— День за днем, просто смотрел в стенку, ковырял прыщи и слушал альбомы Фила Коллинза.
— Ой, заткнись.
— Мечтал, как в один прекрасный день герцогиня Кентская будет проезжать мимо и ее машина сломается прямо перед домом маленького кокни.
Он вскинул руки кверху и вышел со словами:
— Не собираюсь это выслушивать.
— О Стив, Стив, спасибо, что ты починил мою машину… Чем я, герцогиня Кентская, могу тебя отблагодарить?
Стив обернулся в дверях и показал мне фигуру из одного пальца. Но при этом он улыбался. По крайней мере, я на это надеюсь.
Мне пришло три послания. Первое — от Фран; она хотела знать, что я надену на девичник Аманды. Если она надумала пойти, то ей следовало взвесить все еще раз. И мне тоже — мне мои глаза еще дороги, спасибо.
Второе послание было от Алекса, который хотел «просто пожелать доброго утра, тыквочка». Начиная с субботы он был удивительно сентиментальным. Конечно, это хорошо — но и несколько необычно. И даже неслыханно. Можно было подумать, что у него появились комплексы.
Третье послание начиналось странно. Сначала долгое молчание, а потом нечто вроде «хрр». Затем кто-то откашлялся и извинился. До меня дошло, кто это.
— Энгус, — сказала я телефону, хотя это была всего лишь запись. — Не волнуйся. Абсолютно не стоит. Конечно, я считаю тебя занудой, но это ничего. Я не против.
— Гм, привет, гм, это Энгус. Гм, Энгус Маккональд. Я так, просто узнать, как у тебя дела после той субботы… И еще… гм, может, пообедаем где-нибудь, поговорим насчет того, чтобы сорвать свадьбу, ну и всякое такое.
Я готова была прыгать от радости. Я знала. Я была права. Я так и думала, что небезразлична Энгусу. Чуть-чуть, конечно, иначе он не спутался бы с Фран так быстро. Ненавижу девяностые. Немного куртуазной любви нам бы не помешало. Поклонялся бы мне лет десять — пятнадцать, а потом удовольствовался бы простым цветком или еще чем-нибудь в этом же роде.
— Так ты мне позвони. 555–2127. Извини, 0171, 555–2171. Чертовы английские коды. Ладно. Извини. Пока.
Что-то слишком много народу зациклилось на этой идее — сорвать свадьбу Аманды. Сначала — Фран, теперь — Энгус. Меня это несколько беспокоило. Но все же повидаться с ним было бы замечательно.
— Нас пригласили, — говорила Фран, — значит, мы придем и что-нибудь устроим. Два стервоминатора.
— Не смешно.
— Может, привести в «Квагис» ту стриптизершу?
Мы собрались на военный совет. Точнее, Фран явилась, чтобы подбить меня на какую-нибудь проделку, а Алекс и так был здесь. Я передала Фран то, что сказал мне на мальчишнике Энгус, и она пришла в восторг как от этого дьявольского умысла, так и от возможности послужить правому делу, хоть немного спутав карты Аманде. Я подобного энтузиазма не испытывала. Алекс читал «Санди таймс», и ему было на все наплевать.
Зазвонил телефон. Я взяла трубку, зажала ее ладонью, заглянула в гостиную и шепнула Фран:
— Это Энгус.
Два звонка за два дня, что бы это значило? Может, он действительно запал на Фран. Или… Фран пожала плечами.
— Так что, — спросила я, — пригласить его?
— Какая мне разница?
— Ну… Он в некотором роде знает тебя изнутри…
Алекс оторвался от своей спортивной страницы, брови его поползли вверх. Но потом, видимо, он вспомнил, на что способна Фран.
— Честно говоря, это не имеет значения, — сказала она. — Неплохо было бы его повидать. Он милый. И он может принять участие в нашей затее.
Совсем не уверена, что хотела бы видеть этих двоих в тесном сотрудничестве.
— Привет! — Оживленность, с которой я вернулась к телефонному разговору, выдавала, чем я сейчас занималась. — Может, заедешь? Мы тут сидим, угощаемся вином и судачим о знакомых.
— Ага, хорошо.
Я продиктовала Энгусу адрес. Думала, ему понадобится несколько часов, чтобы нас разыскать, и появится он, понося на чем свет стоит лондонскую систему дорог. Однако Энгус при был через полчаса, вооруженный двумя запасными бутылками вина. Они с Алексом обменялись натянутыми улыбками и рукопожатиями, после чего Алекс заявил:
— Ладно, можете тут втроем рвать в клочки всех знакомых, — и вернулся к своей газете.
— Ага, — сказала Фран. — Мистер Совершенство наносит новый удар.
— Эй, вы двое, хватит нападать друг на друга.
Фран метнула в Алекса еще один выразительный взгляд и уселась вместе с нами на полу среди подушек.
— Ну, — пробормотал Энгус. Он судорожно придумывал, что сказать. — Не слишком неловко, да?
— Что неловко? — удивилась Фран.
Я лягнула ее по лодыжке и сказала:
— Нет-нет, все нормально.
Фран сладко улыбнулась; Энгусу явно было не по себе.
— Как там Фрейзер? — спросила я.
— Прекрасно. Очухался. Она… — не понять его интонацию было невозможно: примерно так люди говорят о Маргарет Тэтчер, — заставляет его выбирать сервировку для стола. А как только он выберет, заявляет, что все неправильно.
— Обожаю эту игру, — заметила я.
Фран вытянулась на полу, закинув руки за голову, и устремила взгляд в потолок.
— А почему нельзя ему просто сказать? Подойди да и скажи: Фрейзер, не женись на ней, она сука. Облезлая, крашеная сука-сука-сука. Законченная и бес-бес-беспросветная сука. Была бы она президентом — зваться ей Сукахам Линкольн.
— Ты к чему?
— А была бы ковбоем — звалась бы Суч Кэссиди.
— Фран, это очень мудрая идея. Но я подозреваю, что Энгус уже пробовал.
Энгус повесил голову.
— Вроде того. Правда, такую песнь про суку я не спел.
— И что произошло?
— Посмотрел он на меня глазами печальной собаки и сказал, задушевным таким голосом: «Энгус, вы просто друг с другом не ладите. Поверь мне, она замечательная. Все будет в порядке».
— Тьфу, — скривилась Фран. — Что я больше всего ненавижу на свете, так это женщин, которых мужчины называют замечательными и которые на самом деле — настоящие гадины.
Алекс взглянул на нас поверх газеты:
— Правда? А как насчет женщин, которые никак не перестанут собачиться и орать?
— Ах вот как? А как насчет мужчин, которые удирают в Америку и трахают там своих подружек?
Я застыла.
Никогда и ничего в жизни Фран не говорила просто так. Да, наверное, я догадывалась, что у Алекса многое происходило в жизни за время его отсутствия, но я же не знала этого точно, и я думала… Я смотрела на него и чувствовала, как слезы наполняют мои глаза. Фран привстала, испугавшись собственных слов.
— Мелани…
Алекс отшвырнул газету и вылетел из комнаты. Я думала, что он просто уйдет, — возможно, навсегда. Было такое ощущение, словно меня душат за горло.
Явно не соображая, что делать, Алекс ворвался обратно и кивком позвал меня за собой, но меня будто парализовало.
— Идем, — рявкнул Алекс.
Я встала и вышла за ним в холл. Он схватил меня, притянул к себе и прижался лбом к моему лбу, стараясь совладать с собой.
— Твоя подруга меня всерьез ненавидит, да?
— Да, — вымолвила я, кусая нижнюю губу. У меня едва хватало сил говорить. — Т-ты это делал? — выдавила я дрожащим голосом.
— Мел, ты же знаешь, я должен был найти себя. Попробовать все новое. Чтобы понять, где мое место. Здесь. С тобой.
Я отвела глаза и напряженно уставилась в пол.
— Америка… Это было совсем в другой жизни. Я натворил там много такого, чего никогда не сделал бы здесь. Много такого бредового… Ты должна мне поверить, тыквочка. — Я хотела, очень хотела поверить. — Ты особенная — я твержу тебе это все время, но ты не веришь в себя. Сама посуди, я же вернулся к тебе, верно? Ты же знаешь, какая у меня голова путаная. Но я же здесь!
Я снова посмотрела Алексу в глаза. Он казался таким искренним, так отчаянно стремился все исправить. Вот-вот сам заплачет.
— Пожалуйста, Мел.
Мы долго смотрели друг на друга.
— Все в порядке, — проговорила я наконец. — Все в порядке. Это было очень давно.
— Ты серьезно?
— Да, — тихо ответила я.
— Я о тебе там все время думал.
— Правда? А я о тебе и не вспоминала, — Я выдавила смешок.
— Вся эта чушь кончилась, обещаю тебе. Теперь есть только ты и я. А если бы ты послала куда подальше эту Фран, все было бы просто идеально.
— Алекс, она моя лучшая подруга.
— А я?
— А ты мой спутник жизни, забыл?
— Ах да.
Я обязана была спросить:
— Ты меня любишь, Алекс?
Он улыбнулся и поцеловал меня в губы.
— Я с тобой тра-ахаюсь, что, не та-ак? — Алекс пародировал речь кокни.
— Нет, скажи.
— Малыш, я люблю тебя, как не любил никого на свете.
И он ушел. Я стояла в дверях; возвращаться в гостиную не хотелось. Рядом, на столике, лежала почта. Я никогда специально ее не проверяла: счетами пусть занимается Линда, а все остальное она может запихнуть мне под дверь. Но теперь я просмотрела конверты и подивилась, сколько же благотворительных организаций для животных существует в мире. Вдруг я наткнулась на конверт, адресованный мне, — для передачи Алексу. Плотный белый конверт.
Что за чудеса. А снизу нашелся еще один — уже для меня.
Я сразу смекнула, что это такое, — приглашения на свадьбу, вот что! В конце концов, много ли я получаю плотных белых конвертов? Его можно поставить на каминную полку! Правда, Линда уже заполонила ее стеклянными котятками.
Я вернулась в гостиную. Энгус и Фран смотрели на меня с участием.
— Извини! — с ходу выпалила Фран.
— Все нормально. — Я села и налила себе еще один бокал вина.
— Это было только предположение, Мел. Я и не думала… — Фран, похоже, не знала куда деваться.
Я похлопала ее по руке:
— Выйдем. Я хочу тебе кое-что сказать.
Фран направилась за мной.
— Фран, не волнуйся. Все вышло только к лучшему. Он… — Я чувствовала себя по-дурацки смущенной. — Не хотелось говорить при Энгусе, но… он сказал, что любит меня. Впервые в жизни.
— Этот хорек? — Фран немедленно вновь преисполнилась презрения. — Он никого, кроме себя, не любит.