— За грязную девку, которая завладела Джонни!
— Что? — Я оглянулась на Энгуса. — Это уж слишком.
— Не обращай внимания.
Мы вернулись к столу Фрейзера и присоединились к компании. Пирушка продолжалась: владелец паба был старым собутыльником Маккональда-отца, и его не слишком заботили временные ограничения. Я с головой ушла в уютную пьянку, когда все неторопливо проплывает мимо, а я перескакиваю из одной беседы в другую как мне заблагорассудится. Сначала я обсудила с кем-то талант Билли Коннолли, а потом, словно радио, переключилась на Энгуса с еще одним шотландцем, которые углубились в очень серьезный разговор.
— Вправь ему мозги! — кипятился Энгус.
— Понимаешь, я виделся с ней только один раз. И с ней все вроде было в порядке.
— Ничего не было в порядке. Она скотина и превратит его жизнь в ад. Потому я тебя сюда и пригласил — чтобы ты отговорил его.
— Это вы о чем? — бодро поинтересовалась я.
— Ни о чем, — лаконично ответил Энгус.
— Знаешь эту Аманду, на которой женится Фрейзер? — спросил парень.
— Конечно. Всю жизнь знаю.
Энгус взглянул на меня:
— И что она собой представляет?
Я молчала в нерешительности. Идиотизм, конечно, но во мне вдруг заговорила лояльность. Это мы с Фран можем мечтать, чтобы грифы Аманде глаза выклевали, но когда и другие туда же — так дело не пойдет.
— Ну, она действительно хорошенькая и несметно богатая. Она милая.
— Довольно честно, — заметил парень, обращаясь к Энгусу. — Ни о чем я с ним говорить не буду. Не стоит тебе в это вмешиваться. Моя сестра вышла замуж за последнего ублюдка, и ей никто слова поперек не сказал.
— И что случилось? — спросила я.
— Он действительно оказался последним ублюдком. Бросил ее с детишками, ну и всякое такое.
— Ради бога, Мел! — взорвался Энгус. — Она законченная сука, и ты прекрасно это знаешь.
Я вздохнула:
— Извини, если я чего-то не понимаю. Объясни, за что ты ее так ненавидишь? И Алекса с Чарли? Ну хорошо, допустим, Чарли — это понятно, но когда мы с тобой познакомились, я и вправду решила, что ты какой-то дурной, — ты ведь волком смотрел на всех. А теперь я вижу, что на самом деле ты нормальный парень, и уже совсем ничего не понимаю. Ты что, тайный коммунист или еще что-нибудь такое? Не перевариваешь аристократов? Но ты сам аристократ. А твой брат — вообще важная персона. То есть… я не совсем точно выразилась.
— Ты закончила? — спросил Энгус.
Я подумала.
— Пожалуй, да.
Энгус потер глаза тыльной стороной ладони.
— Послушай, если я скажу тебе кое-что, ты поклянешься жизнью, что не передашь это Фрейзеру?
Собеседник Энгуса все еще сидел рядом, не желая демонстративно уходить и в то же время явно смущенный от того, что присутствует при весьма личном разговоре. Он сосредоточенно уставился в пепельницу.
— Ладно, — согласилась я. — Клянусь жизнью моей собаки.
— У тебя нет собаки.
— Хорошо, обещаю, что ничего ему не передам.
Энгус, насупившись, смотрел в сторону.
— Я подслушал. Разговор по ее дебильному маленькому мобильнику. Когда несколько месяцев тому назад она пришла проведать нашу маму и держалась с ней свысока. Она высунулась из окна, чтобы сигнал был помощнее, а я был в соседней комнате.
— Со стаканом, приставленным к стенке?
— С открытым окном. Мне рассказывать дальше или нет?
— Да, — кротко сказала я.
— Словом, говорила она с журналом «Хелло».
Энгус выдержал драматическую паузу. Я смотрела на него как на ненормального.
— Журнал «Хелло»? И все? Ты хочешь расстроить их свадьбу только из-за этого журнала… и из-за этих дурацких снимков несчастных знаменитостей?
Энгус продолжал, не обращая на меня внимания:
— Она предлагала им права на съемку свадьбы. Обещала им, что «получит Тару». А они любят всю эту чушь про мелкопоместную аристократию. «Разве эти знатные господа не прелесть? Вот фотография одного — рядом с лошадкой». Что-то в этом духе. Сука, — буркнул он, глядя в свою кружку.
— Я не понимаю… Она просто хочет покрасоваться в журнале.
— Нет, — медленно проговорил Энгус, словно я была идиоткой. — Она потребовала пятнадцать тысяч фунтов за право фотографировать и за… — он изобразил ее визгливую интонацию, — «право взять у меня подробное интервью по поводу нового замка… Нет смысла говорить с этими аристократишками, дорогулечка, сами знаете, что у них между ушей, хи-хи».
— Господи. Она уже получила деньги?
Энгус мрачно посмотрел на меня:
— Не знаю. Если и получила, Фрейзеру об этом ничего не известно.
— А ты не думаешь, что у нее просто с головой не в порядке?
— Ты говоришь… — Энгус отвернулся. — Ты говоришь о женщине, которая появилась в жизни моего брата через месяц после смерти нашего отца. Мы все еще в себя прийти не можем — и вот Фрейзер хлопает глазами как последний дурак, и они уже помолвлены. И она собирается попасть на обложку «Хелло». Да она наверняка закидывала удочку на каждого холостого аристократа в этой стране. Или ты полагаешь, что она на такое не способна?
— Уверена, что это неправда, — сказала я, абсолютно не будучи в этом уверенной. — Не сомневаюсь, что она его любит.
— Почему? Ты что, серьезно считаешь, что такая, как она, оценит во Фрейзере что-нибудь еще, кроме этой средневековой развалюхи?
Я оглянулась. Фрейзер сидел весь растрепанный и потный, кудри падали ему на глаза. Одной рукой он обнимал здоровяка Нэша, другой — надувную Аманду, и все вместе (кукла — неохотно) пели «Мальчика Дэнни» — жутко фальшивя и путая слова.
— Думаю, потерять одного члена семьи — этого моей матери за один год уже достаточно, согласна? Этот долбаный титул. Ты — современная молодая женщина, которая может делать что угодно, поэтому ты и думаешь, что такие вещи больше не случаются. Но они случаются.
И Энгус снова уткнулся в свою выпивку, а я уставилась на стол.
— Думаю, мне надо еще выпить, — произнесла я.
— Я принесу! — Наш сосед вскочил и умчался на другой конец паба.
Тем временем Фрейзер и Нэш предприняли бравую попытку завершить «Мальчика Дэнни» на высокой ноте, но внезапно смолкли: в дверях возник очень бледный и очень грязный Джонни Маклоклин, и вид у него был такой, словно его и в самом деле растерзала львица.
Поднялся дружный рев, а Джонни, все еще пребывающий в прострации, двинулся вдоль столов, невидяще глядя перед собой. Фран не появлялась. Джонни тяжело опустился на стул возле бара, глаза у него были красные.
— Большую, пожалуйста.
Послышался грохот — это Нэш вместе с куклой повалился на пол от хохота. Все гоготали и хлопали Джонни по плечу. Я внезапно ощутила себя очень одинокой и очень женщиной.
Я подхватила свой стакан и отправилась в туалет, решив заодно поискать Фран. Прямо роман Агаты Кристи какой-то, где гости исчезают один за другим. Я долго сидела в дамской комнате, полностью одетая, и пристально смотрела на грязный кафель. Понятия не имею, сколько времени я там проторчала, но вот кто-то зашел в кабинку по соседству.
— Фран! — возбужденно прошептала я.
Довольно долго царило молчание.
— Э-э… нет. Это я.
Это был один из братьев, но я не могла сообразить, который. Кажется, Энгус.
— Ты что тут делаешь, придурок?
— Мужской туалет выглядит… довольно отвратно. Там кровь. Вместе с…
— Хорошо, я сейчас не расположена это слушать.
— Извини.
— Ничего. Ты Энгус?
Последовала еще одна пауза.
— Гм… Да.
— Извини за то, что я там наговорила. Правда, извини. Я не понимала…
— Все в порядке. Я иногда становлюсь брюзгой. Наверное, это потому, что все считают моего брата таким классным.
Я услышала сдавленный смешок, но предпочла оставить его без внимания.
— Вообще-то я с тобой согласна, — сказала я. — Я считаю Аманду сволочью, и ты ее тоже считаешь сволочью, а прав в результате твой друг: что толку, если мы вмешаемся? Люди все равно всегда поступают по-своему, хочешь ты этого или нет. А вдруг именно к нему она относится не так, как ко всем остальным людям на планете?
Неожиданно в соседней кабинке зашумела вода и дверь хлопнула. Я медленно выпрямилась, трясущимися руками отперла дверь… Черт…
— Врун хренов! — заорала я в бешенстве.
Фрейзер густо покраснел.
— Я просто хотел узнать, что ты собираешься сказать. За что ты извинялась?
— Не твое собачье дело! Я с Энгусом разговаривала, а не с тобой! Что за дурацкие выходки!
— А все потому, что ты слишком напилась, чтобы различать голоса!
Я свирепо смотрела на Фрейзера.
— Так это, оказывается, я виновата. Не понимаю, о чем тут вообще говорить. Плевать я на всех вас хотела.
Я рванула к дверям. Фрейзер перехватил меня:
— Послушай, извини. Прошу тебя, не уходи. — В его голосе прозвучали настойчивые нотки.
— Чудесно! Хочу — ухожу, хочу — остаюсь, понял? Плевать мне на все!
— Утихни на минутку. Пожалуйста.
Некоторое время мы стояли молча. Наконец Фрейзер пристроил свою тощую задницу на край умывальника, вытянув длинные ноги.
— Это правда, — запинаясь проговорил он, — что ты… что все… Ох, черт. — Потом глубоко вздохнул и начал снова: — Насчет Аманды и всего этого. Я думал, они с Энгусом просто не приглянулись друг другу. Она наотрез отказалась приглашать его шафером после того, как он спросил, стоит ли приглашать едва знакомых людей только потому, что они знамениты.
— Случайно не сына Шона Коннери?
— Ну вроде того. Но это же ее работа, верно?
Эту песню я уже слышала.
— Я вот о чем, — негромко произнес Фрейзер. — Ты ведь, можно сказать, ее лучшая подруга. Ты ее тоже не любишь?
Его голос был таким мягким и печальным, что у меня духу не хватило огорчить его.
— Милый, вовсе она мне не лучшая подруга. Я почти не вижусь с ней. И я даже толком не знаю, какая она сейчас… — Судя по выражению лица Фрейзера, избранная тактика оказалась не самой удачной. — Я хочу сказать, она замечательная. Я и в самом деле знаю ее целую вечность… Помнишь, в колледже я хотела встречаться с Подлизой Маллоем? А ты его терпеть не мог, потому что у него была бородавка на шее.