***
Утро началось с тишины. Я сидела у камина, завернувшись в мягкий плед, и наблюдала, как языки пламени танцуют за прозрачным экраном. В голове крутились мысли о Кайсе. Этот геро-лайс настоящая загадка. То отталкивает, напоминая о своей «свободе», то смотрит так, будто я единственное, что имеет значение в этой вселенной. То шутит, будто между нами ничего нет, то касается меня так, что сердце пропускает удар. Что ему в итоге нужно?
Я усмехнулась. Атиш до сих пор не появился — утром он заявил, что нужно «подкрутить пару деталей» в корабле. Что на Земле, что здесь мужчины остаются мужчинами: дай им только повод повозиться со своими «игрушками». Но в этом была своя прелесть. Увлечения делали их живыми, настоящими.
В дверь постучали.
- Войдите.
Каково же было мое удивление, когда на пороге оказался Кайс. Он вошел, как всегда, без лишних церемоний, и опустился рядом со мной на диван. Его бедро слегка коснулось моего, и я замерла. Делает ли он это специально?
- Чего делаешь? — спросил он, оглядывая комнату. — Даже визор не включен.
- Знаешь, у меня на родине говорят: можно вечно смотреть на воду, на то, как кто-то работает, и на огонь, - махнула я рукой в сторону камина.
- А, - кивнул он, и в его желтых глазах мелькнула искорка интереса. — Значит, ты не занята. Пойдем прогуляемся. На сто сорок восьмом этаже есть питомник. Может, поможешь с выбором?
Я приподняла бровь. Ну и куда мне деваться? Все равно ничем не занята, а Атиш еще не знаю когда закончит.
- Ладно, идем, - согласилась, вставая с места.
Это был не просто парк — это была целая вселенная развлечений. Мы вышли на смотровую площадку, и перед нами открылся потрясающий вид: многоуровневый парк аттракционов, где неоновые дорожки светились всеми цветами радуги, а воздушные трамваи бесшумно скользили между башнями из стекла и стали. В центре возвышался гигантский «Кристальный водопад» - поток переливающейся жидкости, которая то рассыпалась на миллиард сверкающих капель, то снова собиралась в единое целое, создавая гипнотические узоры. У меня от детского восторга все сжалось в груди.
- Здесь внизу питомник, - Кайс указал на уровень ниже, где среди искусственных холмов и пещер резвились фурсики. — Но сначала я хотел показать тебе кое-что другое.
Он провел меня к прозрачной платформе, и мы шагнули на нее. Пол тут же ожил — под нашими ногами расцвели светящиеся цветы, повторяя каждый шаг.
- Куда направляемся? — спросила я, чувствуя, как ветер играет с моими волосами.
- Увидишь.
Платформа плавно понесла нас через парк. Мы пролетали над «Садом иллюзий», где деревья меняли форму и цвет, над «Лабиринтом зеркал», в котором отражались тысячи наших силуэтов, и, наконец, остановились у огромного купола с надписью «Галактика фурсиков». Внутри было еще невероятнее. Пространство напоминало миниатюрную вселенную: крошечные планеты, покрытые мягким мхом, медленно вращались в воздухе, а между ними порхали фурсики, оставляя за собой серебристые следы. Некоторые играли в «космические гонки», катаясь на плавающих платформах, другие спали, свернувшись клубком на искусственных астероидах.
- Как думаешь, какого взять?
Огляделась и увидела маленького фурсика с шоколадной шерсткой и золотистыми полосками. Он сидел на одной из планет, наблюдая за нами умным взглядом.
Я скрестила руки на груди:
- Ты хочешь именно фурсика?
- Ну да, - задумчиво ответил Кайс.
Мы с полчаса еще ходили, выбирали питомца, но так никто и не откликнулся на энергию его лиафрита.
- Может мне не суждено иметь питомца? Я же не такой как обычные адаронцы...
- Возможно нужно поискать еще, а твой фурсик где-то сидит и ждет тебя? — пожала плечами. — Но ты не расстраивайся. Не всегда за один раз можно найти кого-то своего.
Кайс махнул рукой, будто фурсики и правда были ерундой, но я заметила, как его пальцы слегка сжались. Решила не давить — вместо этого потянула его к ближайшей горке, чьи виражи взмывали до самого купола парка. Мы носились как дети: смеялись, пока ветер вырывал из легких крики, спорили, кто громче заорёт на спуске, а после, вывалившись у подножия, едва переводили дыхание. Он швырнул в меня бумажным стаканчиком от попкорна, я ответила пригоршней конфетти — как дети малые.
На обратном пути Кайс купил мороженое — два шарика, розовый и серебристый.
- Ты вообще понимаешь, как ешь мороженое? — нахмурился он, глядя, как я откусываю от вафельного рожка. — Это же не яблоко! Его нужно лизать, а не грызть, как бешеная файра.
- Ой, да ну тебя, - я рассмеялась, толкнув его плечом. — Я так люблю, и ничего с этим не поделаешь.
- Любишь неправильно, - он ухмыльнулся и внезапно протянул руку, запустив пальцы в мои волосы.
- Эй! — я попыталась увернуться, но он уже растрепал их так, что половина прядей выбилась из хвоста. Я шутливо замахнулась на него, потеряв равновесие, и тут же почувствовала, как его свободная рука обхватила мою талию, крепко прижимая к себе.
На мгновение мир замер. Его пальцы слегка впились в мой бок, а дыхание обожгло щеку. Я застыла, чувствуя, как сердце бешено колотится — то ли от смеха, то ли от чего-то другого. Его глаза, обычно насмешливые, стали вдруг серьезными, почти... изучающими. Всё замерло: его дыхание на моей щеке, тепло ладони под тонкой тканью блузки, серебристые искорки лиафрита, вспыхнувшие на его запястье. Сердце колотилось так, будто мы всё ещё неслись с горки, а не стояли в полушаге от поцелуя.
Но прежде, чем я решилась потянуться к нему, чей-то резкий голос разорвал этот момент.
- Выродок!
Мы оба вздрогнули и разомкнулись. Перед нами стоял мужчина средних лет, ашур в униформе работника парка. Его лицо искажало отвращение, а пальцы сжимались в кулаки, будто он еле сдерживался.
- Посмотрите на него! - он ткнул пальцем в Кайса. — Сам урод, не пойми кто, смешанной крови, а еще так обращается с женщиной! Ты должен ноги ей целовать, что она вообще посмотрела в твою сторону! Девушка из райфис, видно, еще не знает наших правил, раз позволяет тебе такое!
Кайс замер. Я видела, как его плечи напряглись, но не от злости — скорее, от привычного ожидания удара. Как будто он уже тысячу раз слышал подобное и просто... смирился. Но я — нет.
- Вам-то какое дело? — мой голос прозвучал хлёстко, как удар. — Если вам нравиться пресмыкаться перед женщинами — пожалуйста, но не навязывайте это остальным! А называть кого-то выродком только из-за особенностей расы... — я сделала шаг вперед, чувствуя, как лиафрит под кожей пульсирует ярче от злости, - этот «выродок» умнее и добрее некоторых узколобых павлинов, которые лезут не в свое дело. Он настолько красив, что дух захватывает, так что оставьте свое мнение при себе и не позорьтесь дальше.
Мужчина было открыл рот, но я уже схватила Кайса за руку и потащила прочь, оставив того стоять с глупым выражением лица.
- Совсем обалдели, - бубнила я, сжимая пальцы Кайса так сильно, что, кажется, могла оставить следы. — Кто их вообще просит лезть в чужие...
Я запнулась, подняв на него взгляд. Его глаза потемнели. Не просто стали глубже — в них будто вспыхнула целая буря. Что-то дикое, необузданное, чего я раньше никогда не видела. Не злость. Не радость. Нечто голодное, ненасытное, будто он годами сдерживал это — а теперь больше не мог.
- Кайс?.. — я едва успела прошептать, но мой голос дрогнул, растворившись в горячем воздухе между нами.
Он швырнул мороженое в урну, в два шага сократил дистанцию и прижал ладони к моим щекам. Грубо. Отчаянно. Его пальцы впились в кожу, будто боялись, что я исчезну, если он ослабит хватку хоть на миг. А потом губы. Они нашли мои прежде, чем я успела понять, что происходит. Горячие, требовательные, они не просили — они брали. Я почувствовала вкус мяты на его языке, резкий контраст со сладостью розового мороженого, которое еще секунду назад таяло у меня во рту. Он ворвался без спроса, захватывая, исследуя.
Я замерла, сердце колотилось так сильно, что, казалось, он слышит его. Страх? Волнение? Не знаю. Но когда его пальцы сжали мои виски, а язык скользнул глубже, я ответила. Это не был нежный поцелуй. Это было землетрясение. Дыхание сплелось в горячий, прерывистый ритм, его грудь прижималась к моей так сильно, что я чувствовала каждый удар его сердца — быстрый, неровный, как у беглеца. А где-то в глубине, сквозь ярость и смятение, прорвалось что-то давно спрятанное — голод, страх, надежда.
Я ухватилась за его рубашку, сминая ткань в кулаках, не зная, то ли оттолкнуть, то ли притянуть ближе. Мир сузился до точки — до его губ, его рук, его дыхания. А потом он оторвался. Так же внезапно, как начал. Оставив мои губы обожженными, язык онемевшим, а мысли пустыми.
- Прости, - прошептал он, но в его глазах не было раскаяния. Только вызов. И что-то еще...
И прежде, чем я собралась с ответом, он уже шагал к лифту, оставив меня наедине с бешеным стуком сердца, дрожью в коленях и вкусом розового мороженого на губах, теперь смешанным с мятой.
Кайс так и не появился, но я не стала искать его — если он хочет побыть один, пусть будет так. Я так поняла, что он никак не может разобраться, хочет ли он развода или нет. Иначе с чего бы ему целовать меня... да еще и так.
Вечер прошел тихо и уютно. Провела время с Атишхаром и его Фурси — фурсиком, которого он принес с собой. Этот маленький серый комочек шерсти напоминал земного кота, только с более выразительными глазами и с вспыхивающим лиафритом на шерстке. Он прыгал по кровати, ловил закатные лучи солнца, а потом внезапно устроился у меня на коленях, мурлыча что-то на своем языке.
- Кажется, он тебя полюбил, - улыбнулся Атиш, наблюдая, как фурсик тычется мордочкой в мою ладонь.
- Или просто выпрашивает угощение, - рассмеялась я, но сердце растаяло от этой сцены.
Позже, когда фурсик уснул, свернувшись калачиком на подушке, Атишхар обнял меня и прошептал:
- Завтра третий этап.
Я вздохнула, прижимаясь к нему.