«С другой стороны, можно попытать счастья, ответить на её вопрос. Если что, убежать всегда успею», — решил он.
— Если я отвечу на твой вопрос, ты отпустишь меня?
— Ты сможешь уйти. Более того, я щедро награжу тебя.
— Наградишь? Чем?
Но статуя не ответила, вновь замерла в ожидании.
— Хорошо, я согласен.
Статуя чуть наклонилась вперёд и произнесла:
— У тебя будет три попытки ответить правильно. Ты готов?
— Да.
— Я спрашиваю тебя, зачем ты сюда пришёл?
Алексей недоверчиво наклонил голову:
— Это твой вопрос? Три попытки… Зачем я пришел?
Каменная голова кивнула, улыбка стала ещё шире, и клыки обнажились в нетерпении.
Друид пожал плечами:
— Я хотел получить ответы… Искал подтверждение тому, во что верил всю жизнь. Хотел найти… увидеть доказательства существования древних богов, — Алексей облизнул пересохшие губы, ответ получался сбивчивым, и он понимал это.
Внезапно он осознал, что ответить на вопрос не так просто, волнуясь, он стал торопливо добавлять:
— Я хотел получить подтверждение… то есть, убедиться, что я не ошибался. Я долгие годы искал, прочитал массу книг, по истории, религии… Я не мог не искать ответы, это часть меня. Мне нужно знать, я не хочу жить в неведении.
Алексей понял, что нужно успокоиться, набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул.
— Я хотел убедиться, что мир вовсе не такой, каким он выглядит, что в нём есть место чуду. Да! Я верю в это. Но мне хотелось в этом убедиться воочию. Увидеть, стать свидетелем проявления божественного. И приобщиться к этой силе. Понять о себе, в чём заключается мой путь. Для чего я здесь? — Алексей осёкся, удивлённый внезапным откровением.
И осторожно, словно боясь спугнуть промелькнувшую мысль, он произнёс:
— Я здесь затем, чтобы как раз понять, зачем я здесь! То есть в этом мире. Для чего я появился на свет, с какой целью, в чём моё предназначение, куда ведёт мой путь? Вот мой ответ!
Глаза статуи прищурились, словно она всматривалась глубоко в душу Алексея. Клубящаяся в них тьма словно стала плотнее.
— Это неправильный ответ, — каменное изваяние сделало шаг вперёд и приблизилось к нему на расстояние всего два шага.
— Я спрашиваю тебя во второй раз, зачем ты здесь?
Алексей захотел отступить, ему совсем не хотелось, чтобы между ним и этим жутким существом сокращалось расстояние. Но внезапно обнаружил, что не может сделать и шага. Ноги стали неподъёмные, словно их залили в бетон. Посмотрев вниз, он увидел, что его ноги покрывает серый налёт каменной пыли. Он не сразу понял, что это. Глаза фиксировали то, во что разум отказывался верить. Это не пыль покрывала его ноги, они полностью окаменели. Он их почти не чувствовал, только холод камня, который перекликался с ледяным ужасом, заливавшим его изнутри.
Паника гримасой сковала лицо Алексея, мысли дикими скакунами метались в голове: «Ни убежать, ни скрыться, это конец! Что же делать?! Что-то же можно сделать?»
Он попытался развернуться, дёрнуться в сторону или хотя бы упасть, но тщетно, ноги больше не слушались его. Они превратились в незыблемый постамент, пьедестал для ещё живой плоти.
Статуя стояла неподвижно, ожидая, когда закончатся его метания. Для неё не существовало ни времени, ни пространства, она никуда не торопилась и не торопила с ответом Алексея. Она терпеливо ждала.
«Ответ неправильный… Что же она хочет услышать? Зачем я здесь? Почему я здесь? Для чего я здесь? Она хочет узнать правильный ответ. То есть истинный. Так действительно, зачем я здесь? Положа руку на сердце?»
Алексей оставил попытки вырваться из каменной ловушки, закрыл глаза: «Я здесь потому, что я трус. Я боюсь этой жизни, что ждёт меня каждый день за дверью квартиры. Я боюсь оставаться в этой квартире потому, что там пусто и никого нет. После того, как Оля ушла от меня и забрала дочь, я окончательно понял, что ничего в этой жизни не могу. Ни купить крутую тачку, ни свозить семью на отдых за границу. Даже удержать свою женщину, в конце концов. Добиться уважения своего ребенка.
Я боюсь, что однажды увижу, как дочь смотрит на меня с презрением и сожалением — как её мать, словно видит перед собой что-то жалкое. Она смотрит, но как бы наполовину, не особо-то и видит меня, потому что её мысли заняты чем-то другим, более достойным её внимания. Я боюсь драться. Чтобы справиться с этим страхом, я всю жизнь занимался в различных боевых секциях, я оброс мышцами и стал стремительным… но бояться меньше не стал.
Я боюсь начальства и потому ругаюсь с ним и постоянно иду на конфликт и увольняюсь, громко хлопая дверью, кочуя с одного места на другое. Но, опять же, меньше бояться не стал. Я всю жизнь боюсь, что я не такой, как все, не успешный, не умный, не смелый. И ничего поделать с этим не могу. Поэтому я стал ездить с Женей по всем этим местам силы и, в конце концов, оказался здесь. Потому, что я по-другому не знаю, как бороться со своим страхом, кроме как идти напролом, ему навстречу. Поэтому я и оказался здесь, где действительно очень страшно. Все эти древние легенды и жуткие рассказы очевидцев для меня были как манок, зовущий встретиться лицом к лицу с настоящим страхом и победить его. Мне надоело бояться. Да, это так».
Алексей открыл глаза и сказал:
— Я здесь потому, что во мне живёт страх, и я хочу победить его.
Статуя кивнула, словно одобряя именно такой ответ. Улыбка стала ещё шире, принимая уже совсем неестественный оскал.
— Это неправильный ответ, — с этими словами статуя снова сделала шаг вперёд. Теперь они стояли друг напротив друга, очень близко. Настолько близко, что Алексей мог разглядеть клубящуюся тьму в пустых глазницах древнего изваяния. Она была неоднородна, в её глубине то и дело вспыхивали молнии, на короткие мгновения освещая завихрения черноты.
Звякнула сталь о камень. Алексей посмотрел вниз, из окаменевших пальцев выпал его нож. Теперь он окаменел по плечи.
«Всё, конец! Этой чёртовой штуке всё равно что я отвечу, я могу всю душу наизнанку вывернуть, и всё равно это будет неправильный ответ. Любой ответ будет неправильный».
Как ни странно, но осознав неизбежность смерти, Алексей успокоился. Всё, что можно было сделать — он сделал, осталось только принять неизбежное. «Это напоминает какую-то сказку из детства, — подумал он, — вопрос и три попытки ответа, а потом герой постепенно превращается в камень».
— Я спрашиваю тебя в последний раз, Алексей, которого друзья зовут Друид. Зачем ты здесь!
Глядя в красивое каменное лицо, покрытое сеткой мелких трещин, Алексей понимал, что не знает ответа: «Что тебе сказать? Я сказал уже всё как думаю. Всю правду. Или не всю… Хотя по большому счёту, я ведь сбежал. Ну, какая к чёрту борьба со своим страхом, если самое страшное, что есть в моей жизни, я оставил за спиной и просто сбежал. В леса, в бесконечные походы с друзьями. Всё то, чего я боюсь и за что нужно биться, осталось там, в городе, где живут дорогие мне люди. Я, по сути, ушёл с поля боя. Вот, что это такое… Это вовсе не борьба со страхом, это бегство от него. И я здесь потому, что сбежал. Но, ведь правда и то, что я хотел найти подтверждение существованию богов, хотел увидеть проявление их воли. Хотел прикоснуться к таинственному, увидеть чудо… Зачем? Потому, что хотел приобщиться к божественному, наполнить смыслом свою жизнь, которая стала бессмысленной, когда я сбежал. Хотел обрести способности, овладеть древними таинствами… Зачем мне всё это? Потому, что я хотел стать… Кем? Кем я хотел стать? Сильным и могущественным… Зачем? Чтобы быть тупо сильнее всех и никого не бояться. Быть сильнее всех и никого не бояться… Так я здесь за этим? Как же это по-детски. Всё это какая-то глупость и ошибка».
Алексей с тоской огляделся вокруг, куда хватало поворота шеи, словно ища подсказку. Серая тропа, серый туман, серые стены провала, серая каменная женщина напротив. «И я стану серым и холодным, — подумал он. — Если только не найду правильный ответ. Так зачем я здесь? Зачем я сюда пришёл? А что, если вопрос всё-таки не в том, зачем я пришёл именно в этот провал? Что, если вопрос в том, зачем я здесь вообще, в этом мире? Зачем я появился на белом свете, с какой целью? Что можно ответить на этот вопрос? Чтобы пройти свой путь? Чтобы научиться чему-то, приобрести какой-то опыт? Чтобы сделать что-то прекрасное для этого мира? Или промелькнуть как песчинка в потоке, затерявшись среди мириадов таких же песчинок, бестолковых и бессмысленных. Как можно ответить на этот вопрос? Во все времена философы и мыслители искали ответ на него. Это ведь, по сути, тот же извечный вопрос — в чём смысл жизни? Для каждого свой, наверное. А для меня в чём этот смысл?»
В памяти Алексея вдруг всплыло лицо Катюшки, когда она совсем маленькая тянула к нему крохотные ручки из кроватки. А он склонился над ней, жадно смотрел в её глаза и не мог понять, как такое могло случиться, как ему могло так повезти, что перед ним сейчас такое чудо. До её рождения он и не подозревал, что можно так любить кого-то, что такие чувства вообще возможны. На глаза наворачивались слёзы от счастья, а в груди всё щемило от нежности к этому крохотному существу. «Любовь — вот что есть самое ценное в этом мире. Мы приходим сюда за ней. Ищем её и, не найдя — страдаем. Потому, что каким-то внутренним чутьём понимаем, что всё не зря, что ты не безликая песчинка только в одном случае. Если ты нашёл любовь».
Алексей посмотрел прямо во тьму, очерченную каменными веками. Сверкающие в глубине глазниц молнии стали реже и мельче, словно притихнув в ожидании его ответа.
— Мой ответ — любовь. Мы все приходим в этот мир ради любви. Я тоже пришёл сюда ради неё. И если это не правильный ответ, значит, его не существует вовсе.
Изваяние медленно кивнуло, принимая ответ. На несколько мгновений статуя застыла, словно задумавшись, оценивая услышанное. И эти мгновения потянулись для Алексея мучительно медленно. Но ещё до того, как статуя что-то произнесла, по распространяющейся в голове и шее ледяной стуже он понял, какой будет вердикт. Язык и губы онемели, стали неподвижны. И эта неподвижность продолжала наступать дальше, заполняя собой всё, что ещё оставалось от нег