лизин мозг допустить хоть какую-нибудь случайность? Лиза терпеть не может ничего стохастического. Но тут метод Монте-Карло более чем оправдан. Нужно понять, насколько вообще эффективно и рационально придерживаться выбранной ею стратегии – таскаться к Тиму, мозолить ему глаза? Всякий раз формулы выдают цифру, отличную от нуля. Но настолько незначительно отличную…
Лизе вдруг становится весело. Древние люди тестировали свои гипотезы, кромсая птичек и зверюшек, а современные вот вероятностный анализ стохастических событий изобрели – и радуются сидят. Но так ли велика разница? Повод для радости можно найти лишь один – птичку больше не жалко, ни одна птичка больше не пострадает.
Таскаться к Тиму не выход. Тогда что если – теперь, когда Лиза знает про Яна и Тима то, что они предпочитали скрывать, – просто вынудить их играть на ее стороне?
Лиза-Лиза. Вот и ты превратилась в человека, готового угрожать, готового надавить покрепче на тех, кто заведомо уязвим. Чем ты теперь отличаешься от всех этих медведей, Лиза? Что им, что тебе лишь бы получить желаемое, а дальше хоть трава не расти.
Нет, неправда. Это другое. Она другая. Но в чем именно разница? Очень сложно объяснить. Не придумали еще современные люди таких моделей, чтобы раз – начертил график функции, расставил точки, начеркал формул – и доказал себе и другим, что не медведь. Да и бог с ним.
Лиза комкает и отбрасывает изодравшийся листочек и лезет в телефон. Необходимо переслушать ту мелодию заново. Не ошиблась ли она? Эффективно ли ее новое оружие? Лизе нужно стать сильнее, стать решительней. В конце концов, Яну и Тиму повезло выжить, они уже взрослые, а кто-то маленький прямо сейчас рискует не повзрослеть никогда.
Лиза ищет нужное видео – и вдруг натыкается на новость: обстановка в мире, трам-пам-пам, Ян Пахомов вынужден прервать свой тур, ля-ля-ля, выдающийся музыкант возвращается домой. Иногда козырь сам идет в руки. Лиза любит играть в карты, Лиза знает цену стохастическому козырю.
Когда на горизонте маячит новенький план, становится не до тоски. Лиза пишет Косте. Ей нужны цифры: когда прилетает? Каким рейсом? И пора уже вставать, через тридцать две минуты приедет Митя.
Сегодня Лиза не должна готовить завтрак, в воскресенье у нее выходной. Она чуточку ежится при мысли о том, какой увидит кухню вечером, но это приемлемая стоимость целого свободного дня, стоит ли обижаться?
Она выскальзывает из замка, доходит до парковки на Толмачева. Митя уже ждет у машины. Судя по раскрасневшимся щекам, ждет давно. Лиза уверена, что пришла минута в минуту, а он-то зачем приехал заранее?
Когда до Мити остается пятнадцать-семнадцать метров, Лиза замедляет шаг и ощупывает свои ощущения. Должны же они как-то подсказать ей, можно ли ему доверять? Лиза читала, некоторым подсказывают. Но ощущения ничего ей не говорят – кроме того, что она, кажется, рада его видеть, хотя они расстались совсем недавно, а Лиза вроде бы не склонна скучать по людям.