Но потоп не мог бы их принести, потому что предметы, более тяжелые, чем вода, не могут плавать по ее поверхности, а значит, названные мною предметы не могли бы оказаться на такой высоте, если бы не были туда занесены на поверхности воды, а из-за их тяжести такое невозможно.
Там, где в долины никогда не заходили морские воды, мы никогда не находим раковин. Как, например, в долине Арно, выше Гольфолины (это скала, в древности соединенная с Монте Альбано в виде барьера, который придерживал и запруживал эту реку наподобие плотины). И прежде чем излиться в море, находившееся у подножия скал, река образовывала два огромных озера. Первое из них находилось там, где ныне располагается прекрасный город Флоренция. Монте Альбано тянулась до тех мест, где ныне располагается Серравале. От Валь д’Арно до Ареццо вверх располагалось второе большое озеро, которое изливало в первое свои воды. Оно занимало почти всю долину Арно на добрых сорок миль. И эта долина принимала в себя всю землю, приносимую с водой и расположенную у подножия горы Прато Маньо в виде толстого слоя, не размытого пока реками. В этой земле до сих пор можно определить глубокие русла рек, которые когда-то тут протекали, спускаясь с гор. И в этих руслах не видно ни морских раковин, ни других признаков морского ила или останков морских животных. Множество раковин мы находим там, где реки изливались в море, потому что в таких местах морская вода была менее соленой из-за того, что к ней примешивалась вода речная. Например, такую картину мы видим там, где некогда с Апеннинских гор стекали реки в Адриатическое море. Среди гор там обнаруживается большое количество раковин вкупе с налетом морской почвы. Раковин полны и все каменные глыбы, которые там добываются.
То же самое характерно для того места, где воды Арно падали с Гольфолинской скалы в море, уровень которого тогда находился выше (в те времена оно было выше, чем Сан-Миниато аль Тедеско). Там есть берега, полные раковин и устриц, застывших внутри горной породы. А в сторону Валь ди Ньеволе раковины не распространялись, так как пресные воды не достигали этой части.
Итак, раковины не были потопом принесены из моря. Так как воды, шедшие с суши, хоть и не притягивали на сушу морские воды, все же приводили в движение и мутили морское дно, так как вода, пришедшая с суши, отличается более сильными течениями, чем вода из моря, а значит, имеет большую силу. Такая вода вторгается в воды моря, двигает то, что находится на дне, и двигает все предметы, которые могут быть передвинуты, в том числе и раковины, и другие подобные вещи. При этом вода, пришедшая со стороны суши, гораздо более мутная и тяжелая, чем морская. Поэтому я не могу назвать ни одного способа, которым раковины могли бы быть до такой степени глубоко унесены на материк потопом, разве только они там рождались в бытность там моря.
Не мог потоп занести то, что рождено морем, на вершины гор, разве что когда-то море, разлившись и поднявшись, заняло такие территории, что превзошло высоту горных пиков и добралось до мест, указанных выше. Но такое повышение воды произойти просто не может, потому что тогда на местах, с которых вода ушла, чтобы столь сильно повыситься где-то в другом месте, должны были бы появиться пустоты. Если же ты возразишь, что эти пустоты просто заполнились бы воздухом, ранее уже было сказано, что не может тяжелое быть выше, чем легкое. И если это так, даже во время потопа воды текли бы с гор в сторону моря, а не с моря в сторону гор. И если бы текли они с гор в море, то и раковины они несли бы не к горным вершинам, а наоборот – вниз. Если же ты возразишь, что воды все же поднялись на огромную высоту и принесли раковины на склоны гор, я напомню, что предметы тяжелее, чем вода, по воде плавать не могут, а значит, они не могли бы быть принесены так высоко, лежа на поверхности воды. Они остались бы ближе к дну, и сдвинуть их оттуда могли бы только удары волн, но даже в этом случае они не удержались бы на поверхности. Потому что, даже если ты возразишь, что волны все же могли выбросить раковины на гору, я отвечу – на большой глубине волны разворачиваются рядом с дном в сторону, противоположную той, в которую двигаются на поверхности воды. Это можно подтвердить тем, как мутнеет море рядом с берегом благодаря песку и земле, которые волны отторгают от берега и несут в противоположную сторону.
Если бы потоп перенес раковины на 300–400 миль от берега, он переносил бы их, перемешивая с предметами самой разной природы и разного происхождения, и нарушил бы тот порядок, который характерен для обитателей морского дна. Но, находя на большом расстоянии от современного моря остатки морских животных, мы видим, что там вместе представлены раковины, устрицы, каракатицы, при этом те, которые в море селятся большими сообществами, и на суше располагаются так же; а те, которые в море живут по отдельности, скажем, отшельники, при нахождении их в районе современных гор точно так же отделены друг от друга пространством. То есть они остаются расположены так же, как жили когда-то на морском дне. При этом, когда мы находим большие семьи устриц, хорошо видно, что у большинства из них створки сомкнуты, а это значит, что море оставило их здесь еще живыми.
Эскизы к миланскому коню Леонардо да Винчи. В итоге, скорее всего, на свет должен был появиться не просто конь, а конный памятник герцогу Франческо Сфорца (90-е гг. XV в.)
В горах Пармы и Пьяченцы можно обнаружить великое множество раковин и остатков кораллов; когда работал я в Милане над фигурой большого коня[8], крестьяне приносили мне в мастерскую целые мешки, наполненные ими. Среди этих раковин и кораллов много было тех, что сохранились практически в первоначальном виде.
Под землей и в пустотах старых заброшенных каменоломен люди много раз находили старинные деревянные балки, давно изменившие свой вид и потемневшие; например, подобные находки были сделаны в каменоломне Кастель Фиорентино. Видимо, там они оказались еще до того, как на этом уровне отложился ил, извергавшийся в море рекой Арно и покрывавший всю эту местность, и до того, как равнины Касентино ушли под землю благодаря все тем же наносам, перемещенным сюда водами Арно. В Ломбардии, в Кандии, около Александрии делла Палья, при рытье колодцев был обнаружен нос огромного старинного корабля, лежавшего под землей на глубине примерно десять локтей. Так как корабельное дерево хорошо сохранилось и корабль был прекрасен, мессер Гуальтери, для которого рыли колодец, приказал освободить нос корабля от земли и открыть его для обозрения.
Также в горах Вероны находят камни красного оттенка, перемешанные с окаменевшими раковинами, которые иногда даже выпадают из общей массы обособленными, видимо, потому, что когда-то тонкая оболочка раковин, прежде чем исчезнуть, не дала им прочно соединиться с камнями.
Когда перемещаются массы земли, перемещается и центр тяжести земли. Когда вода переносит землю, то там, где эта земля была, тяжесть уменьшается, а там, куда она прибывает, – тяжесть увеличивается. Это можно подтвердить тем, что реки всегда несут с собой землю, которая делает их мутными. Несут они ее до моря, где речная вода, оставив землю на дне, становится более прозрачной. Такое путешествие проделывает вся земля, принесенная любой рекой из ее русла и со стороны гор.
Та земля, которая ушла далее от центра мира, стала легче. Также более легкой стала земля, через которую прошло больше текучих вод.
Следовательно, чем больше рек вытекает из какой-то местности, тем легче в этой местности почва. Примером здесь можно назвать Альпы, отделяющие Италию от Германии и Франции: здесь берут начало реки Рона, Рейн, Дунай, По. В эти реки впадают бесчисленные притоки, которые, как легко заметить, всегда кажутся мутными из-за больших масс переносимой земли, которая направляется к морю. Морские берега постоянно двигаются в сторону моря и как бы отгоняют его с первоначального места. Там, где находится самая низкая часть Средиземного моря, располагается часть русла и дельта Нила – величайшей реки, которая в это море впадает. С Нилом соединяется множество притоков, которые раньше сами по себе изливались в Средиземное море.
Некогда в Средиземноморском заливе, который как море принимал могучие реки Африки, Европы и Азии, воды доходили до склонов гор, окружавших его. Вершины Апеннин в этом море располагались в виде островков, окруженных водой. Африка еще не обладала огромными равнинами вблизи от этих побережий, и Мемфис стоял на самом берегу моря. А там, где в Италии сейчас располагаются равнины, над которыми летают птицы, разливалась водная гладь, в которой резвились рыбы.
Люди несправедливы, когда сетуют на бег времени и винят его в том, что он слишком быстр; на самом деле его протекание довольно медленно. Просто память, данная нам природой, дает нам возможность ощущать каждую давно минувшую вещь почти реальной в настоящее время.
Когда происходили крупные разливы рек и тонкий ил, принесенный ими, откладывался поверх морских животных, живших под водою на дне, эти животные оказывались глубоко под толщей ила. Они неизбежно погибали, во-первых, из-за большой тяжести, а во-вторых, из-за недостатка питания. Проходило время, уровень воды падал, соленые воды стекали с тех мест, которые были залиты ими, и тот самый ил, что похоронил под собой морских животных, обращался в камень. Створки раковин тех особей, что уже погибли, заполнялись илом вместо тел разложившихся моллюсков; таким образом, окаменевал не только тот ил, что окружал эти раковины, но и тот, который оказался у них внутри. И в итоге пустые раковины оказались прочно вмурованы в слои окаменевшего ила.