слова) — привлечение сторонних ресурсов для реализации социально значимых задач, культурных проектов или поддержания существования организации).
— Чувак, — говорит Роарк, глядя мне прямо в глаза. — Да ладно, хватит издеваться, в чем дело на самом деле?
Особенность Роарка в том, что он ничего не упускает, особенно когда дело касается его друзей. Несколько недель назад, когда мы выбирали игроков для нашей лиги фэнтези-футбола, он упорно пытался выяснить, почему я выделяю цветом записи в блокноте — поскольку раньше этого не делал — он не унимался, пока я наконец не сказал ему, что Чарли меня на это подбила. В итоге меня дразнили весь остаток вечера. Я переживаю, что, если расскажу ему правду, он не сможет держать рот на замке.
Впрочем, он не собирается покидать этот кабинет, не докопавшись до сути, так что, похоже, у меня нет особого выбора.
Посмотрев ему за спину, убеждаюсь, что дверь закрыта, а затем откидываюсь в кресле и говорю:
— Ее бабушка больна, чувак.
— О, черт, — говорит Роарк, и понимание отражается на его лице. — Все плохо?
Я пожимаю плечами.
— Никто точно не знает, а ее бабушка ничего не говорит. Это длинная история, но у Чарли есть одно желание — чтобы бабушка увидела, как она идет к алтарю в бабушкином платье.
Роарк кивает в знак понимания.
— Значит, ты исполняешь это желание.
Я беру ручку и начинаю вертеть ее между пальцев.
— Да. Мне это тоже на руку, поскольку благотворительный сезон не за горами, и я могу получить в знак солидарности перед моим семейным положением пожертвования от жен или женщин-руководителей. — Роарк кивает головой в знак понимания. — И не знаю, чувак. — Я потираю затылок. — Она была очень расстроена, а ее бабушка меня обожает. Я решил, что это простое решение, которое пойдет на пользу нам обоим.
— Да, выгода очевидна. — Наклонившись вперед, он говорит: — Но что будет, когда ты не сможешь больше скрывать свои чувства к ней, ты женишься и начнешь влюбляться в нее? Что будет, когда она захочет развестись, а ты будешь по уши в нее влюблен?
— Этого не случится.
Роарк усмехается.
— Когда ты начал бредить, чувак?
— Я не позволю себе влюбиться в нее.
— Да, хорошо. — Роарк закатывает глаза. — Удачи тебе, дай знать, как все обернется. Насколько я вижу, эта девчонка уже обвела тебя вокруг пальца. Вы оба этого не поняли, но когда это произойдет и все усложнится, я займу место в первом ряду с чертовой ухмылкой на лице, готовый сказать тебе: я же говорил.
Раздраженный, я спрашиваю:
— Ты пришел сюда по какой-то другой причине, или для того, чтобы выкручивать мои яйца?
Он качает головой.
— На самом деле, только ради выпечки. — Он оглядывается. — Как думаешь, она скоро вернется?
— Вообще-то у тебя куча денег и людей, которые на тебя работают. Купи себе чертовы пирожные.
— Они не так хороши, как тогда, когда я их забираю у тебя.
Я швыряю в него ручкой.
— Вали отсюда на хрен, тупица.
— Ты готова? — спрашиваю я Чарли, которая нервно дрыгает ногой в машине.
С момента предложения она была странно молчалива. Она держалась особняком, занималась своими делами и лишь однажды, а не как обычно, три раза за утро, наведывалась ко мне. Я даже попытался завязать с ней разговор, когда пошел мыть посуду после завтрака, но она быстро отмахнулась от меня и подняла телефонную трубку.
Она сомневается. Если она передумает это не будет трагедией. Знаю, я дал ей всего один шанс отказаться, но я хороший парень, и дать ей еще один шанс кажется правильным поступком… хотя за утро я успел оценить понятие «брак по расчету».
Если она откажется, я не смогу соврать и сказать, что не буду разочарован, потому что это не так. Я убедил себя, что это хорошая идея, и в итоге докажу Роарку, что он был неправ и заставлю его отказаться от своих слов.
Она смотрит в окно, на каменную стену с характерной вывеской, намалеванной над дверью. Уверен, что мог бы найти ювелира, и сделать кольцо по индивидуальному заказу, а не вести ее в магазин Тиффани, но у нас мало времени, учитывая что мы планируем рассказать об этом ее бабушке сегодня вечером.
Вздохнув, я говорю:
— Чарли, если ты не…
Она качает головой и говорит:
— Ты дал мне шанс отказаться. Мы пройдем через это.
— Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя вынужденной.
Наконец, она поворачивается ко мне и нежно улыбается.
— Рэт, это я сделала тебе предложение. Думаю, если на кого и давят, так это на тебя, потому что кто захочет отказать девушке, делающей предложение?
— Да, насчет этого. Мы не будем говорить людям, что ты сделала мне предложение.
Она морщит лоб.
— Почему, черт возьми, нет?
— Потому что это я сделал предложение, и так оно и будет.
— Рэт, в наше время женщины могут делать все, что им заблагорассудится. Если мы захотим сделать предложение, мы это сделаем.
С новыми силами она распахивает дверь и устремляется к выходу.
— Подожди, — говорю я, путаясь в ремне безопасности и едва не падая лицом прямо на отвратительный Нью-Йоркский тротуар.
Когда она поворачивается и видит, что я чуть не поцеловал асфальт, хихикает и прикрывает рот рукой.
Выбравшись из машины, я поправляю пиджак.
— Рад, что смог тебя развеселить.
— Было бы смешнее, если бы ты ещё встал в лужу.
Я беру ее за руку и говорю:
— В следующий раз буду стараться усерднее.
Она замолкает, останавливая мое продвижение, и смотрит на наши руки.
— Это что, новый стандарт? — спрашивает она.
— Да, — отвечаю я, не задумываясь, и веду ее в магазин.
Я рассматриваю бесчисленные стеклянные витрины с драгоценностями, стратегически расставленные по внушительному открытому пространству. Стены отделаны панелями из полированного дерева, а мраморные входы подчеркивают эффектные растения в горшках. Это место кричит о деньгах, и я вот-вот их спущу.
— Мистер Уэстин, — приветствует меня мужчина. — Меня зовут Альберт. Спасибо, что пришли. Провести вас в заднюю комнату?
Беру мужчину за руку и сердечно пожимаю ее.
— Это было бы замечательно. Спасибо, Альберт.
— Заднюю комнату? — шепчет Чарли, когда мы следуем за Альбертом.
— Именно там находятся все отвратительно дорогие кольца.
— Мне не нужно отвратительно дорогое кольцо, Рэт. Нам подойдёт обычное кольцо.
Я игнорирую ее и следую за Альбертом, крепко держа ее за руку, пока она по пути пытается показать мне кольца — кольца, которые не стоят моего времени.
Альберт проводит нас в отдельную комнату с черными бархатными стенами и фиолетовой подсветкой. Посередине стоит стол, на бархатной обивке которого разложено не менее десяти различных колец.
Я выдвигаю стул для Чарли, но она качает головой. Наклоняясь ко мне, она шепчет:
— Они очень крупные, Рэт.
— Присаживайся, Чарли, — шепчу я в ответ строгим тоном.
Услышав мой тон, она садится, и я сажусь рядом с ней, все время держа ее за руку.
Альберт начинает рассказывать о кольцах, лежащих перед нами, я отмечаю три, которые подошли бы Чарли. Одно из них с бриллиантом не самого крупного размера, но с самым замысловатым дизайном, и оно мне нравится больше всего. Но это не мое кольцо, а Чарли, поэтому я говорю Альберту:
— Вы не могли бы оставить нас ненадолго наедине?
— Только потому, что Вы уважаемый человек, который, как я знаю, не сделает ничего подозрительного.
Да, потому что кража колец — это последнее, что я хочу сделать, чтобы разрушить свою репутацию.
Я коротко киваю ему.
— Спасибо.
Как только дверь закрывается, я беру три кольца и кладу их перед ней.
— Какое из них тебе нравится?
— Ты, должно быть, шутишь, Рэт. — Все еще шепча, она говорит: — Мы в подсобке. Единственная причина, по которой они создают такие комнаты, — чтобы люди могли просаживать неприлично большие суммы денег.
— Может, хватит зацикливаться на деньгах? Стоимость не имеет для меня значения.
— Для меня имеет.
— Чарли, — говорю я, потирая пальцами лоб. — Ты ведь понимаешь, что у меня есть деньги?
— Да, всем известно, что ты состоятельный.
— Нет, Чарли, не состоятельный. Богатый. Богат настолько, что не смогу потратить имеющиеся у меня деньги за всю свою жизнь. У меня столько денег, что я не знаю, что с ними делать. Так что перестань беспокоиться о деньгах.
— Но тратить деньги на маленькое украшение кажется таким бессмысленным.
Почему бы не пожертвовать эти деньги и вместо дорогущего кольца купить
что-нибудь простое?
— Хорошо, выбирай кольцо из этих трех, и какова бы ни была цена, я соглашусь и внесу пожертвование в благотворительную организацию по твоему выбору.
— Ты потратишь вдвое больше? С ума сошел?
— Чарли, ты начинаешь меня злить.
Она начинает хихикать.
— О-о, не хочу злить своего жениха. Кто знает, что он может натворить?
Я провожу языком по зубам.
— Думаешь, это смешно?
— Да.
Она улыбается.
Боже. Изгиб ее губ завораживает меня, и я тоже улыбаюсь.
Она тычет пальцем меня в грудь.
— Видишь, расслабься, мистер Ворчун.
— Трудно расслабиться, когда всю дорогу сюда ты вела себя так, словно идёшь на верную смерть. Такое ощущение, что я держу пистолет у твоей головы, заставляя выйти за меня замуж. Я не плохой парень, ты же знаешь.
Она вздыхает и наклоняет голову.
— Нет, Рэт, ты не плохой парень, на самом деле, ты очень хороший. Ты настолько хорош, что стараешься сделать эту ситуацию как можно более совершенной с помощью большого кольца, но мне не нужно совершенство, мне просто нужен этот момент.
— И у тебя он будет, обещаю.
Благодарная, она берет меня за руку.
— Тогда давай пообещаем друг другу. С этого момента, если мы собираемся это делать, давай получать от этого удовольствие. А это значит, что нужно расслабиться, — она сжимает мою руку, — и наслаждаться нашей помолвкой.