— Добрый, — ответил вставший.
Забава оглянулась на бабку.
— Бабушка Маленя, может, хочешь взять что-то из моих вещей? Мне их больше не носить — а там теплые накидки лежат, новые.
— Все заберу, — хозяйственно ответила бабка. — Что-то себе оставлю, что-то бабам из рабского дома раздам. А ты из своего сундука достань золото, что ярл подарил. И на себя надень, жениха порадуй.
Но Забава только пожала плечами. Не хотелось при людях копаться в сундуке, ища на дне украшения, завернутые в тряпку.
— Успею еще, — пообещала она бабке. — А пока пусть тут полежат. За покоем все равно присматривают…
Она дождалась, пока бабка Маленя, обойдя дыру из снятых половиц, вытащит из сундука лежавший сверху короткий плащик, накинет его.
И опять выскочила во двор, гулять.
Серые тучи обложили небо, ветер дул холодный — а Забаве было радостно, как бывает только по весне.
Свободна, подумала она. Вот уже и гулять позволяют. И Рагнхильд рядом нет, с ее улыбками, сладкими взглядами. Сердце стучало, улыбаться хотелось…
Забава кусала губы, чтобы те не растягивались в улыбке. Вскидывала голову, стараясь выглядеть достойно.
Возле хозяйского дома народу ходило немало. И все больше мужчины, бабы попадались редко. На нее глазели, не в упор, конечно, а издалека. Взгляды отводили, подходя поближе.
Но отойдя, опять смотрели. С любопытством, изучающе.
И Забава поспешно свернула в сторону. Прошлась вдоль стен, держась подальше от погасших кострищ, возле которых стояли мужики с оружием. Зашагала к коровникам и службам, стараясь не торопиться — чтобы бабке Малене не пришлось за ней бежать.
В одной из овчарен лаяли псы, трое рабов сооружали рядом загон. Забава вспомнила о щенке, подаренном Харальдом, которого, по его словам, должны были привезти. Тут же свернула и пошла к двери овчарни, откуда доносился лай.
— Ты куда? — всполошилась бабка.
— Щенка гляну…
— Покусают же, — Маленя всплеснула руками, что-то сказала стражникам.
Однако те лишь пожали плечами. Ярл запретил пускать свою невесту за стены, но и только. А если псы кинутся, так они рядом. К тому же собаки выросли в поместье ярла, приучены без команды не рвать…
Но щенка среди двух десятков точно таких же, кудлатых и черных, веселыми шарами катавшихся под ногами, Забава не нашла. Побродила по овчарне, с парой стражников, не отстававших ни на шаг. Кобели прыгали рядом, гавкали, щелкая зубами. То ли просились погулять, то ли чуяли запах хозяина, идущий от плаща на ней.
Но саму ее не трогали.
Забава снова выскочила во двор. Оглянулась, куда идти…
И тут увидела Рагнхильд, идущую от хозяйского дома и машущую ей рукой.
Радость начала увядать.
— Тебе нужно сесть за шитье, — мягко сказала беловолосая красавица, подойдя поближе. — Перед кухней уже стоят котлы — рабы варят свадебный эль для ярла Харальда. Для твоей свадьбы, Сванхильд. Через двенадцать дней эль созреет. И ты должна сшить себе одежду, чтобы не опозорить ярла — как для свадьбы, так и на каждый день. Пойдем. Ткани, подаренные тебе, дорогие, рабыням их не доверишь…
Забава со вздохом пошла следом.
А едва ступила на дорожку, идущую через всю крепость, от ворот к берегу, из-за угла женского дома к ней кинулась женщина. Споткнулась, не дойдя нескольких шагов, упала на колени…
Она узнала Красаву. Встрепанную, в разодранной одежде, со свежими кровоподтеками на лице.
Глядевшую безумными глазами.
— Сестра, Забавушка… — умоляюще крикнула Красава.
И Забава вздрогнула — до того дико было слышать это от Красавы.
— Спаси. Знаю, что виновата… но отцы наши братьями были. Убьют меня. Чуть не снасильничали, избили…
Забава словно оцепенела.
Один из стражников зашагал к Красаве, вздернул ее на ноги и замахнулся.
Тут она не выдержала. Вспомнилось, как Харальд ей сказал — стражники не такие добрые, как я, и скулу свернуть могут.
Но крикнуть не смогла, почему-то не решилась. Народу вокруг опять было много, и все смотрели на нее. Снова не напрямую, а как-то искоса, краем глаза.
Забава молча кинулась к воину, замахнувшемуся на Красаву. Только не успела — та уже отлетела в сторону. Закричала, растянувшись на земле.
Ударивший стражник повернулся к подлетевшей Забаве, глянул спокойно, честно.
— Что ж ты делаешь, голубка, — зачастила сзади бабка. — Ярл ведь приказал — не водись с рабынями…
Поодаль ползала Красава, плача и задыхаясь. Кровь текла из носа густой струей.
И мужики, бывшие во дворе, смотрели теперь не на сестру — а на нее, Забаву. Пялясь уже открыто. Если до этого все куда-то шли, или стояли, разговаривая о чем-то, то сейчас все замерли.
Забава стиснула зубы. Почувствовала себя так, словно ступила на тонкий лед.
Харальд, вдруг вспомнила она. И его не опозорить — и себя не предать…
Забава глянула на воина, ударившего сестру. Он тут не при чем, мелькнула мысль. Всего лишь сделал то, что велел ярл. Выдавила:
— Нет… еще раз. Пожалуйста?
— Ярл приказал, — хмуро отрезал мужик.
И поскольку все слова были знакомые, Забава поняла их сразу, без перевода. Оглянулась на бабку, прикусив губу.
Ей нельзя водиться с рабынями — но рабыням-то можно?
— Бабка Маленя, — дрогнувшим голосом попросила она, не трогаясь с места. — Отведи мою сестру в тот дом, где ее поселили. Присмотри за ней пока. Скажи, я сейчас приду.
Маленя, не двинувшись с места, проворчала:
— С чего бы это вдруг? Она и не то еще заслужила. Сколько она тебе гадостей наговорила да наделала…
— Бабушка Маленя, — звонко сказала Забава. — Я тебя прошу. Пожалуйста.
Один из стражников, стоявших рядом с бабкой, заворчал, поворачиваясь к ней. Маленя тут же захромала к Красаве.
Вот и все, убито подумала Забава. Еще и бабушку обидела. Может, и впрямь нужно было пройти мимо Красавы? Повернись все по-другому, да будь она на ее месте — саму ее сестра не пожалела бы.
Неизвестно, что случилось бы дальше — но тут Забава глянула на Рагнхильд.
Беловолосая красавица мягко улыбалась.
И она, собравшись с силами, тоже улыбнулась. Правда, едва-едва, одними уголками рта.
А потом развернулась и пошла к женскому дому, не оглядываясь. Стражники потопали следом.
Сзади бабка Маленя, не особо утруждаясь, хлопнула Красаву по плечу. Сказала:
— Вставай, чего разлеглась? Я тебе не лебедушка наша, Сванхильд. Пошли в женский дом, хватит тут перед людьми позориться.
Могло быть и лучше, подумала Рагнхильд, идя следом за Харальдовой девкой. Она надеялась, что Сванхильд дрогнет, кинется к сестре — рабыне, да еще в драной одежде.
Все ж понимают — бабой только что попользовались. Правда, она велела говорить, что лишь пытались. Но люди видят то, что видят.
Однако девчонка удержалась и не стала обниматься с рабыней.
Всего понемногу, решила Рагнхильд. Девка Харальда, как придет в женский дом, побежит к сестре. Потом нажалуется Харальду. Тому придется искать неизвестного, поднявшего руку на его наложницу. Пусть уже и не нужную.
Он будет злиться, девчонка жалеть сестру. Просить за нее…
Придя в женский дом, Забава постояла в каморке, дожидаясь, пока вернется Маленя. Спросила, едва та вошла:
— Как она?
— Да что с ней станется, — отмахнулась бабка. — Сидит, хнычет.
— Ее и правда снасильничать пытались?
— Говорит, пошла в баню, затащили в какой-то сарай. Еле вырвалась. Только, думаю, врет она. Одета была в шелка, издалека видно, что не простая рабыня. Кто к ней сунется с таким делом?
Забава вздохнула. Может, и так.
Ей не то что было жаль сестру — просто мерзко становилось при мысли о том, что она, Забава, сейчас сядет и будет шить себе платье на свадьбу. Как ни в чем ни бывало, как будто ничего не случилось.
Ничего и ни с кем.
— Пойду навещу. — выдохнула она наконец. — Где ее поместили?
Бабка проворчала:
— Там, в конце прохода — дверь. И за ней твоя сестрица коровой ревет. Только пустят ли тебя к ней? Это я про стражников. Об этом подумай, если уж о приказе ярла позабыла.
— Думаю, им велено ее ко мне не подпускать, а не меня к ней, — задумчиво заметила Забава.
И посмотрела на беловолосую красавицу, тихо стоявшую в уголке. Попросила:
— Скажи Рагнхильд — я сейчас вернусь.
Она вышла. Двое стражников двинулись следом, но остановить не пытались. Даже в каморку, где горько плакала Красава, не вошли.
Когда Харальд пришел вечером в женский дом, Рагнхильд первой встала ему навстречу. Кинула взгляд на Сванхильд, отложившую шитье и тоже поднявшуюся с кровати, сказала тихо:
— Хочу поговорить с тобой, ярл. Сегодня твоя темноволосая наложница…
Он кивнул:
— Уже знаю.
Подумал — доложили еще до тебя.
— Но твоя невеста, — Рагнхильд вздохнула, — не может забыть, что она ее сестра. Из двух рабынь, что ты к ней приставил, Сванхильд одну отправила к ней. Приглядывать.
— Да и Хель с ней, — проворчал Харальд.
Дело глупое, но нехорошее, мелькнула у него мысль. С одной стороны, в крепости полно чужих воинов, еще хмельных после пира. На Кресив и впрямь могли позариться, решив, что она одна из баб, оставшихся тут еще со времен Ольвдана.
Но он, как ярл, должен найти виновного. В первую очередь потому, что это его наложница.
Вот только искать не хотелось. Завтра с утра он собирался посадить проспавшихся воинов на весла — и отправить два драккара прочесать побережье. А послезавтра, если корабли вернуться без плохих новостей, отправиться в Веллинхел.
И через двенадцать дней отпраздновать свою свадьбу.
Рагнхильд тихо попрощалась и вышла. Следом выскользнула одна из рабынь.
Харальд махнул рукой, останавливая старуху, тоже заковылявшую к двери. Посмотрел на Сванхильд.
В Хааленсваге не было женского дома. Вообще. Он знал, что бабье убежище ему ни к чему, поэтому даже не начинал его строить. Для рабынь, захваченных в походах и купленных на торжищах, вполне хватало его покоев — и каморок в рабском доме.