— Благодарю, ярл, — Убби кивнул. Помолчал, немного виновато глядя на Харальда. — Это честь для меня. Я ведь понимаю, ярл, что Рагнхильд для тебя как кость в горле…
— Объяснись, — уронил Харальд.
Хирдман смутился.
— Ну, я слышал краем уха, что Рагнхильд в свое время просила тебя жениться на ней. И сама приплыла к тебе в Хааленсваге. Опять же к невесте твоей с глупостями лезла…
Слухи расходятся, подумал Харальд. И с этим уже ничего не поделаешь.
— Я об этом не помню, — спокойно сказал он. — Значит, этого не было. От баб умных дел ждать не приходится, а вот глупостей — всегда. Долгой жизни тебе с молодой женой, Убби. И здоровых детей.
Хирдман глянул прочувствованно.
— Спасибо, ярл. И тебе долгой жизни с твоей невестой…
Ту часть пожелания, в которой говорилось про детей, Убби возвращать не стал. И потопал к кострам основного лагеря.
ГЛАВА 7. С корабля на пир
Берег Йорингарда приближался. Харальд уже мог различить лица людей, собравшихся на берегу.
На воде возле крепости мирно покачивались драккары, в вечернее небо один за другим поднимались дымки — Кейлев, разглядев и пересчитав идущие корабли, понял, кто идет в Йорингард. И приказал готовить угощение.
Сам старик уже стоял на берегу, встречая вернувшиеся драккары.
— С возвращением, ярл, — объявил Кейлев, едва Харальд ступил на землю. — Я распорядился готовить столы в главном зале. Подадим малое угощение в честь…
Он замялся, выжидающе глядя на ярла.
— В честь победы, — бросил Харальд. — Конунг Трюгви Гудремсон мертв, казна Веллинхела у нас. Распорядись, чтобы подавали большое угощение — люди это заслужили. Мы привезли из Веллинхела вино, так что не скупись, пусть столы ломятся. Потом, если надо, прикупим во Фрогсгарде скот. Кстати, отпразднуем заодно свадьбу Убби. Его свадебный эль уже давно созрел, вот пусть и поднесет его Рагнхильд. Прямо сегодня.
— Я распоряжусь, — понятливо сказал Кейлев. — Все будет сделано как положено, ярл.
Харальд посмотрел на дымки.
— Что ж… пока будем выгружать добычу, угощение как раз поспеет. То, что причитается воинам, я раздам завтра. В крепости, пока меня не было, ничего не случилось?
— Все в порядке, ярл, — отозвался старик. — Никто из чужих не появлялся, Ольвдансдоттир под охраной.
Харальд поморщился, вспомнив Убби — и его просьбу. Хель с этой Рагнхильд, может, и впрямь успокоится, посидев сначала на своей свадьбе, а потом на его. Лучше жизнь с Убби, чем та участь, что ждет ее сестер — рабство в неизвестных краях, у чужих людей…
— Как Сванхильд? — тем временем спросил Кейлев.
— Жива, — неопределенно ответил Харальд. — Однако рабыни, которые были с ней на кнорре, погибли.
Он замолчал, потому что знал — сейчас старик начнет спрашивать. И как отец Сванхильд он имел на это право.
— Что-то случилось, ярл? — спросил Кейлев.
И метнул тревожный взгляд в сторону драккаров, с которых уже выгружали мешки и сундуки с казной.
Болли, вернувшегося на корабле самого ярла, старый хирдман уже заметил. Но Ислейва пока не увидел.
— У меня всегда что-то случается, — бросил Харальд. — Баб с кнорра сманил за борт краке… но мужчин он не тронул, только усыпил. Оба твоих сына живы и здоровы.
— Вот как, — пробормотал старик, успокаиваясь. И снова посмотрел на ярла. — А что за краке?
Харальд посмотрел в сторону фьорда. Буркнул:
— Гость из морских глубин. С щупальцами. Спросишь потом у Болли, он его видел, правда, только с берега. Но больше мы с этой тварью не встретимся. Я принес жертвы моему отцу, и мы договорились не трогать друг друга.
— Бывает, что родичи ссорятся, — Кейлев пожал плечами. — А потом мирятся. Я подберу новых рабынь для Сванхильд. Прикажешь найти для нее славянку?
Харальд качнул головой.
— Нет. Пусть отныне разговаривает только на наречии Нартвегра. Быстрей научится.
— Хорошо, ярл, — старик на мгновенье задумался, потом предложил: — Ислейв и Болли могли бы привезти сюда своих жен. Кому, как не им, быть рядом с Кейлевсдоттир? И присмотрят, и научат…
Разумно, подумал Харальд. Для жен Кейлевсонов благополучие его невесты важно — поскольку от этого зависит будущее их мужей. И детей.
— Пусть везут. Я сейчас отнесу Сванхильд в опочивальню.
Кейлев глянул вопросительно, он пояснил:
— Я повредил ей ногу. Она уже почти прыгнула за борт, следом за другими бабами. Пришлось ловить и затаскивать обратно.
Лицо старика стало задумчивым.
— Может, отложим свадьбу, ярл? У моей дочери еще до похода была рана на плече. А теперь это…
— Нет, — оборвал его Харальд. — Свадьба состоится в тот день, который я назначил. Послезавтра. Если понадобиться, я отнесу Сванхильд к столу на руках — и на руках же дотащу до своей опочивальни. Впрочем, твоя дочь ходит, только сильно хромает.
— Как скажешь, ярл. Действительно, чего тянуть…
— Пришли рабынь в мои покои, — бросил Харальд, разворачиваясь к драккару. — Поскольку сегодня Убби поднесет Рагнхильд их свадебный эль, будет правильно, если Сванхильд тоже выйдет в главный зал.
Он двинулся к кораблю, но на ходу подумал — все-таки будет пир, да еще свадебный. Бабы перед такими делами любят ходить в баню. Только вот ему надо приглядеть за выгрузкой, пройтись по крепости…
— Кейлев, — сказал Харальд, разворачиваясь к старику. — Пришли к моей опочивальне Болли. Сванхильд, возможно, захочет ополоснуться перед пиром. Пусть брат поможет ей дойти туда и обратно.
— Конечно, ярл.
У них были две ночи на обратном пути — и та половина дня.
И хоть Забаве было стыдно, но по ночам она редко вспоминала о бабке Малене и других рабынях. Харальд был рядом, ночная тишина наполнялась его ласками, теплом и тяжестью его тела, его голосом. Он учил ее словам — да еще и на ней показывал.
Бесстыже так показывал, без всякого стеснения. И посмеивался в темноте. Лица Харальда Забава не видела, но смешки и сдавленное фырканье слышала.
Но днем, когда корабли шли по морю, она сидела за занавесками одна. И тихо горевала, вспоминая бабушку Маленю.
А еще думала. Выходит, Харальд не просто ярл. У них тут в Нартвегре полно богов — и один из них его отец.
Только этот отец или не любит своего сына… или, наоборот, так сильно его любит, что хочет забрать к себе, под воду.
Странно все было, непонятно. Хотя у чужан все только так и было — странно да непонятно.
На исходе второго дня корабли причалили. И Забава, выглянув за занавески, узнала крепость, которая теперь стала домом Харальда. Тут же начала поспешно складывать покрывала. Глянула на сундук с его одеждой, стоявший в углу чулана — и со вздохом решила, что не утащит. Тут бы самой сойти, да покрывала унести…
Ждать Харальда Забава не хотела. Опять придет и понесет ее на руках, на виду у всех. Ни к чему это. Ходить она могла, а что до боли в щиколотке, так рука у нее болела не меньше — но ведь двигалась же.
Забава накинула на здоровое плечо сложенные поперек покрывала, краем одного из них прикрылась, как плащом — и выбралась из-за занавесок.
С корабля сняли часть половиц, оттуда, из-под них, как раз сейчас вытаскивали какие-то сундуки. И переправляли на берег.
Забава осторожно протиснулась между таскавшими их воинами, отчаянно хромая и бормоча на ходу:
— Прости… я идти…
Она взобралась на сходни — но тут, на шатких досках, больная нога ее подвела. Сходня дрогнула, Забава покачнулась.
И полетела бы вниз, но сзади поддержали. Тут же подхватили на руки, вместе с покрывалами. В несколько быстрых, раскачивающихся шагов переправили на берег…
Затем поставили перед Харальдом, уже стоявшим там. Принесший Забаву воин задерживаться не стал, убежав на корабль так же молча, как и принес ее.
Сам Харальд тоже не проронил ни слова. Качнул головой, поднял на руки и понес в опочивальню.
Сказал, опустив на постель — вместе со всеми покрывалами:
— Сейчас — одеваться, умываться. Сегодня вечером свадьба…
Забава, как ошпаренная, вскочила с кровати. Наступила на больную ногу, скривилась.
— Свадьба?
— Не наша, — невозмутимо добавил Харальд. — Сегодня свадьба у Рагнхильд и Убби.
И Забава выдохнула с облегчением. Опустилась на край постели — но тут же задержала дыхание, услышав следующие слова:
— Ты оденешься и выйдешь к столу. Одеться, понимаешь? Шелк. Красиво.
— Может, нет? — робко попросила она.
Харальд пожал плечами.
— Ели не хочешь, то нет. Сейчас придут рабыни, присмотрят за тобой. Принесут еды…
Спать лягу, безрадостно подумала Забава. Помоюсь как-нибудь, если сил хватит до бани дойти — и усну. Чего там делать, на этом пиру? Только и дел, что напоминать себе — сиди прямо, голову вскидывай, да вскакивать не забывай, когда все встают. Речи чужанские до нее все равно доходят через пень-колоду…
И Рагнхильд, что сегодня идет замуж, в мужья хотела Харальда. А выходит за другого. Как увидит рядом с Харальдом ее, Забаву, так и станет ей еще горше.
Что ни говори, а жалко беловолосую.
Только Харальд будет сидеть там, в зале. В следующий раз, может, и вовсе с собой не позовет.
Он смотрел на нее молча. Но не уходил.
Харальд размышлял.
Ничего страшного не случится, если Сванхильд не пойдет на этот пир. Она ранена, утомлена после похода…
Но ему это не нравилось. И он упорно желал, чтобы его невеста сегодня вечером вышла в главный зал — и села рядом с ним.
Харальд несколько мгновений размышлял. И наконец понял причину своего упорства.
Точнее сказать, причин было много. Он сделал все, что мог. Дал девчонке свободу, семью, нашел достойного отца. Вот-вот женится.
Но если Сванхильд не приживется в его краю — так и останется чужой для всех. Если не разделит его жизнь во всем, так и будет существовать только как постельная утеха ярла Харальда. Но не более того…
Не зря краке выманивал ее за борт, обещая вернуть домой. И ведь пошла, как и другие рабыни.