Паладин обнял меня и вновь утянул в сумеречное облако, в котором я постепенно начала различать силуэты спальни. Смятое одеяло. Столик. Раскрытая дверь в уборную.
— Генри, зажги свет! — в испуге воскликнула я, пытаясь избавиться от стиснувшего грудь страха.
Мужчина потянулся к лампе и поджёг её огнём на пальце.
Тёплые лучи озарили спальню, рассеяли тьму и чуточку меня успокоили. Я натянула одеяло до плеч и села на постели, убирая с лица рассыпавшиеся волосы. Подняла голову и встретила тревожный взгляд паладина.
— Что ты сделал, Генри?!
Обида жгла изнутри! Зачем он позволил мне испытать вновь этот ужас?! Никогда больше не вернусь туда!
Генри нахмурился и потянулся ко мне.
— Нет! — сдавленно проговорила я, выставив вперёд руку. — Не обнимай, не надо! Зачем?!
Мои пальцы упёрлись в твёрдую грудь Генриха. Он покорно вздохнул и заиграл желваками, не сводя с меня тёмно-серых, наполненных бездонной глубиной глаз.
Его обжигающие пальцы провели по моим плечам, касаясь на шее шрамов, оставленных колдуном.
— Ты с самого начала знал, кто я, верно?! — ощетинилась я. — Я увидела у тебя в уборной шапку! Маги могут по вещи найти хозяина — именно это ты и сделал, да?! Нашёл меня!
— Да, я нашёл тебя благодаря шапке, но без всякой магии: на ней остались твои волосы. Огненный рыжий очень редкий цвет. Сказал, что хочу рыжую женщину — и ты сама пришла.
— Ты понял, что я зачарованная и использовал, чтобы добраться до тёмного?!
Плечи задрожали, по щекам потекли слёзы. Генри прижал меня к груди и покачал. Я позволила: мне было очень страшно и тяжело.
— Тише-тише, Трис, — он гладил по голове, невесомо целовал в волосы.
Я почти перестала дрожать.
— Ты не зачарованная, как ты могла такое подумать?.. А, ты же потеряла память… — Генри крепче обнял и поцеловал в лоб. — Не сомневайся, ты истинная, огненная моя леди.
— Истинная? — пропищала я, чуть не задохнувшись от откровения. — У меня есть хранилище? Ты видел его?
— О, я видел твоё хранилище. Оно чудесно, хоть и иссушено долгими пытками, — голос паладина понизился, прозвенел сталью.
Генри гладил меня в тишине тёплыми ладонями. Я прижалась к его груди мокрым лицом и беззвучно заплакала.
— В тебе проснулась сильная магия, — прошептал он. — И ты её не контролируешь.
— Всё происходит само, — подтвердила я, всхлипывая.
— Это очень опасно. От спонтанной магии огня можноспалить дом и себя ненароком, — Генри поцеловал пальчики. — Попробуй, хочу посмотреть, сумеешь ли ты совладать с нею. Ни одна женщина ещё не сумела. Но ни одна ещё и не направляла огненную стрелу в обидчика.
Я попыталась вызвать прежние покалывание в ладонях, но не смогла. Пробуждение магии всегда сопровождалось тревогой. А сейчас, рядом с Генри, во мне было тихо и упоительно спокойно.
— Не могу. Совсем.
Генри снова поцеловал пальцы.
— Если узнают о магии огня, тебя предадут Праведному Суду. А это смерть. Не открывай никому способностей.
— Я постараюсь… Но оно возникает само, когда мне страшно.
— Я возьму тебя под свою защиту. Ничто не будет угрожать тебе. Возможно, ты научишься справляться: я научу.
— Ты ведь нарушаешь свой кодекс Света тем, что пытаешься помочь? Скрыть магию?!
— Нарушаю. Потому молчи, — сказал он сурово.
Я прижалась к Генри, слушая успокаивающее биение сердца в его груди и согреваясь теплом его тела. Близость паладина внушала покой и уверенность. Внутри разливались безмерная благодарность и трепет. Доверие.
Я нашла того, кто был для меня всем.
Всем.
— Может быть, это и к лучшему, что ты ничего не помнишь… — глухим голосом сказал Генри. — Все кошмары останутся позади.
23 Поговорим без стеснения
— Я тебя больше ни на шаг от себя не отпущу, милая моя! — твёрдо сказал Генри, отстранив, и поглядел в глаза.
Сильные мужские руки держали за плечи. По телу пробежали мурашки от воспоминания о башне. Разум начал трезветь от любовного дурмана с примесью вербены.
— Мне было так страшно… Зачем ты заставил меня искать тёмного?
— Я хочу наказать его, — выдохнул Генри, глаза его сверкнули холодом стали. — Отомстить за всё: он убил отца, моего наставника Грона и чуть не убил тебя… Я не думал, что он сразу нас заметит. Хотел лишь разведать путь. Прости, что подверг тебя опасности.
Очень приятно, что ты беспокоишься за меня, Генри. Но кто я тебе, чтобы ты так беспокоился? Любовница на одну ночь! Унизительно, унизительно… Я выжила, но не знаю, что делать дальше… гореть мне со стыда за продажную ночь!
Я отвела взгляд, начала озираться в комнате, искать платье, башмаки…
— Трис, повторяю, — паладин обнял ладонями моё лицо, заставил поглядеть на себя, — ни на шаг не отпущу. Нам хорошо вместе.
Тут ты прав, Генри, всё было прекрасно. Но я не признаюсь тебе — очень стыдно признаться в том, что получила удовольствие в постели с незнакомым мужчиной. Ещё и за деньги.
Я опустила глаза, но покрасневшие щёки, кажется, выдали меня с головой.
Генри рассмеялся. Так искренне, что я тоже не сдержала улыбки. Прижалась головой к его плечу, чтобы он не видел, как горит лицо.
— Огненная моя леди, — прошептал он ласково, погладив по волосам, и поцеловал в макушку. — Обожаю тебя. Не переживай ни о чём! Давай выпьем ещё вина и поговорим. Теперь уже без всякого стеснения. Хорошо?
Генри отстранил меня и приподнял бровь.
— Ну, давай, — мило улыбнулась я.
На самом деле, мне страшно интересно было узнать о магии от воина Света. И хотелось понять, что же делать мне дальше со своими способностями? Как научиться владеть ими сознательно, а не во время испуга? Я хотела учиться у Генри.
Паладин встал с постели и накинул халат, скрыв мускулистое тело под шёлком плотно прилегающей ткани.
— Сейчас принесу вино. Хочешь ещё чего-нибудь? Может, перекусить?
— Спасибо, Генри, — ласково улыбнулась я. — Я не успела проголодаться. Ужин был таким плотным, я на два дня вперёд наелась.
— Зря ты так думаешь, — многозначительно нахмурился паладин. — Магия отнимает много сил. Как и то, чем мы тут занимались.
Генри поцеловал меня в губы и скрылся в дверях, унеся с собой аромат вербены и прекрасную широкую спину, рядом с которой я ощущала желанное спокойствие.
Я бросила взгляд на раскиданную постель в отсветах лампы. Вспомнила начальное стеснение и стыд, а потом опьяняющую страсть и доверие. Мне с Генри и правда было хорошо. Он ни в чём не упрекал меня, глядел с нежностью и обожанием, хотя, конечно, знал о том, что мной владел тёмный.
Этот обезображенный Тёмный Лорд, как назвал его Генри. Чудовище, которое должно быть наказано за издевательство над людьми! Надеюсь, мой воин Света остановит колдуна и отомстит ему за всё, что он со мной сделал!
— Трис, ты вся белая, — отозвался Генри, появившись на пороге с бутылью, бокалами и тарелкой сыра. — Тебе срочно нужно подкрепиться.
Генри поставил тарелку на постель и принялся наполнять вином бокалы. Я приподняла тарелку и откинула одеяло, чтобы он мог лечь рядом со мной, обнажённой.
Мужчина поглядел через плечо, отставляя бутыль, и расценил всё верно. Скинув халат, забрался ко мне с бокалами, и я накрыла нас обоих.
— Ты прекрасна, — засмотрелся он на слегка открытую круглую грудь. — Я уже совершенно забыл, каково это любить. Давай выпьем за обретение друг друга!
Генри протянул бокал.
Любить? Ты что мне в любви сейчас признался, Генри?
Я смущённо отвела взгляд. Кто знает, как принято у паладинов? Может, они всем подряд признаются. А “совершенно забыл, каково это” — возможно, означает, что провел неделю в походе без женщины. Не думай об этом, Трис. Он не твой мужчина, и никогда не будет твоим.
Но так хочется…
Я отпила. Вино было великолепным. Терпким и в меру сладким. Готова поспорить, это было очень дорогое вино, которое пьют лишь короли и герцоги у себя в замках.
Теперь, когда стеснение осталось за дверьми спальни, я могла насладиться изысканным угощением и мужчиной, лежащим рядом. Пусть счастье продлится всего лишь до рассвета, но сейчас я была очень-очень счастлива.
— Во-первых, милая моя, — произнёс Генри, отставив бокал на столик. — Никто не должен знать, что у тебя есть магические способности, а то прямиком попадёшь под Суд.
— Ты сказал, Суд это смерть? Почему?
Я развернулась всем телом, чтобы лучше видеть лицо Генри и его глаза.
Он взял мою руку и принялся уже привычно поглаживать пальцы.
— Суд — это страшно, Трис. Это приговор. Я присутствовал на нескольких. — Рука Генри замерла, он сжал зубы, и голос стал сдавленным: — Магистр трахает подсудимую, чтобы определить происхождение её силы. Пускает ей кровь на алтарь, потом обжигает тело праведным огнём. Ни одна из подсудимых не выжила.
Я вздрогнула. Генри крепче сжал руку и вновь стал ласкать.
— А если девушка истинная, её отпускают?
— Ты хочешь признания из уст магистра, который на глазах всего света раздвинет тебе ноги и вывернет наружу хранилище?
— А ты разве не можешь подтвердить, что я истинная, раз ты во мне уверен?
— Я не магистр, к сожалению. У меня нет такой власти. И потом, мы любовники, а это исключает вес моего слова, как в твою защиту, так и против тебя.
— Значит, придётся прятаться…
— Да, — кивнул Генри. — Если станет известно о твоих способностях к магии огня, тебя в любом случае, заставят пройти через праведный огонь, кем бы ты ни была: хоть крестьянкой, хоть принцессой.
Принцессой: смешно. Ты умеешь шутить, Генри.
Я вытянула шею и набрала воздуха в грудь.
Да, похоже, лёгкой жизни не будет.
— И ещё ты великолепный целитель, Трис, — Генри поднёс мою руку к губам. — Ты излечила меня.
— Ну, думаю, любая девушка смогла бы дать тебе то, что ты хотел...
Лицо запылало, когда вспомнила о минутах страсти, когда Генри был во мне. Как я стонала и что-то невразумительное шептала… Как старалась уменьшить щель в его хранилище всей своей любовью.