е вообще не хотят пить свадебный эль, поднесенный им женихами — теми, что выбрали родичи.
И в глотку строптивицам его заливают силой, прихватив за локти и намотав волосы на кулак. Так, чтобы не дергались, не отворачивались…
А ответный свадебный эль жениху подносят в таких случаях уже родичи.
Главное — эль должен быть выпит.
Рагнхильд опустошила чашу до дна, выбралась из-за стола, пошла к бочке. Теперь была ее очередь наливать и подносить эль Убби, который по-прежнему стоял перед столом.
Подала она эль правильно, подхватив чашу двумя ладонями за края. Убби тоже принял ее как положено, одной рукой. Осушил в три глотка, затем вскинул чашу над собой, показывая всем, что она пуста.
Зал заревел. Забегали рабыни, наливая гостям свадебный эль из той самой бочки. Разливать начали с Харальда и тех, кто сидел за его столом.
— Жарких ночей и отважных сыновей, — крикнул с места Свальд.
Убби обернулся к столу ярла, благодарно кивнул. Харальд встал, поднял чашу, в которой плескался свадебный эль — вровень с краями, едва не проливаясь.
Люди в зале поднялись с лавок вслед за ним. Рядом встала Сванхильд — и на Харальда пахнуло теплым запахом женского тела, в который вплеталась кислинка банного дыма…
— Счастливой семейной жизни моему хирдману Убби, — рявкнул он. — Честных сыновей, прекрасных дочерей — и долгой жизни с молодой женой.
Послышались голоса, вслед за ярлом вразнобой оравшие здравницы, Воины начали опустошать чаши.
Харальд допил эль, наклонился к Сванхильд, которая только что приложилась губами к краю чаши. Приказал:
— Пей до конца. Так положено.
Ресницы, бросавшие тень на щеку с его стороны, дрогнули.
Ничего, подумал Харальд, одна чаша — это немного. Снова пить до дна ей придется, когда он будет поздравлять своих людей с победой. И все. Она женщина, на нее никто не посмотрит с неодобрением, если чаша перед ней не пустеет.
Он сел, чуть двинулся влево — чтобы движение Сванхильд, опустившейся на сиденье с запозданием, снова овеяло его запахом ее тела. Сказал негромко, только для нее:
— Рагнхильд и Убби теперь муж и жена. Таков наш обычай.
— Жених носить чашу, — негромко сказала она вдруг, поворачиваясь к нему.
В синих глазах было удивление.
— Руки есть, чего бы не носить, — проворчал Харальд. — Так положено. Поэтому и говорят — поднести свадебный эль. Жених наполняет чашу, подносит ее прилюдно, чтобы все видели — он выбрал эту женщину себе в жены. А не просто рабыня пробегала и чего-то там плеснула… Следом чашу подносит уже невеста.
Сванхильд согласно кивнула — и замерла. Золотистая бровь с его стороны дрогнула, пальцы вцепились в подлокотник.
Харальд накрыл ее ладонь своей. Прижал, ощутив мелкие хрупкие кости, прохладу кожи.
И снова поймал взгляд Рагнхильд — быстрый, скользкий, вымороженный. Недовольно сдвинул брови.
Скорей бы Убби убрал ее отсюда…
Справа задорно сказал Свальд:
— Учишь невесту нашим обычаям, Харальд? Ну и как, получается?
— Мне приходилось учить своих воинов сражаться, — невозмутимо ответил он, посмотрев на брата. — И свою женщину я уж как-нибудь обучу тому, что ей положено знать.
Свальд согласно кивнул — но широко улыбнулся. Заметил:
— А как много ей положено знать? А то вдруг проболтаюсь ненароком о неположенном. Скажем, как у нас расстаются с мужем. Три свидетеля, трижды пройтись от дверей дома к кровати — и обратно…
— Ты забываешь, что при этом за дверями дома должны ждать родичи женщины. — Харальд убрал руку с ладони Сванхильд, отпластал от запеченного мяса, стоявшего перед ним, кусок потоньше, бросил ей на тарелку. Подтолкнул локтем, указав взглядом на еду. — Иначе муж может и не согласиться с расставанием. А то и вовсе его не заметить.
— Ну, с этой стороны тебе ничего не грозит, — подхватил Свальд. — Как и Убби, впрочем. А вот у меня в родичах будет шведский конунг. Чуть что не так — и его восемь драккаров появятся возле моего поместья. Тут поневоле задумаешься.
— А ты будь хорошим мужем, Свальд. — насмешливо посоветовал Харальд. — И перестань заглядывать под каждый подол, который попадется тебе по дороге. Глядишь, до шведских драккаров дело и не дойдет.
Он задумался, помолчал. Сказал быстро, так, чтобы сидевшая рядом девчонка не поняла:
— В день, когда моя жена захочет прогуляться от двери к кровати прилюдно, у меня появится новая наложница. И звать ее будут так же, как мою жену. Но не думаю, что найдутся люди, готовые стать свидетелями в таком деле. Так что не болтай глупостей, брат. А то ведь зима долгая — а хольмганги ее здорово укорачивают. Особенно для тех, кому не повезло.
Он отрезал для себя мелкий кусок мяса, подцепил его концом кинжала, швырнул в рот. Положил клинок перед Сванхильд…
— Кстати, — опять оживился Свальд. — твоей невесте никто так и не подарил ножа? Конечно, вообще-то его дарит отец… но если позволишь, я подарю Сванхильд отличный клинок. У свободной женщины Нартвегра должен быть нож, ты знаешь.
Харальд нахмурился, покосился на свою невесту. Та воевала с мясом на своей тарелке, пытаясь его разрезать. Он молча забрал у нее кинжал, придвинул к себе тарелку — и в несколько взмахов нарезал кусок на узкие ленты. Вернул все девчонке…
Сказал:
— Она получит свой нож позже. Всему свое время, Свальд.
Брат снова фыркнул.
— Боишься, как бы она не напала на тебя? Без ножа женщину оставляют только те, кто женился без ее согласия. Но твоя невеста сидит возле тебя послушно, тихо… и уж точно согласна испить твоего свадебного эля. Для нее великая удача, что ты решил взять ее в жены.
Тебе не понять, подумал Харальд. У девчонки еще долгий путь впереди — мало ли что случится? Охрана у нее есть, так что защищаться от кого-то не нужно. А нож — это быстрая и верная смерть. Без него спокойнее.
Харальд скосил глаза на Сванхильд. Та как раз сейчас пыталась подцепить полоску мяса кончиком кинжала — в подражание ему. Тонкая полоска срывалась с острия, падала…
И девчонка в конце концов взяла ее пальцами. Запихнула быстро в рот, смущенно покосилась на него.
Он улыбнулся. И настойчиво повторил:
— Нож будет позже, Свальд. Клинок я выберу сам.
Рука Харальда крепко держала Забаву всю обратную дорогу — прихватив плечо снизу. И на больную ногу она почти не наступала. Так, помечала каждый шаг легким прикосновением ступни к земле, не больше.
Потом опустилась на стул рядом с Харальдом, замерла. Смотрела на то, как Убби подносит Рагнхильд эль, затем она ему…
И удивлялась. Как так — жених, почти что муж, и невесте прислуживает? Мужское ли это дело, да еще на пиру, перед людьми, с чашей для нее бегать?
И ей Харальд через день так же поднесет эль…
После этой мысли Забава посмотрела на людей в зале счастливыми глазами. Даже нижнюю губу прикусила, чтобы рот в улыбке не расползся.
А затем вдруг встретилась глазами с Рагнхильд, сидевшей за столом слева.
Беловолосая красавица скривилась, потом взгляд ее уполз в сторону, к Харальду.
И Забава смутилась, почувствовав себя виноватой. Ей-то хорошо, она замуж выходит за Харальда. Другого такого нет — и она для него одна на все края, он сам так сказал.
И Рагнхильд тоже хотела за него замуж, но вышла за другого. Только без охоты пошла, сразу видно. Хоть и улыбается беспрестанно.
Жаль ее, думала Забава, отводя взгляд от беловолосой красавицы.
Харальд рядом беседовал с родичем. Говорили они слишком быстро — но Забава все равно вслушивалась, пытаясь понять, о чем речь.
Но ничего не поняла. Вроде бы речь шла о какой-то двери дома, о кровати, еще о чем-то. Ее новое имя не звучало.
Не про меня, успокоилась Забава.
А потом Харальд, уже положивший на ее тарелку кусок мяса, подсунул ей под руку кинжал.
И Забава начала воевать с куском на своей тарелке, перестав прислушиваться. Надо было что-то поесть, потому что после чаши хмельного голова кружилась. Внутри плескалось тепло, немного отступила боль в плече и ноге…
Пир шел своим чередом.
Люди в зале ели, кричали, поднимали чаши. Харальд тоже вскидывал свою, опустошал, не вставая. Но ей ничего не говорил, и Забава лишь изредка отхлебывала по глотку. Чтобы совсем уж пнем не сидеть.
Через какое-то время настал черед еще одной здравницы. Харальд встал, она поднялась следом. Выслушала сказанное — он поздравлял всех с победой, говорил что-то о своих воинах. Потом выпил чашу. И вполголоса приказал ей тоже выпить до дна.
Забава послушалась, хоть это оказалось потрудней, чем в первый раз, когда она пила в честь жениха с невестой.
И сидела потом, плавая в радостном тумане. Уже не прислушиваясь к разговору Харальда с родичем. Боль в плече и ноге почти не ощущалась…
Так и сидела, пока Харальд не сказал ей на ухо, четко и ясно:
— Иди спать, Сванхильд.
И махнул рукой. К столу тут же подошел один из ее братьев — кажется, Ислейв. Забава встала, обогнула стол.
Ее пошатывало, и приходилось держаться за столешницу.
Харальд подхватил плащ, забытый ею на спинке стула, перекинул через стол, прямо в руки Ислейва. Тот накинул его на плечи Забавы, стиснул ее руку у самого плеча — и повел через зал. Так же, как Харальд, почти не давая коснуться больной ногой пола.
За дверями, во дворе, тоже пировали. К ней с двух сторон подступили двое вооруженных мужиков. Так и шли рядом, всю короткую дорогу до хозяйской половины.
Красава, мелькнуло в уме у Забавы. Хотела ведь навестить ее, если уйдет с пира пораньше.
Но сил идти прямо сейчас не было. Глаза закрывались, одолевала дремота. Завтра, пообещала она себе. Вот прямо с утра и пойду…
Ислейв дотащил ее до опочивальни, пожелал доброй ночи — и захлопнул дверь. Забава скинула плащ, кое-как стянула платье, заползла под покрывало.
Но прежде чем уснуть, вдруг вспомнила о бабке Малене. Сон сразу прошел. И она лежала какое-то время, глядя в полумрак опочивальни широко распахнутыми глазами.