Все участники семинара:
Ха-ха-ха.
О.М.:
А напрасно смеетесь. Возможно, Россию доведут до такого безвыходного положения, что этот вариант останется единственным выходом. Я бы этот сценарий положил бы в запасник. Но возможно, в более гуманном варианте, чтобы никого не убивать, просто вирусов и бактерий напустить в нефтяные скважины, диверсионным способом, чтобы они съели всю нефть. С другой стороны, возможно, лучше погибнуть, чем уничтожить других.
Третий участник семинара:
Вы противопоставляете консерватизм и творчество, значит ли это, что вы отрицательно относитесь к консерватизму?
О.М.:
Мне не нравится слово «консерватизм». Язык не такая безобидная вещь, как кажется. Когда, в эпоху Просвещения, на основе определения сущности человека как свободы, сложилась новая концепция истории, тогда либерализм изначально получил в этой концепции привилегированное место. Либерал ― тот, кто всегда и во всем исходит из сущности человека понятой как свобода. Свобода же понимается как самодетерминируемость, самодостаточность, самообеспеченность. Свобода, свободная сущность требует освобождения от традиционных оков, от всего старого и преднайденного, поскольку старое определяет меня, оно не соответствует сущности свободы. Естественно, это не могло привести ни к чему, кроме как к эскалации свободы, понятой как эмансипация от старого. Каждый следующий объявлял себя более свободным и прогрессивным, чем предыдущий, а каждый предыдущий с точки зрения нового, объявлялся реакционным и консервативным. «Контрреволюционер», «консерватор» ― все это обидные клички, которые либералы придумали своим врагам, отсталым защитникам традиционных ценностей. Эти клички не несут в себе никакой позитивной программы. Кто такой консерватор? Это тот, кто всего лишь консервирует, сохраняет все, как есть, и больше ничего придумать не может. Когда либералы «загнали клячу истории» насмерть», отрицая все старое (например, религию, монархию и проч.) что выразилось в перманентном смертоубийстве миллионов людей, сопровождавших первые буржуазные революций в Европе, они потеряли популярность у народа и симпатии вернулись к тем, кто называл себя консерваторами. Но консерватизм означал всего лишь, что изменения должны совершаться медленно, с общего согласия, не за счет разрушения старого, а за счет плавной эволюции и т.п. Принципиально же сама схема истории и взгляд на сущность человека не претерпели изменений. Консерваторы согласились с тем местом, которое им определили либералы, правда, теперь это место оценивалось не как однозначно негативное, но как нужное и имеющее свою функцию. Легко увидеть, что приоритетным в этой схеме все равно остаются либералы. Именно они, быстро ли, медленно ли творят историю. Именно они являются источником социальных инноваций, которые потом уже, в свою очередь, позже консерваторы консервируют, сохраняют. Вот уже 300 лет считается нормальным, когда в молодости человек является либералом и революционером, а к старости ― консерватором. Подлинная трагедия консерватизма состоит в том, что он согласился с этой, по сути дела, либеральной моделью. Консерватизм согласился с тем, что свобода признается «самой существенной сущностью человека», согласился с тем, что история есть прогресс свободы и эмансипации, согласился с тем, что вперед историю движут всевозможные революционеры, согласился со своим скромным местом тормоза или якоря в движущемся механизме истории. А что? Тормоз не менее важен, чем газ....Но не пришла ли пора переосмыслить эту концепцию трехсотлетней давности? Не пришла ли пора иначе взглянуть на сущность человека, на движение истории? Не пришла ли пора консерватизму отказаться от своего имени, от своей клички, данной врагами-либералами, и породить себе имя из себя самого в соответствии со своей настоящей сущностью, которая вовсе не состоит в том, чтобы стремиться «оставить все, как есть» и «сохранять старое и традиционное»? У меня больше вопросов, чем ответов.
Четвертый участник семинара:
Какие новаторские гуманитарные практики вы бы предложили?
О.М.:
Очень много, ну, например, в пеницитарной системе, которая меня очень беспокоит. Все знают, что такое в России преступный мир, уголовное сообщество, с его языком, его законами, иерархией, культурой, шансоном, влиянием на экономику, политику и проч. Это страшная самовоспроизводящаяся гидра. Отрицательно влияющая и на внутренний климат и на внешний имидж. Это надо уничтожить. Это достигается путем прекращения общения в преступном мире, разъединения мира. Только в этом случае исчезнут всякие инициации, передачи фольклора, романтики, языка. То есть всех преступников я предлагаю сажать в одиночки. Это дороговато, но можно предусмотреть такие конструкции, что серьезно это не удорожит содержание. Другое дело, что экономический эффект от новой формы содержания, возможно превзойдет все затраты. Я не говорю о том, что исчезновение преступного мира ( как мира, а не как отдельных преступлений, которые будут), даст мощный инвестиционный, экономический эффект, экономию на правоохранительной системе. Нет, главное, что я предлагаю, пока преступники сидят в одиночках, имея возможность периодически гулять, физически работать, общаться с близкими), существенно увеличивать качество этого «человеческого материала». Зоны должны производит не блатных и умеющих в лучшем случае физически работать людей, а интеллектуалов. Ведь пока человек сидит два-три года он может выучить, например, иностранный язык. Как? Просто! Подсовывайте ему самоучители, карточки, транслируйте по радио пластинки. От безделья он его выучит. Более того, мы можем производить математиков и инженеров, философов и литераторов, ученых всех видов, если начиная с учебников, начнем подкладывать им курсы соответствующих наук. Они выучат от скуки все. И не просто выучат, они заново откроют для себя, как все это интересно, как они раньше мимо этого прошли. Более того, люди это не простые, а пассионарные, талантливые, им будет интересно и самим творчески все развивать.. Их мотивированность в сравнении со студентами (которые думают о девочках и дискотеках) в тысячу раз выше. За пять лет там можно в пробирках выращивать эйнштейнов. Открывается простор для очень интересных психологических экспериментов. Не над их сознанием. А просто по методологии обучения, что и в каком порядке им давать читать, как закреплять прочитанное, каков должны быть отдых, нагрузка, как определить изначальные таланты и по какой стезе направить. Уверен, что если бы уже сейчас где-то взяли, попробовали с десятью человеками проделать такой опыт, результат превзошел бы все ожидания, мы бы за десять лет, клянусь, могли бы получить минимум пять нобелевских лауреатов. Потом это можно распространять и дальше.
Пятый участник семинара:
А как вы относитесь к национализму?
О.М.:
К какому? К украинскому? К грузинскому? Латышскому? Плохо.
Четвертый участник семинара:
Русскому!
О.М.:
Вот видите как! У нас так и получается: чужой национализм плох, а свой хорош! Давайте будем принципиальными: национализм или плох или хорош любой. Мне отвратителен национализм поляков или украинцев. Вам, как я вижу тоже. Но, замете, им будет так же отвратителен русский национализм. А я не хочу, чтобы что-то русское вызывало отвращение у кого бы то ни было. Даже у поляков. Национализм удел наций-неудачников, одержимых комплексом исторической неполноценности. Зачем это нам? И опасность в том, что сейчас в России в решающую фазу входит то, что можно назвать демаргинализацией национализма.Рост националистических настроений фиксировался в прошлые годы, но впервые национализм вышел за пределы маргинальных слоев (скинхедов, нацболов и проч.), Темы национализма перестали стесняться на телевиденье, огромное количество культурных деятелей, артистов и проч. впервые не стесняясь (!!!) говорит о своем национализме. Определенную легитимацию нашему национализму дают события в Америке и Европе (французские пожары). Социология так же фиксирует, что лозунг «Россия для русских» поддерживаем до 15% населения и около 30 согласны с тем, что русские должны быть привилегированной нацией в России. Национализм стал модой! Тема национализма всерьез сыграет на выборах в Государственную думу 2007 года. Тот, кто будет ее использовать ― будет набирать очки, это будет стимулировать остальных не отставать ― начнется эскалация проблемы и все дойдет до довольно резкого накала. Выборы это всегда катализатор всех трендов, а националистический тренд и так довольно ярок. Между тем, совершенно понятно национализм ― единственная опасность, которая реально может взорвать и уничтожить страну. Давайте подумаем, что в ближайшем, именно в ближайшем, будущем, может угрожать стабильности в России? Проблема демографическая существует, но она даст о себе знать к какому-нибудь 2030 году. То же самое можно сказать о китайской экспансии. Окончание запасов нефти, глобальное потепление или глобальное похолодание ― это все через 50-100 лет, не раньше. А что может прервать наш поступательный рост на 5-10 процентов в год именно в ближайшие 5-10 лет? Землетрясения или цунами? Падения метеоритов? Ерунда. С нашим золотовалютным запасом и стабилизационным фондом в 200 млрд. мы залатаем любую дыру. Падение мировых цен на нефть, которого не ожидается? Или какой-нибудь азиатский кризис? Тоже ерунда. Мы амортизируем и эту беду. Технологические катастрофы? Тот же ответ ― денег достаточно. Социальные потрясения? Их не будет, даже в 95-98 годах, когда две трети России сидело без зарплаты, власть сумела справиться с социальными потрясениями. А сейчас, когда зарплата есть у всех и 75% выбирают Путина, ни на какой протест рассчитывать не приходится. Негативные социальные последствия от каких-нибудь очередных законов о монетизации, от реформы ЖКХ или местного самоуправления будут также компенсированы прибылью от продажи природных ресурсов. И никакие олигархи никакого бунта тоже поднять не смогут. Это можно было сделать еще в 2001 году. Сейчас время ушло. Да и вообще, после неудачных революций на Украине и в Грузии всерьез рассчитывать на какие-то "майданы" в России могут только абсолютно оторванные от жизни шизофреники. Так что же, власти абсолютно ничего не угрожает