Та упала в ручей головой. Белое пятно лица уже погружалось в воду, пленка поверхности покрылась рваными кругами, принимая ее. Следом сомкнулась сверху — как посмертная пелена.
А по ручью текло красное пятно. Кровь, алая, широкой полосой…
Харальд завыл и подхватил выпавший из руки драугара меч. Снес голову тому, что ударил Сванхильд. Лезвие, хрустнув, переломилось. Но шею мертвецу наполовину срезало, не справившись лишь с хребтом.
Он отшвырнул в сторону второго драугара. Выдернул девчонку из воды, ухватившись за плащ.
И вернулся к мертвецам, чтобы сделать с ними то, что прежде делал с людьми. Разделать на части.
Теперь получилось.
Молодость не верит в собственную смерть, мелькнуло в уме у Харальда, когда он наклонился над ней, покончив с драугарами. Только в чужую. Поэтому и лезет на рожон, словно хочет узнать, насколько люди смертны.
Добава. Сванхильд…
Из раны все еще текло — вялыми толчками, едва-едва. Он скомкал плащ, придавливая разрез. Недоверчиво коснулся шеи под подбородком.
И ощутил слабое, тонкой нитью ползущее под его пальцами, биение. Вспомнил — в последний момент дуреха начала заваливаться спиной в ручей. То ли нога подвернулась на камне, то ли перепугалась наконец достаточно, чтобы дернуться, выходя из-под удара.
И он не дал лезвию дойти до конца.
Но на плече осталась рана. Скулы заострились, дыхание было почти не заметным.
Харальд с шипением выдохнул. Расстегнул плащ, рванул на ней рубаху, замотал разрубленное плечо влажной тряпкой. Завернул голую до пояса Сванхильд в мокрый плащ.
И, вскинув на руки, зашагал по лесу, оглядываясь на ходу. Мест этих он не знал.
Голова кружилась. Сколько времени он тут бродил? И как вышло, что здесь бродила еще и Сванхильд, одна?
Он шел и шел, двигаясь в ту сторону, откуда пришла девчонка. Ярость потихоньку угасала, потом и вовсе сошла на нет. Ноги начали подрагивать — тело, став человеческим, обретало и человеческие слабости.
Вскоре Харальд уже не шел, а брел, с трудом переставляя ноги и спотыкаясь время от времени.
Сванхильд, безвольно лежавшая у него на руках, вдруг задрожала. Губы зашевелились, выталкивая какое-то слово.
— Ха… Хара…
— Харальд, Харальд, — проворчал он, прижимая ее к себе покрепче, чтобы тепло его тело прошло сквозь плащ.
И вспомнил вдруг рабыню-славянку, которую пришлось забить плетьми. Та кашляла так, что было понятно — долго не протянет. Если девчонка сейчас тоже простынет…
А ведь она еще и ранена. От этой мысли свело челюсти, потому что ранили Сванхильд при нем. От меча драугара он ее уберечь не смог, а если еще не убережет от простуды…
Кто-то должен был пойти за ней, подумал Харальд. Если только его люди совсем не разболтались — то кто-то должен был до этого додуматься.
Он замер посреди невысоких кустов, заорал, почти ни на что не надеясь:
— Ко мне.
Сначала никто не отозвался. Но когда Харальд уже бухнулся на колени, решив, что сначала разотрет трясшуюся от озноба Сванхильд, и лишь потом пойдет дальше — издалека вдруг долетел чей-то возглас. Едва слышный, тихий.
Он заревел:
— Сюда.
В ответ прилетел новый крик, уже более громкий. Потом по кустам, перепрыгивая через те, что пониже, и проламываясь сквозь заросли повыше, прибежали двое его людей. Замерли в одном полете стрелы, всматриваясь в него.
Харальд рявкнул:
— Я в порядке. Ко мне, я сказал.
И как только те подбежали — оба с улыбками от уха до уха, словно увидели не своего ярла, а красивую девку, уже начавшую им подмигивать — распорядился:
— Олаф, дай твою рубаху. Снугги, одолжишь плащ? В Йорингарде верну. Отвернитесь пока оба. Сколько времени меня не было?
Олаф, разворачиваясь, сказал:
— День, ночь… и сейчас уже второй день кончается, ярл.
Харальд поймал брошенные ему рубаху и плащ. Спросил, сдирая со Сванхильд штаны и начиная растирать посиневшее тело:
— Что сейчас в крепости?
— Там весело, ярл, — отозвался Олаф. — Нас уже отодвинули от берега — чтобы мы не украли драккары, как заявили люди ярла Турле. Твои родичи по всему Йорингарду искали твою невесту, когда она сбежала…
Рука Харальда на мгновенье застыла.
Надо было догадаться, молча подумал он. Девчонка одна и в лесу — значит, устроила еще один побег. Только на этот раз не от него, а к нему.
Или просто сорвалась в неизвестность, когда он исчез?
Сванхильд под его руками тряслась. Смотрела затуманенными глазами — и все равно поглядывала в сторону его людей, вяло пытаясь прикрыться одной рукой. Тряпка на плече пропиталась кровью.
— А у Кейлева твои родичи требовали, чтобы он отдал им Сванхильд, — завершил Олаф. — Сказали, что эль свободной шеи не был сварен, как положено. И по всем правилам Кейлевсдоттир — рабыня.
Харальд, темнея лицом, натянул на Сванхильд рубаху Олафа, закрывшую ее до колен. Завернул в сухой плащ Снугги, теплый, из козлиных шкур. Второй, мокрый, накинул на себя.
Значит, она не просто так сорвалась в неизвестность. В крепости и впрямь веселились, пока он гулял по лесу.
— Повернитесь, — буркнул он. — Есть эль? Дайте глотнуть.
Половину баклажки Харальд влил в рот девчонки, остальное допил сам. Швырнул опустевшую баклагу обратно, в руки Снугги.
И с некоторым трудом встал на ноги. Поднял Сванхильд, распорядился:
— Показывайте дорогу. Знаете, что с Гудремом?
— Мы его нашли, ярл, — отозвался Снугги. — Люди Убби опознали тело. Ты его одним ударом, напополам…
ГЛАВА 4. Возвращение в Йорингард
Солнце уже начало клониться к западу, когда викинг, стоявший на крепостной стене у ворот, негромко свистнул два раза.
И толпа воинов, тихо разговаривавших под стеной и рядом с воротами, сразу же ожила. Без криков, без воплей люди разбирали щиты и копья, прислоненные к стенам. Крепкие руки уже ухватились за створки, потянули их, открывая…
— Как он? — с показным спокойствием спросил Кейлев у викинга, что первым заметил ярла — а сейчас спрыгнул вниз.
— В порядке, — доложил воин. — Кожа светлая, цвет глаз отсюда не разобрать — но Снугги и Олаф идут рядом с ним живые и невредимые. Свою невесту ярл вроде бы несет на руках.
Кейлев нахмурился. Если со Сванхильд что-то случилось, ярл Харальд будет недоволен.
С другой стороны, из крепости она сбежала сама. И не зря, как теперь выяснилось.
Хирдманы Харальда уже стояли возле распахнутых ворот, смотрели в проем с посветлевшими лицами.
— Ярл, — рявкнул Убби, едва Харальд подошел к распахнутым створкам. — Ты жив. Цел. А что с твоей невестой?
— Ранена, — угрюмо сказал Харальд. — Где сейчас мои родичи?
— На берегу, — отозвался Кейлев. От сердца у него отлегло, ярл посмотрел на него спокойно — и вроде бы не сердился.
— Хорошо, — буркнул Харальд. — Пошлите трех человек в рабский дом. Пусть пригонят ту старуху-славянку — и пару баб помоложе и посмышленей. Кейлев, выдели десяток воинов для охраны Сванхильд. И сам останься с нею. Присмотри, чтобы ее перевязали хорошо. Где там братья моей невесты?
Он сгрузил девчонку с рук на руки одному из Кейлевсонов, приказал:
— Неси ее в женский дом. Найди там покрывала, чтобы ее отогреть. Пусть растопят печь, если не топлено…
— Все сделаю. — С готовностью ответил сын Кейлева. И потопал к женскому дому, с десятком воинов за плечами.
Харальд расстегнул мокрый плащ — сзади кто-то тут же набросил ему на плечи сухой. Спросил, глубоко вдыхая холодный воздух:
— Кто-нибудь додумался сберечь мою секиру?
Свейн тут же протянул его оружие. Спросил:
— Может, послать за одеждой?
Харальд скосил глаза. Тряпки на нем выглядели хуже, чем одеяние последнего раба — штаны и рубаха были изодраны в клочья, потемнели от впитавшейся в ткань крови и воды.
— Обойдусь. Сначала — драккары.
Весть о его возвращении успела докатиться до берега — потому что ярл Турле и Огер уже шагали навстречу. Свальд держался в нескольких шагах от них. И был сегодня непривычно неулыбчив.
Они встретились неподалеку от главного дома, на полпути между берегом и воротами.
— Счастлив видеть тебя живым и невредимым, Харальд, — громко объявил Турле, останавливаясь. — Мы опасались, что люди Гудрема забрали тебя в Веллинхел. Но у них это не вышло, хвала Одину.
Огер согласно кивнул, Свальд отвел глаза.
А Харальд вдруг ощутил, как хочется ему пить, есть и спать. Причем желательно не одному, а чтобы рядом сопела девчонка.
Но спать нельзя, пока он не даст родичам по лапам, которые они посмели протянуть к его драккарам. К тому же было и другое.
Харальд подышал, разгоняя усталость. Сжал пальцы на рукояти секиры. Лицо Турле у него перед глазами начало отливать красноватым. Берсерк в нем просыпается?
Или дед покраснел от стыда, что приходится изображать показную радость?
Скорей уж он наливается кровью от ярости, что внук все-таки вернулся, решил Харальд.
— Ты вовремя появился, племянник, — вставил Огер, пока все молчали. — Завтра мы собирались отплыть в Веллинхел, за тобой. Свальд прошелся сегодня вдоль побережья, высматривая, нет ли там драккаров Гудрема…
Харальд молча взглянул на брата.
— На расстоянии половины дня пути стоянки нет, — быстро и чуть смущенно сказал Свальд. — Похоже, Гудрем высадил свое войско далеко от Йорингарда.
— Это хорошо, — неторопливо заявил Харальд. — Если враги далеко, значит, никто не помешает нашей беседе. Говорят, тебе не понравился мой эль, ярл Турле. Настолько, что ты объявил мою невесту рабыней. А еще говорят, что ты посмел не пускать моих хирдманов к моим же драккарам.
Дед ответил недрогнувшим голосом:
— Мне пришлось сделать это.
Он выдержал лютый взгляд Харальда, не дрогнув.
— А что касается твоей невесты — говорят, на тебя иногда находит. И ты приходишь в себя, только если эта девка…
Харальд оскалился.
— Кейлевсдоттир, — поправился старый ярл. — Если она рядом. Я не мог отправиться за тобой в Веллинхел, не взяв ее с собой. А твоих людей к драккарам я не пускал потому, что они оказались трусами, предавшими своего ярла. Когда ты пропал, они не пошли следом, чтобы отбить тебя. Хотя должны были. И я опасался, что они сбегут на твоих драккарах, обворовав своего ярла.