— Эта магия должна принадлежать женщине, — холодно произнесла верховная. — Горные ведьмаки — это противоестественно. Если бы он посмел поцеловать обыкновенную девицу, или, скажем, подержаться за ее руку, не направляя на нее магию, ничего б не случилось. Полагаю, ночь любви привела бы вот к таким последствиям, но не меньше. Эта же идиотка повесила на себя накопитель!
Дара прежде не обращала внимания на кулон, висевший на шее у Жанетт, но только сейчас поняла, что тот казался ей знакомым. Такой же носила и Лисандра.
— Она надеялась выпить из него всю силу и сделать ее пригодной для использования! Но ведь она не ведьма, — верховная зло ухмыльнулась. — Даже не бывшая ведьма. Все, на что способно это существо — валяться под мужчиной. Надо было соблазнять его до того, как обрел свой дар! Горный ведьмак убил бы любую горную ведьму! Он отравил бы ее силу своим ядом.
Верховная застыли, а потом медленно повернулась к Дараэлле.
— Ты сказала, что он твой муж.
— Да, — подтвердила Дара. — Муж.
— Полноценный?
Она ответила коротким кивком.
— Однако, — на губах верховной заиграла веселая улыбка. — Однако! Яд на тебя не подействовал… Все настолько хорошо, что между вами даже появилась определенная связь. Я пока не уверена, насколько она крепка, девочка моя, и насколько способна свести тебя с ума, но не понимаю одного — почему его яд тебе не страшен?
Дара молчала.
— Не знаешь?
— Могу предположить.
— Что ж, — верховная внимательно посмотрела на Жанетт. — Вы прибыли сюда, чтобы спасти ее, как я понимаю. Выпить из нее яд ведьмака и сделать вновь полноценной? Это правильно, что решили выбрать именно этот вариант. Горные ведьмы способны ей помочь, но кто-либо другой? Нет! Только мы. Я проведу ритуал. Но у меня есть условие.
— Какое? — спросила Дараэлла, словно догадывалась, что условие будет касаться именно ее.
Но девушка ошиблась. Верховная смерила ее взглядом, словно приценивалась, пыталась определить, что же будет для нее выгоднее, а потом протянула:
— Я хочу, чтобы он остался и принадлежал нашему клану. Я вытяну из него яд ведьмака. А потом он будет служить нам, как каждый мужчина, который приходит в горы. Должно быть, у него хорошая, сильная кровь, раз он впитал в себя магию какой-то горной ведьмы.
Дара смотрела верховной в глаза и видела там только одно — торжество. Казалось, эта женщина испытывала невыносимое удовольствие от того, что поставила настолько сложное условие. Она наслаждалась тем, что разлучит их.
Гарантий, что чувство, испытываемое Дарой по отношению к Геору, было любовью, а не магической привязанностью к горному ведьмаку, не было никаких, но девушка заранее чувствовала себя пленницей ситуации. Если их уже замкнуло друг на друге, если дело именно в чарах, то она никогда не сможет быть счастливой с другим. Магия горных ведьм легко переносит испытание временем и расстоянием. Пройдет много времени, а Дараэлла все еще будет вспоминать о нем. Зерно уже посеяно. Но в таком случае, им все равно придется расстаться, ведь, если они будут вместе, то рано или поздно просто сойдут с ума, поглотят друг друга своим же колдовством.
Что же, если это настоящая любовь? Если те чувства, которые терзали ее всю дорогу, были настоящими, а не магической подделкой? Несомненно, тогда у Дары будет шанс полноценно жить без него, но горные ведьмы если уж любят по-настоящему, то только однажды. И этот один раз верховная у нее заберет. Геор останется здесь, страдать в плену горных ведьм — а быть счастливым в их клане не может никто, — а Дара всю жизнь будет задаваться вопросом, разрушила ли она свое счастье ради Жанетт или спаслась, разорвав связь с горным ведьмаком.
— Ну так что? — спросила верховная у Геора. — У меня нет времени на раздумья. Ты согласен?
Даре захотелось запротестовать. Почему спрашивали только у него? А что, ее собственное мнение никого не волнует?
— Я виноват в том, что с нею случилось, — тихо произнес адмирал. — Я согласен искупить свою вину.
Даре захотелось взвыть. В том, что случилось с Жанетт, был виноват только один человек на свете — Лисандра. И Геор к этому всему ни малейшего отношения не имел. Конечно, поревновать — святое дело, как и устроить скандал драгоценному супругу, но Дара ведь не была дурой. Она отлично понимала, что, вздумай Геор проявить инициативу, они бы эту глупышку Остерз даже не довезли до селения горных ведьм.
А с другой стороны, верховная помогала Даре освободиться от проклятия, если то существовало. В конце концов, на расстоянии друг от друга им должно быть намного легче, если верить ведьминским историям и всему тому, что говорят о магии.
Даре почему-то верить не хотелось.
— Тогда я не вижу смысла тянуть, — коротко промолвила верховная. — Ритуал проведем сегодня же. А потом они уедут, а ты останешься. Дараэлла, — она повернулась к Даре и смерила ее полным интереса взглядом. — Девочка моя, ты же знаешь, что можешь остаться, если сама этого захочешь.
— Не захочу, — сглотнув, ответила Дара.
Не для того она отвоевывала эту свободу, чтобы так бездарно с нею распрощаться, потому что Геор вздумал сыграть в благородство, а Лисандре все хотелось заполучить побольше магии и поскорее вернуть себе дар. Лучше бы она подумала, как без него жить, и так натворила столько всего, что давно на виселицу пора. Наверняка ведь и смерть мужа ускорила, и не только над ним поколдовала. На что вообще была способна эта женщина?
Дара даже предположить боялась.
— Что ж, твое право, — согласилась верховная. — Но не будем тянуть. Чем больше времени пройдет, тем глубже яд войдет в тело этой дуры.
Презрение, сочившееся в голосе верховной ведьмы, оказалось заразным. Дара и прежде не испытывала особенных положительных эмоций по отношению к Жанетт, а теперь и вовсе задавалась вопросом, зачем они ее спасают. Что-то коварное в подсознании требовало забрать с собой Геора и убираться прочь как можно скорее.
А эта пусть лежит без сознания. Сама полезла, спящая красавица!
Но вместо этого Дара позволила Тиаму взять себя за локоть и отвести немного дальше от Жанетт. Геор отступил сам, и вокруг лежавшей на зеленой траве девицы образовался импровизированный круг.
Другие девушки, все это время боязливо молчавшие, только посматривавшие на свою верховную в надежде понять, что же происходит, потянулись было к Жанетт, но ведьма — Дара вдруг поняла, что даже не помнит, как зовут их верховную и какие их с нею связывают родственные связи, — вскинула руки, приказывая своим подчиненным, чтобы они не смели приближаться.
Верховная сорвала кулон с шеи Жанетт, отступила от нее на шаг и вновь подняла руки к небесам, обращаясь к ним, а может, к острым горным шпилям, моля даровать ей силу избавить жертву от яда, пропитавшего ее уже почти насквозь.
Вокруг нее засверкала магия. Уже по оттенку можно было понять, насколько сильнее стала верховная за то время, пока Дараэллы не было в родных горах. Купол, образовавшийся над Жанетт, был настолько яркого синего цвета, что на него даже смотреть без боли было невозможно.
Впрочем, сквозь полупрозрачную оболочку удавалось рассмотреть, как магия впивалась в кожу валявшейся без сознания девушки, как будто та пиявка, только пыталась выпить не кровь, а колдовство, ведьмин яд, которым заразилась Жанетт. Купол был очень близко, он тесно прилегал к коже девушки, нависал над нею, пытаясь не допустить своеволия, не дать ей вырваться. Жанетт действительно сопротивлялась.
Она, словно забыв о том, что валялась без сознания, теперь отчаянно упиралась, пыталась оттолкнуть от себя магию, но сила верховной была неумолимой.
Дару поражало другое — почему ведьма молчала? Наверняка существовала какая-нибудь специальная песнь, благодаря которой купол стал бы прочнее, Жанетт — спокойнее, и колдовство удавалось легче. А верховная изо всех сил сдерживала свою магию, не позволяла той треснуть, но даже рта не раскрыла.
Купол чернел. Да, он выпивал яд, но никак не мог расстаться с ним, передать эту испорченную силу горам, чтобы они сумели ее очистить и каким-нибудь образом вернуть другим ведьмам. Верховная едва ли не позеленела от напряжения, но все крепче и крепче сжимала губы, кусала их, пытаясь удержать звуки внутри.
Дараэлла не выдержала первой. Раздраженно качнув головой, она сделала шаг вперед и сама, не обращая внимания на разгневанные взгляды сестер по дару, запела.
Магия верховной, только что с трудом удерживающаяся над Жанетт, стала прочнее, крепче. Дара легко брала знакомые ноты, призывая горы на помощь, прося их принять в себя испорченную силу, убрать из нее все зло и, нейтральной, вернуть обратно или даже оставить себе, коль они возжелают такую плату. Песня для горных ведьм всегда была главным оружием, и сейчас, разливаясь над жилищами клана, поднимаясь к острым пикам, покрытым снегом, находившимся так высоко, что их нельзя было даже увидеть за тучами, магия звуков помогала верховной, дарила ей уверенность в своем колдовстве.
Купол теперь был невероятно прочен. Темнота, выпиваемая из Жанетт, стремительно уходила в землю. Дара даже задалась вопросом, почему она сама не провела такой ритуал — но отбросила эту дикую мысль, как очередную несносную глупость.
Не стоит об этом думать. Она сама все равно не смогла бы выстроить купол вокруг Жанетт, потому что знание о том, как это делается, передавалось от верховной к верховной. А обращаться к Лисандре за помощью — это еще хуже, чем помчаться на поклон к какой-нибудь Урсуле. Она как насоветует, то потом костей не соберешь после своего колдовства!
Дара умолкла только в тот момент, когда магия купола вновь была чисто-синей. В тот же миг и верховная ведьма опустила руки, позволяя колдовскому заграждению исчезнуть.
— У тебя получилось, Дараэлла, — со странной усмешкой на губах произнесла она, — помочь мне, но это было очень рискованно. А теперь забирай свою подругу, и уезжайте.
Жанетт сидела на холодной земле и ошеломленно оглядывалась, пытаясь понять, где она находится. Девушка открыла рот, чтобы задать какой-то вопрос, но, натолкнувшись на злой взгляд Дары, вовремя решила прикусить язык.