Обретя свободу, князь Иван Бельский начинает новую борьбу с Шуйскими. В Думе складывается сильная оппозиция. Обидевшись на бояр, князь Иван Васильевич Шуйский вовсе перестал появляться в Думе.
Его оплошностью тут же поспешили воспользоваться его враги. К декабрю 1540 году князю Бельскому удаётся оттеснить конкурентов и самому возглавить правительство.
Князь Иван Бельский, будучи опытным политиком, действовал крайне осмотрительно и умело. Желая добить Шуйских и лишить их поддержки в традиционных для них областях страны, где потомки Суздальских князей имели наибольшую поддержку населения, князь Бельский не скупился на раздачу льгот в Новгородской земле и Владимирском и Суздальском уездах.
Его усилия были направлены лишь на закрепление собственных позиций. Общегосударственными масштабами Бельский не руководствовался.
Большим успехом нового боярского лидера, воспользовавшегося отсутствием в Думе князя Ивана Шуйского, стало его удаление из Москвы.
Князь Иван Васильевич Шуйский осенью 1541 года был отправлен с полками во Владимирский уезд под предлогом охраны границы от возможного вторжения татар.
Второе правительство Шуйских 3.01.1542–29.12.1543
Отстранённый от дел и выдворённый из Москвы князь Иван Шуйский терпеть такое унижение не мог. Он осознавал, что фактически лишён своими недругами реальной власти. Поэтому собрав своих сторонников, опираясь на новгородское дворянство, князь Иван Васильевич в ночь со 2 на 3 января 1542 года захватил власть, фактически совершив государственный переворот.
Князь Иван Шуйский послал в Москву с надёжным военным отрядом в 300 дворян своего сына князя Петра, а затем сам прибыл в Москву и вновь возглавил правительство.
Иван Васильевич учтя прошлые ошибки, решительно расправился со своими недругами.
Князь Иван Бельские и его сторонники были высланы из Москвы. Позднее князь Иван Васильевич Бельский был убит в заточении.
Другой грозный противник Шуйских, митрополит Иоасаф, попытавшийся от имени малолетнего великого князя Ивана IV, организовать крестный ход, был избит сторонниками князей Шуйских и сослан в монастырь на Белоозеро.
16 марта 1542 года был избран новый митрополит. Им стал Новгородский архиепископ Макарий, в миру Макар Леонтьев, давний сторонник князей Шуйских, исторически тесно связанных с Новгородом Великим.
Именно благодаря стараниям митрополита Макария в Москве был создан новый пантеон Святых. Наибольшее представительство получили Новгородские Святые, так как митрополит Макарий и князья Шуйские были связаны с Новгородом. При этом, при прямой поддержке Шуйских, особенно почитаемым становится культ, княжившего в Новгороде Великом, Святого князя Александра Невского. Так как Шуйские считали себя его потомками.
После особое почитание Александра Невского было поддержано великим князем и царём Иваном IV Грозным, так же являвшегося его потомком.
Как и ранее новое правительство Шуйских видели свою и государства опору в укреплении дворянского и монастырского землевладения. Обеспеченное землёй дворянство составляло основу военной мощи страны, а крупные монастырские вотчины были надёжной опорой его экономического благосостояния.
Однако господство Шуйских длилось не долго.
В мае 1542 года умер князья Иван Васильевич Шуйский, признанный лидер семейного клана. Незадолго до смерти, будучи больным, князь Иван Васильевич передал власть своим родственникам: князьям Ивану Плетню и Андрею Частоколу Михайловичам Шуйским и князю Фёдору Ивановичу Скопину-Шуйскому.
Новые правители, «не имея ни великодушия, ни ума выспреннего, любили только господствовать и не думали заслуживать любви сограждан, ни признательности юного Венценосца истинным усердием к отечеству. Искусство сих олигархов состояло в том, чтобы не терпеть противоречия в Думе и допускать до Государя единственно преданных им людей, удаляя всех, кто мог быть для них опасен или смелостию, или разумом, или благородными качествами сердца».
Это негативная характеристика, не лишена оснований. Возможно, младшие Шуйские, ранее остававшиеся в тени своих великих родственников, не имели нужных для управления страной качеств. Так бывает, что долго ожидавшие власть люди, наконец, получив её, оказываются не готовыми к новой для них роли. Следует так же учесть и то обстоятельство, что к этому времени истинный правитель Московского государства великий князь Иван IV повзрослел, и это требовало пересмотра взаимоотношений опекунов с молодым монархом.
Всё это происходило на фоне роста недовольства бояр, лишенных власти. Открыто тягаться с кланом Шуйских они не могли, их главной надеждой был взрослеющий великий князь.
Многие искали монаршего расположения. Втирались к юному великому князю в доверия, восхваляя себя и обличая своих врагов. Особенно стал близок к юному Ивану IV молодой Фёдор-Диомид Семёнович Воронцов, младший брат бояр Михаила, Дмитрия и Ивана Семёновичей Воронцовых, ещё не имевший боярского звания.
Стремясь воспользоваться близостью Фёдора Воронцова к великому князю, противники монарших опекунов стали использовать его для обличения князей Шуйских.
Ответная реакция князей Шуйских не заставила себя долго ждать. Уже ставший великокняжеским любимцем Фёдор Семёнович Воронцов, без ведома Ивана IV, был Шуйскими сослан. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения великого князя.
И без того враги Шуйских успели оговорить их перед юным Иваном IV. С этого времени начинаются гонения на князей Шуйских.
В декабре 1543 года по приказу великого князя, был убит без суда и следствия князь Андрей Михайлович Частокол Шуйский. Расправа над старшим Шуйским была не только жестокой, но и позорной. Казнь совершили великокняжеские псари, «которые на улице истерзали, умертвили сего знатнейшего Вельможу».
Растерзанное тело князя несколько часов лежало на дворе в грязи. Князь Андрей Шуйский «лежал наг в воротех два часа».
Другой видный представитель Суздальских князей Фёдор Иванович Скопин-Шуйский, ставший боярином в сентябре 1543 года, был отправлен в ссылку.
Опала постигла и сторонников Шуйских, князя Юрия Ивановича Тёмкина-Ростовского и Ивана Головина.
Таким образом, правительство князей Шуйских пало. Новыми боярскими лидерами 29 декабря 1543 года стали представители клана Воронцовых.
Воронцовы принадлежали к старомосковского боярству и были тесно связаны с великокняжеской властью.
Шуйские на вторых ролях
Опала Шуйских длилась не долго. Уже в 1544 году был возвращён из ссылки князь Фёдор Скопин-Шуйский, назначенный первым воеводой Большого полка в Костроме. В январе 1544 года боярином стал князь Александр Борисович Горбатый-Шуйский.
Однако в целом могущество Шуйских было ослаблено, если не сказать ликвидировано. Их влияние на государственные дела было минимальным. Кроме того, сама память об управлении государством Шуйскими была искажена. Молодому великому князю нашептывались все «злодеяния» Шуйских. Своё отношение к братьям, Василию Немому и Ивану Шуйским, Иван IV высказал в письме к князю Андрею Михайловичу Курбскому (1528–1583), спасаясь от монаршего гнева, выехавшего в Литву и выступившему с обличениями царской власти.
Иван IV Грозный писал: «И тако князь Василей и князь Иван Шуйские самовольством у меня в береженье учинилися, и тако воцаришася; а тех всех, которые отцу нашему и матери нашей главные изменники, ис поимания повыпускали и к себе их примирили. А князь Василей Шуйской на дядей наших княж Андреева дворе, сонмищем иудейским, отца нашего и нашего дьяка ближняго, Федора Мишурина изымав, поворовавши, убили; и князь Ивана Федоровича Бельского и иных многих в разная места заточиша, и на царство вооружишася, и Данила митрополита сведши с митрополия в заточении послаша: и тако свое хотение во всем улучиша, и сами убо царствовати начата. Нас же, со единородным братом, святопочившим Георгием, питати начаша, яко иностранных или яко убожайшую чадь. Якова же пострадах во одеянии и во алкавши! Во всем бо сем воли несть; но вся не по своей воли и не по времени юности. Едино воспомяну: нам бо во юности детства играюще, а князь Иван Васильевич Шуйской седит на лавке, локтем опершнся, о отца нашего о постелю ногу положив; к нам же не приклоняся не токмо родительски, но еже властелински, яко рабское же, ниже начало обретеся. И таковая гордыня кто может понести? Како же исчести таковыя бедне страдания многая, яже в юности пострадах? Многажды позно ядох не по своей воле.
А казну деда и отца нашего бесчисленную себе поимаша; и таково в той нашей казне исковавши себе сосуды злати и сребряни и имена на них родителей своих подписаша, бутто их родительское стяжание; а всем людей ведомо: при матери нашей и у князя Ивана Шуйского шуба была мухояр зелен на куницах, да и те ветхи; и коли бы то их была старина, и чем было суды ковати, ино лутчи бы шуба перемепити, да во излишнем суды ковати. Что же о казне дядь наших и глаголати? Все себе восхитиша. По всем на грады и села наскочиша, и тако горчайшим мучением, многоразличными виды, имения ту живущих без милости пограбиша».
Из приведённого текста видно, что обвинения, предъявленные царём князьям Шуйским были очень серьёзными.
Иван IV обвинял своих опекунов в казнокрадстве, в неуважении к имени своей матери, в расправах над боярами и, наконец, в собственном плохом воспитании.
Этот документ на долгие годы стал характеристикой правления Шуйских и никогда не подвергался какому-либо анализу. Хотя следует учитывать, что данное высказывание было сделано Иван IV Грозным, во время его полемики со своим политическим оппонентом князем Андреем Курбским, и является не констатацией его юношеских впечатлений, а ответом на предъявление обвинения в плохом управлении страной и тирании по отношении к своим подданным.
С помощью такой политической демагогии, царь пытался оправдать свои жестокие поступки, в отношении собственных подданных, и военные неудачи во внешней политике. Словом, Иван IV хотел списать все свои неудачи и злобный неуравновешенный характер на своих опекунов. Казнив множество своих подданных, в том числе и высших государственных сановников, совершенно нелепо обвинять кого-либо в гонениях на бояр.