Забава вздохнула. И, немного помявшись, спросила:
— А то, что случилось вчера… ты что-нибудь знаешь об этом?
Кейлев вдруг усмехнулся. Бабка с торжествующей улыбкой перевела его слова:
— Он уже поспрашивал. Девка была в ярком плаще, шла с какой-то рабыней, и ее заметили. Только те, кто ее видел, утверждают, что в сарай она зашла сама. С рабыней, но без мужика.
Забава, не ожидавшая этого, похолодела. А старик снова заговорил…
— Сегодня он расскажет об этом ярлу, — с неожиданным злорадством в голосе сообщила бабка. — Потому что это правильно. Эта рабыня могла подставить кого-то из воинов. Таких вещей не прощают.
Она задохнулась, посмотрела растеряно.
Приемный отец нахмурился.
— Ты должна думать о себе, — наставительно сказала бабка, переводя его следующие слова. — И называй его отец. Становится холодно, он принесет тебе меха, чтобы ты сшила себе достойные плащи. Иди, и слушайся ярла…
— Убби, — сказал Харальд, когда хирдман наконец попался ему во дворе. — Не думал, что доживу до того дня, когда мы с тобой будем обсуждать баб — но, видно, придется.
Убби удивленно скривился, потом нахмурился.
— Что случилось, ярл?
— Моя невеста, — объявил Харальд. — Будет присматривать за женским домом. А то девки выходят все чаще и чаще, а мужики слетаются на них, как мухи на мед. Сам я с этим разбираться не буду. Это дело Сванхильд, я ей так и сказал.
Убби молча ждал, что ярл скажет дальше.
— Поскольку ты злишься, когда я разговариваю с твоей невестой, поговори с ней сам. Я принял ее как гостью, но Йорингард теперь принадлежит мне. Если Белой Лани не понравится, что моя невеста хозяйничает в женском доме — и она что-то сделает Сванхильд…
Харальд замолчал, давая Убби время сообразить. Тот нахмурился еще больше, пообещал твердо:
— Этого не случится, ярл. Я поговорю с Рагнхильд.
— Поговори, — согласился Харальд. — Потому что в этом случае заплатит не только она и ее сестры. Но и ты, Убби. Ты понял меня? Ты взял ее под защиту, как будущий муж. И ты заплатишь вместе с ней, если со Сванхильд что-нибудь случится. Это все, что я хотел сказать.
Хирдман закивал — и тут же куда-то заторопился.
Харальд проследил за ним взглядом. Убби шел прямиком к женскому дому.
Это сделано, подумал он.
А развернувшись, увидел свою невесту, идущую к нему от берега.
После разговора с Кейлевом, снова убежавшим по сходням на корабль, Забава некоторое время шла по берегу. Не зная, куда теперь идти.
И что делать.
— Бабушка Маленя… — спросила она наконец. — Зачем Красава это сделала, как ты думаешь?
Бабка ответила тут же, словно только этого вопроса и ждала:
— А чего тут думать. Как узнала, что ярл на тебе жениться, испугалась, что ее теперь продадут. Помнит, как она на тебя кидалась. А какой хозяин ей потом попадется, неизвестно… Вот и решила тебе пожалиться, бедненькой да несчастной прикинуться. Чтобы ты пожалела — и уговорила ярла ее не продавать.
Раз так, подумала Забава, вина на Красаве небольшая. Облыжно никого не оговорила? Нет. Просто хотела, чтобы ее не продали, чтобы не попасть неизвестно кому в лапы…
Она развернулась к стражникам.
— Ярл Харальд? Где он?
На этот раз ни один из них не стал кого-то окликать. Воин, стоявший ближе всех, сразу указал на дорожку, поднимавшуюся от берега.
Забава торопливо зашагала к ней.
Харальд стоял неподалеку от главного дома, разговаривая с громадным мужиком, похожим на медведя. Забава, не желая им мешать, замедлила шаг. И ускорила, когда громадный мужик, закончив разговор, пошел куда-то по своим делам.
Харальд стоял неподвижно, глядя, как она подходит. Едва заметно двинул рукой — стражники остались позади, остановившись в двух десятках шагов от него.
Забава, подойдя, попросила Маленю:
— Расскажи ему все. И про Кейлева не забудь. Скажи, что это он все узнал.
Харальд выслушал молча. Бабка уже закончила говорить, а он по-прежнему стоял, смотрел на Забаву — и молчал. Лицо было спокойное, но чужое. Серебряные глаза поблескивали холодно.
— Пожалуйста, — сказала Забава по-чужански. — Прошу…
И оглянулась на бабку.
— Бабушка Маленя, скажи ему — Красава просто испугалась, что ее продадут. И я прошу простить ее… не продавать.
Она снова перевела взгляд на Харальда. Дождалась, пока бабка закончит переводить, повторила на чужанском наречии:
— Прошу. Пожалуйста.
Харальд развернулся и зашагал прочь. Все так же молча.
Но не в сторону женского дома, с облегчением заметила Забава. Куда-то к крепостной стене.
Когда девка Харальда ее прогнала, Рагнхильд вернулась к себе. Села на кровать, глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.
Девка Харальда сообразила, что теперь ее положение изменилось — и ведет себя по-другому. Быстро же она освоилась.
Что теперь, подумала Белая Лань. А теперь нужно помочь темноволосой подружиться с сестрой. Свой человек в нужном месте — это всегда хорошо.
Рагнхильд встала и отправилась в женский дом, за рабыней.
Вот только побеседовать с темноволосой, как она собиралась, не получилось. По возвращении, перед самым женским домом ее перехватил Убби.
— Поговорить надо, — буркнул он.
И, развернувшись, первым двинулся к дверям женского дома. Она пошла следом, надев на лицо привычную улыбку.
Рабыня, шедшая за ней, отстав шагов на десять, замерла — но Рагнхильд, быстро обернувшись на ходу, наградила ее недобрым взглядом. Та, склонив голову, молча двинулась следом. Тоже в женский дом.
Убби, едва они вошли в ее опочивальню, затворил дверь поплотней. Сказал:
— Рагнхильд.
Лань послушно отозвалась:
— Да, Убби.
— Ярл Харальд приказал своей невесте приглядывать за женским домом. Теперь она здесь хозяйка, — Убби помолчал. — Я знаю, что в последнее время тут распоряжалась ты, Рагнхильд. И даже сам помог тебе навести порядок, когда рабы отбились от рук. Но хозяин Йорингарда — ярл Харальд. А хозяйка женского дома — Сванхильд Кейлевсдоттир. Ты поняла?
— Да, Убби, — кротко согласилась Рагнхильд.
Ее жених снова помолчал. Затем заявил:
— Если ты что-нибудь сделаешь невесте ярла, Ольвдансдоттир, я убью тебя своими руками. Не смей идти против Сванхильд. Я знаю, что ты дочь конунга, а она нет…
Она грязная рабыня, подумала Рагнхильд. Но слепые норны зачем-то одарили ее даром, который прославил бы любую дочь конунга — останавливать чудовище, таящееся в сыне самого Ермунгарда…
— Однако твой отец потерял эту крепость, а Харальд ее отбил. И эта девка… — тут Убби споткнулся. Завершил твердо: — Эту девку он возьмет в жены, и дело с концом. Она станет хозяйкой Йорингарда. Если до меня что-нибудь дойдет — хоть одно словечко, хоть один слух о том, что ты ее не послушалась — ты увидишь, что я умею бабам не только груди мять. Но и уму-разуму их учить. Однако лицо у тебя красивое, и будет жаль, если с ним что-то случится. Ты поняла меня?
— Я всегда была почтительна со Сванхильд Кейлевсдоттир, — отозвалась Рагнхильд. — А теперь, после твоих слов, буду с ней еще почтительней.
— Будь, — буркнул Убби, — если не хочешь, чтобы твоих сестер отправили на корм Ермунгарду.
Он вышел. Рагнхильд немного посидела, с ненавистью глядя в бревенчатую стенку.
Потом встала и пошла к темноволосой.
Харальд, дошагав до псарни, свернул к берегу.
Собственно, крюк пришлось делать для того, чтобы девчонка не увидела, куда он идет. Еще побежит следом…
Он искал Кейлева. Тот с утра собирался осматривать драккары.
Его хирдман подтвердил все то, что он услышал от рабыни. И добавил:
— Если хочешь, ярл… я знаю, что темноволосая и Сванхильд прежде были сестрами. Ты ведь заберешь невесту с собой, когда пойдешь на Веллинхел? Я могу устроить так, что темноволосая тихо угорит в бане, пока ты воюешь. Тогда и Сванхильд будет на тебя не в обиде, и дело решится по справедливости.
— Она догадается, — хмуро сказал Харальд. — На это ума у нее хватит. И я не хочу прятаться. Девка заслужила наказание, она его получит.
Он скривился, сплюнул на камень рядом с сапогом. До чего же он докатился — вместо того, чтобы пойти и прикончить обнаглевшую рабыню, ходит кругами по собственной крепости. И обсуждает с воинами, как бы наказать какую-то девку.
А они ему еще и советы дают.
Харальд покосился на белого, как лунь, старика. Можно не сомневаться — Кейлев догадывается, почему ярл так носится с девчонкой. Поэтому и предлагает такое решение.
Но наказание прятать нельзя. Смысл ведь не в том, чтобы кого-то убить — а в том, чтобы преподать урок остальным. Рабыня не должна лгать своим хозяевам. Наговаривать на кого-то. И неважно, что она это сделала, боясь быть проданной, как считает Сванхильд.
Правда, темноволосая могла обладать тем же даром, что и девчонка…
Ну и Хель с ней, угрюмо подумал Харальд. Одно зимовье с Кресив — и он сам, без всякого зелья, превратится в дракона. Или порвет бабу, не дожидаясь красного тумана в глазах.
Может, все-таки простить ее, мелькнула у него мысль. Ради Сванхильд, поскольку та тоже простила ему кое-что.
И ради всех баб, потоптанных его хирдами…
— Что будешь делать с кнорром купца, ярл? — спросил Кейлев, уставший от его молчания. — И с рабами, что прибыли с торгашом?
— Лишние рты, — проворчал он. — Как вернемся, отправь их на торжище. Кнорр пусть стоит. Что ты хочешь получить из имущества купца как вергельд за бесчестье, нанесенное твоему роду?
— Болли с Ислейвом хотят ту рабыню, — вдруг сказал Кейлев. — Ту, которая танцевала. И я бы взял кое-что из сундуков торгаша. Немного, марок на сто…
Харальд задумался. Рабыня, хоть и подученная купцом, по сути ничего не знала. И пузырек с зельем — опять зелье, — отдала сразу же, трясясь от страха.
Содержимое пузырька он вылил в воду фьорда, а кнорр облазил, перетряхнув там все сверху донизу. И на всякий случай опорожнил над водой все сосуды, найденные там. Даже дорогие благовония не пощадил…