Что бы это ни было, мое тело гудит, разум затуманивается, и я понимаю, что сегодня вечером могу попасть в серьезные неприятности, если не буду осторожен.
— Но знаете что, Рэт? Если у нас будут длительные рабочие отношения, нам придется узнать друг друга, кое-что личное, и это нормально, потому что это только укрепит нашу связь. Улучшит. — Она сжимает мою руку, и у меня возникает всепоглощающее желание притянуть ее к своей груди, прижать к стене и провести языком по ее шее. Ага, я в полной заднице. — Поверьте, на каждую смущающую историю, которую я узнаю о Вас, я отвечу своей.
Она подмигивает, а затем накладывает себе немного еды.
И поскольку я тот еще засранец, смотрю, как она наклоняется, и любуюсь ее идеальной маленькой попкой и отсутствием линии трусиков.
В полной… заднице.
Когда Чарли сказала, что будет открывать мне секрет о себе каждый раз, когда Роарк или Брэм обнародуют что-то обо мне, она не солгала.
На самом деле она свято держит слово.
За вечер, к моему несчастью, она узнала, что я писаю в мусорные корзины, когда напиваюсь, что однажды я застрял головой в перилах лестницы и пришлось вызвать пожарных, чтобы освободить меня, что однажды я неделю ходил в юбках на занятия и… ко мне в ванную зашли, когда я брил нижнюю часть тела и у меня был впечатляющий стояк. Именно из-за этого случая мне захотелось выброситься из окна высотки Брэма.
Но в ответ, конечно, я узнал, что Чарли застали за тем, как она делала минет своему школьному парню в минивэне родителей, в старших классах из-за похмелья ее стошнило на стол учителя английского, за свою жизнь она помочилась в несколько мусорных корзин — по ее мнению это отличный момент сближения, а по моему нет, и, что самое интересное, она до сих пор не знает, что такое «хорошее лизание» (как она выразилась).
Мало того, что я продолжаю пялиться на ее задницу каждый раз, когда она встает, чтобы рисовать на доске, так теперь у меня в голове возникает образ сексуально неудовлетворенной Чарли, в то время как ее неадекватные партнеры пытаются довести ее до оргазма своими языками.
Какого хрена они там делают, если не могут заставить её кончить? Просто прижимают свои безжизненные языки к ее клитору в надежде на чудо?
Мягко говоря, вечер был настоящей пыткой.
— Боже, сегодняшний вечер очень похож на то словно мы накурились, — говорит Чарли, шепча мне на ухо.
Этого ещё не хватало.
Шепот, прикосновения, дружба, которую, как она думает, мы развиваем, а на самом деле все, что она делает, это превращает меня в озабоченного ублюдка. Она хорошо играет в «Угадайку», очень хорошо… Когда рисуют другие, она отвечает в считанные секунды, шепчет мне на ухо, посылая мурашки вверх и вниз по позвоночнику. Но когда наступает наша очередь, у нас, кажется, возникает недопонимание. И это моя вина, потому что я не могу сосредоточиться на том, что рисую, когда она сидит передо мной, ее голова на уровне моего члена, скользит вверх-вниз и выкрикивает ответы. Как будто если бы я расстегнул штаны, то смог бы заткнуть ей рот своим членом.
И я неоднократно думал об этом.
Каждый раз, когда мне приходится выходить и рисовать.
Эта мысль настолько яркая, что я не могу думать ни о чем другом. Каждый раз, когда встаю, у меня возникает искушение откинуть ее волосы в сторону и прижать ее голову к своей промежности.
И.
Я.
Не.
Думаю.
В.
Этот.
Момент.
О.
Том.
Что.
Она.
Моя.
Помощница.
Здесь, в этой комнате, когда мы проводим вечер игр с моими друзьями, когда она стоит передо мной на коленях, она — самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, и если быть до конца честным, я хочу овладеть ею.
Блядь.
Поговорим о том, как шокировать окружающих.
Впрочем, не думаю, что Роарк удивится, ведь он настолько внимательно следит за мной, что, наверное, может прочитать каждую непристойную мысль, пришедшую мне в голову.
Но даже несмотря на то, что я отвлекаюсь, проигрываем не мы. Брэм и Лайнус проигрывают, и, скажем так, Брэму это совсем не нравится. Совершенно расстроенный и обезумевший, он смирился с этим, и набивает рот едой, а не пытается угадать чужие рисунки, чтобы набрать очки, когда закончится командное время.
— Твоя очередь, — говорит Брэм, бросая мне маркер.
Чарли тянется сзади и массирует мои плечи, наклоняясь вперед, так что ее дыхание щекочет мне ухо.
— Вы справитесь, босс. Простые рисунки. Я отлично угадываю. Победа за нами.
Блядь, ей нужно перестать так прикасаться ко мне, или, может быть, провести руками по моим плечам и вниз по грудным мышцам к соскам…
Покачав головой, я резко встаю и молюсь богам стояка, чтобы все было под контролем.
— Команда «Лимонные коржики», — говорит Чарли, каждый раз, когда наступает наша очередь, и поднимает кулак в воздух.
Блядь, она восхитительна.
Просто охуительная.
Ее улыбка заразительна, волнение захватывает, а то, как она размахивает руками, когда участвует в соревнованиях, — скажем так, я чувствую отпечатки ее ладоней по всему телу.
Ладно, сосредоточься, Уэстин.
Я беру карточку и говорю:
— Это действие.
Чарли хлопает в ладоши.
— Действие, поняла. Поехали.
Я быстро смотрю на карточку с информацией, и Брэм запускает таймер.
Пушечный выстрел.
Легко. Сосредоточься. У тебя все получится.
Я рисую круг обозначающий колеса, а затем две линии — пушка.
— Пенис, — кричит Чарли, падая передо мной на колени, как и в прошлый раз, и глядя вверх, ее возбужденные глаза пронзают меня насквозь. — Пенис, большой пенис. Маленький пенис.
— Это действие, — говорит Брэм.
— Ах да. — Чарли кивает.
Пытаясь сделать свою пушку менее похожей на пенис, я пририсовываю круг для отверстия, но в итоге она становится больше похожа на головку члена.
Блядь.
— Двигающийся пенис. Двигающийся туда-сюда пенис. Член… возбужденный член. О, это член. Заниматься херней. Это что, заниматься херней?
Боже.
Я рисую еще одну пушку, на этот раз рисую круг и думаю, что это больше похоже на пушечное отверстие, когда Чарли говорит:
— Отверстие в пенисе. Основание пениса. Пенис… О. Обрезание пениса. Обрезание. Это обрезание! — кричит она еще громче. Дергая меня за штаны, она спрашивает: — Это обрезание?
Я качаю головой, стискиваю зубы и выпускаю стрелу из верхней части пушечного отверстия, но, боже, от этого становится только хуже.
— Эякуляция. Эякулятор из стояка. Стояк оргазмирует. Пенис перед оргазмом. О! Кончающий член. Это кончающий член.
Боже, перестань говорить «кончающий». И член! Ради всего святого, перестань говорить «член». Я качаю головой, тяжело сглатывая.
— Пенис… Э-э-э… пенис.
— Десять секунд, — выкрикивает Брэм, и в этот момент Чарли выдаёт все свои догадки, делая меня ярко красным, ее голова покачивается в такт ответам прямо перед моей промежностью.
— Кончил во время сна, преждевременная эякуляция, кончить мне на лицо, кончить на лицо. Кончаешь мне на сиськи. — Она тычет мне в ногу, глядя прямо в глаза. — Это обозначает кончить на сиськи? — Я. Умираю. Медленной. Смерть. — Нет, хорошо. Удар по члену. Пенис… пенис… пенис… пенис…
— Время.
— Мать твою, это сперма?
Я провожу рукой по лицу и бросаю маркер на кофейный столик.
— Пушечный выстрел, — прохрипел я, мое либидо подскочило на сто процентов от такого частого произнесения ею «член» и «кончаешь мне на сиськи».
— Угу. — Она откидывается на пятки и постукивает себя по подбородку. — Да, вижу, где я промахнулась. Видимо, мои мысли были заняты только мужским фаллосом.
У меня нет слов. Ни одного. Почти не дышу. Ничего.
— Не будь строга к себе. Я думал о том же, особенно учитывая, что сравнение рисунка с членом Рэта просто поразительное, — говорит Роарк.
— И сперма… в точку, — добавляет Брэм. — Он всегда считал себя пушкой. Помнишь, как ты…?
— Только посмотрите, — говорю я. — Роарк и Саттон выиграли. Игра окончена.
Я беру воду и иду к балкону квартиры Брэма. Мне отчаянно нужен свежий воздух, чтобы не только охладиться, но и успокоить бешено колотящееся сердце и бушующие гормоны.
Дверь на балкон открывается и тихо закрывается. Мне не нужно оборачиваться, чтобы увидеть, кто это, потому что в этот момент я чувствую ее.
Я прислонился к каменной стене предплечьями, в руках у меня зажат стакан, когда рядом со мной останавливается Чарли.
Она толкает меня бедром и спрашивает:
— Вы в порядке?
— Отлично. Ты?
Она нежно улыбается мне и поворачивается так, что ее спина оказывается прижатой к стене, мы стоим лицом друг к другу.
— Уверена, Вы уже никогда не будете смотреть на меня, как прежде после того парада пенисов, который я только что устроила.
Я не смогу смотреть на тебя по-прежнему по многим причинам, в основном потому, что эти леггинсы творят с моим воображением невообразимые вещи.
— Нет, не переживай, — говорю я, глядя на свой стакан с водой.
— Не похоже. Вы были красным словно свекла. Я думала, Вы взорветесь. Надеюсь, я Вас не смутила.
Я качаю головой.
— Ты нет. А вот мои друзья…
— Они были не так уж плохи. Уверена, что если бы у моей бабушке было бы немного больше времени, она рассказала бы Вам обо мне гораздо худшие вещи. Думаю, Вы довольно легко отделались.
— Я твой босс.
— И Вы любите напоминать мне об этом. — Ветер проносится мимо нас, перебирая ее мягкие светлые волосы и посылая в мою сторону аромат ее шампуня. Чайное дерево и лаванда. — Знаете, нет ничего страшного, если мы узнаем друг друга получше, Рэт.
— Мы должны поддерживать платонические отношения.
— Так и есть. Если только Вы не целовались со мной без моего ведома.
Я крепче сжимаю свой стакан, когда говорю:
— Я имею в виду, что нам нужно сохранять профессионализм.